вид этих столпившихся вокруг стола людей поразил Никиту до глубины души, их поникшие фигуры и измождён ные, землисто серые лица вызывали у него только сострадание, и уж никак не опасение. Он демонстративно убрал оружие, краем глаза отметив, что незнакомцы в свою очередь тоже опустили винтовки, и вполголоса спросил:
- Вы кто будете …товарищи?
За всех ответил моложавый, но совсем уже седой мужчина с печальными глазами, стоявший на пороге. Видимо, он считался у них за старшего:
- Сначала мы приняли вас, молодой человек, за одного из них… - седой неопределённо ткнул маузером в сторону коридора, - Но, когда приоткрыв дверь, услышали, как вы во сне или в бреду помянули товарища Прохорова, поняли, что ошиблись, что вы свой… Но почему вы один? Где ваши товарищи?
- Нет никого! Один я! На задании…- и, не удержавшись, похвастал, - По поручению товарища Прохорова подмогу вот вызвал с большой земли по рации!
- Вон оно как…- задумчиво протянул кто-то из толпы. Остальные молча уставились на рацию на столе.
- Подмога – это хорошо…
Никто из незнакомцев не оживился, не улыбнулся облегчённо и вообще никак не высказал никакой радости от сообщённого Никитой известия. Все выглядели какими-то равнодушными ко всему происходящему в Центре, инертными и … словно уставшими от жизни.
- Меня Никитой зовут! Так вы кто будете? Что-то я не припомню ваших лиц… Вы давно в Центре?
Незнакомцы зашушукались, кто-то возмущённо хмыкнул, кто-то сурово насупился.
- Чего ему, мальцу, раздоказывать… Не поймёт!
Седой поднял руку, вновь повисла гнетущая тишина.
- Мы, молодой человек, “куклы”! “Мясо”! - пояснил он, и желваки на его скулах под желтушной кожей впалых щёк заходили ходуном. Перехватив недоумённый взгляд подростка, тихо продолжил:
- …Так называют приговорённых к расстрелу политзаключённых, добровольно согласившихся стать живыми манекенами, на которых
элитные бойцы Красной Армии обучаются навыкам уничтожения противника любыми способами с применением различного оружия...
- Убивать? - не поверил Никита, - Своих?!
- Ну да! Мы же смертники! Нам всё равно где погибать: в подвалах ли Лубянки, в лагерях ли ГУЛАГа… А так, глядишь, пользу Родине лишний раз принесём…
- Ведь начинающего диверсанта, не убившего собственными руками ни одного врага, на ответственное задание не пошлёшь, - поддержал седого кто-то из толпы, - Вдруг в ответственный момент у него нервишки подкачают? Вдруг рука дрогнет и сорвётся прицел? Или ножичек воткнётся не туда, куда надо?
- Вот и нужно ему дать пройти “обкатку” - заговорил ещё кто-то, - Убить какого-нибудь человечка во время тренировочного боя…
- Тут и вспомнили о нас, политических, - пробасил четвёртый, - Предложили альтернативу. А мы что? Чем сразу к стенке становить ся, уж лучше недельку-другую в “куклах” пожить…
- Так вы и есть те самые “враги народа”?! - ужаснулся Никита, припомнив занятия по политической подготовке.
Незнакомцы переглянулись, невесело рассмеявшись в пол голоса.
- Я же говорил, не поймёт…
- Здорово мальцу мозги промыли!
- Ну, какие мы “враги”? - огорчённо прошамкал стоявший на страже у дверей скрюченный доходяга с морщинистым лбом, давно не бритым подбородком и выбитыми зубами.
- Враги там стреляют! - кивнул на дверь обладатель баса.
- А мы за русский народ готовы жизни отдать!
- Мы, молодой человек, обыкновенные политические оппоненты товарища Сталина, - снова взял слово седой, - За что нас и возвели в
звание “врагов народа”…
Незнакомцы, прерывая вожака, снова загалдели наперебой:
- Мы против казарменного социализма, возводимого советскими руководителями...
- Сталин - вождь - диктатор! Он сеет ужас и сам безумно боится!
- Диктатор повернул "обратно", он поменял идею построения справедливого общества на насилие, страх, тоталитаризм...
