часть слова неожиданно небрежно перечёркнута). – Совершенно определённо в этот момент с автором письма произошло нечто странное, ведь аккуратные строки спокойного Кёлера сменились стенограммой впавшего в безумие старца. - Мы слишком слабы и недальновидны, чтобы постигнуть всю сущность той материи, что дремлет годами и вспыхивает одержимой яростью в наших душах! В душах законченных грешников, вроде тебя самого! Проклятье! Эта чёртова ненависть, с которой ты смотрел на меня, хладный голос, который сквозил злобой и искажался на глазах. Опомнись, Артур! Ты опасен! И если не ты задавишь в себе этот зародыш Велиара, - в скором будущем ты станешь людям куда большей угрозой, нежели вампиры».
Судя по всему, дописав слово «вампиры», всполошённый старик взял долгий тайм-аут, хорошенько отдышавшись и приведя мысли в порядок, после чего его почерк вновь стал читабельным.
«Признаться, я и не думал отпускать тебя из своего дома живым. Для людей, ступивших за мой порог обратной дороги нет, однако же в этот раз что-то меня остановило. Ты чем-то напомнил мне самого себя в детстве, когда я был таким же пакостным мальчишкой, скрывавшимся под личиной скромности и вежливости. Всегда приятно встретить родственную душу. Уже видел мой подарок? Ни в коем случае не считай это насмешкой или угрозой. Ты же помнишь наш разговор о «скелетах в шкафу»? Полагаю, пришло время открыть тебе последний, - ещё во времена первой мировой войны, при определённых обстоятельствах я был вынужден вкусить человеческого мяса, после чего я уже не смог бороться с этой противоестественной тягой. – «Обезумевший старик не только убивает, но ещё и ест людей?!», мальчишку едва вновь не стошнило. – Признаться, верша зло во имя добра, я редко когда отказывал себе в удовольствии попробовать врага на вкус. Мой друг - это неописуемо! Невообразимый прилив сил, что растекается по моему телу с каждым сделанным укусом чудесного мяса - лишь малая крупица той великой страсти, что я вкладывал в искусство. Артур, настал день, когда и тебе представилась возможность отведать своего врага