- Вместо свободы, равенства и братства страну затопили убийства, репрессии, тюрьмы, пытки...
- Кто из нас мог предвидеть столь страшный финал некогда светлой идеи построения гуманного общественного строя?
- Из всех насилий самое преступное и уродливое зрелище являет насильственная коллективизация с коммунизацией! Но Сталин об этом и слышать не хочет...
- Вождь забыл аксиому, что каждое насилие обречено на реакцию, тем более худшую, чем хуже само насилие...
Никита почувствовал лёгкое головокружение, пытаясь из водопада высказываний извлечь зерно истины. Седой пришёл ему на помощь, подняв руку, после чего все дружно смолкли.
- А скажите-ка мне, молодой человек, чем вы занимаетесь в Центре? - спросил он.
- Обучаюсь боевому мастерству военного пловца-ныряльщика! - гордо вскинул голову Никита.
- Он один из тех, кому товарищ Прохоров определил нас на заклание!
- Советский диверсант!
- Начинающий убийца!
- Мне нет надобности лишать вас жизни ради тренировок! - быстро проговорил Никита, - Я уже переступил эту черту, недавно уничто жив нескольких белобандитов. Знаете, они убили всех малышей в питомнике!
- Да, мы видели! - кивнул седой, - Изверги!
- Сейчас я собираюсь пробраться в здание администрации! - заявил Никита.
- Повторяю, на вашем месте я бы этого не делал! - отозвался седой.
- Почему? Лишний боец им не помешает…
- Потому, что уже поздно, юноша! Слышите, стрельба стихла. Бандиты подавили последний очаг сопротивления! Нас содержали в спец изоляторе, расположенном по соседству с гауптвахтой. Бандиты перестреляли караул и забросали оба здания гранатами. Товарищ Васнецов под свою ответственность выпустил нас из камер и вооружил. Мы приняли неравный бой…
Из тридцати с лишним “кукол” остались мы семеро. Так же погибли и все красноармейцы во главе с товарищем Васнецовым.
Бандиты ушли, думая, что с нами покончено. Мы же через пролом в стене выбрались наружу, решив продолжить бой. Но мы опоздали. Сопротивление повсеместно оказалось подавлено, в том числе пало и здание администрации.
Предатели из числа сотрудников Центра в решающий момент ударили нашим в спину, отворив врагу все запоры на дверях. По городку прокатилось повальное избиение. Беспощадная резня продолжается и по сию пору. Куда бы мы не пришли - повсюду одни лишь трупы. Такого избиения история не знала со времён взятия греками Трои…
- Вы заходили в администрацию?
- Да!
- Что с товарищем Прохоровым?
- Убит выстрелом в спину! Сейчас там бушует пожар. Ещё мы видели, правда, издалека, как профессора Эккельдорфа и нескольких детей большой отряд бандитов увёл в сторону озера. Надо думать на пристань…
- И вы дали им спокойно уйти? – возмутился Никита, - Не попытавшись отбить пленных?
- Отнюдь, молодой человек, - махнул маузером седой, - Мы кинулись в погоню, но, повторяю, нас разделяло приличное расстояние. Вдобавок нас задержали шныряющие по городу бандиты, с которыми пришлось вступить в перестрелку. С гордостью сообщаю, что ни один из них не ушёл от нас живым. Лично я застрелил двоих…
- И я двоих!
- А я одного, но зато, кажется, бывшего офицера царской армии…
- Ах, оставьте, товарищи… Молодому человеку интересно не это, а чем закончилась погоня...
- Да, чем? – спросил Никита.
Он уже перестал сердиться на этих людей.
- Ничем, товарищ Никита, - скорбно возвёл очи к потолку седой, - Когда мы вырвались из городка через северное КПП, похитители прошли уже две трети дороги, ведущей к причалу. Не было смысла преследовать многочисленного врага на открытой местности малыми силами. Согласитесь со мной, это было бы равносильно самоубийству!
- Да! Они бы перестреляли нас в поле, как куропаток! - поддержал седого измождённого вида морщинистый мужчина у двери.
- … И мы вернулись, что бы найти укромное убежище и переждать, поскольку вести партизанскую войну в городке практически не с кем. Захватчики спешным порядком покидают его... - закончил седой.
Никита, глядя на этих как ему казалось необыкновенных людей, разволновался:
- Ничего, товарищи! Скоро прибудет подмога! Мы перебьём всех бандитов до одного!
- Пошвольте ш вами не шоглашиться! - прошамкал стоящий рядом плешивый и беззубый доходяга.
- Это он в смысле подмоги, товарищ Никита! - поспешил внести ясность седой, - Я тоже не разделяю вашего оптимизма. Мы находимся в такой глуши, что вызванный вами по рации оперативный отряд быстрого реагирования ОГПУ, как бы не спешил, прибудет в Центр только сегодня к вечеру, хотя сейчас ещё и не рассвело...
- К тому времени белобандитов и шлед проштынет! - добавил доходяга, - Они шделали швоё дело и теперь шпешат шкрыться!
- Да!
- Так оно и есть!
- Мы все это видели! - в разнобой подтверди ли политические.
Никита растерялся:
- Как нам быть?
- Действительно, товарищи! - поддержал подростка седой, - Сами видите, ситуация сложилась уникальная. С одной стороны мы остали сь живы! С другой - на свободе! Но только до той поры, покуда не прибыла подмога...
- Именно! - пробасил сосед седого справа, - Как только прибудут осназовцы, нас тут же расстреляют!
- Но за что? - не поверил Никита.
- Потому, как подозрительно! - отозвался от двери морщинистый.
- Вшех поубивали, а наш, "врагов народа" - не тронули! - поддержал его беззубый доходяга.
- Следовательно, мы пособники бандитов!
- Шагом марш назад в лагеря!
- Какие лагеря? К стенке!!!
Никита поднял руку, как на занятиях, призывая к тишине.
- Товарищи! Я замолвлю за вас слово! Обязательно доложу командованию, как вы храбро сражались с бандитами!
Седой в сомнении покачал головой:
- Вас, молодой человек, тоже могут расстрелять сгоряча! Даже слушать не станут!
- Кто вы для них? - подхватил кто-то из толпы, - Такой же, как и мы, подозрительный.
- Я представлюсь!
- А кто подтвердит? Всех же поубивали!
- У меня есть документы... Домашний архив!
- ...И в них сказано, что вы - курсант спец подготовки подводников-диверсантов?
- Н-нет, конечно, - забеспокоился Никита, - Это закрытая информация...
- Вот видите! Ваше заступничество нам не поможет...
- Только усугубит!
- И вам самим навредит!
Седой дал всем выговорится, после чего заявил:
- Товарищи! Пользуясь моментом, предлагаю раздобыть плавсредство и махнуть за кордон!
- Тс-с! - зашикали на него со всех сторон, указывая глазами на Никиту. Тот, немного обидевшись, вышел в коридор. Претворяя за собой дверь, не утерпел и сказал:
- Можете быть покойны, подслушивать не стану! Кстати, на стеллаже в углу лежат мешки с гражданской одеждой - вы бы переоделись...
В сумраке коридора царила тишина. Сильно пахло гарью, где-то капала вода, что-то поскрипывало и потрескивало, издали доно сились редкие выстрелы. Никита присел на корточки, привалившись спиной к простенку. Из-за двери доносились голоса политических и он, вопреки обещанию, поневоле прислушивался к отдельным словам и фразам.
- Обидели парнишку...
- Малец сообразительный, поймёт правильно...
- Вот она, одежда!
- Переодеваемся, товарищи!
- Хорошо бы еще, какими документами разжиться...
- Потом подумаем и о них...
- О-о! А пиджак на мне висит...
- А у меня брюки без ремня спадают...
- На, возьми верёвку!
Разговоры незаметно соскользнули на политику.
- ...Товарищ Троцкий давно об этом предупреждал...
- ...Творить зло, оправдываясь высшими гуманными целями - метод инквизиции, но не коммунистов...
- Это прямая измена Родине! Но и к стенке становиться что-то не тянет...
- Кому мы там нужны, за кордоном?
- А кому здесь?
- Обратимся к товарищу Троцкому, он поможет...
- Ох,
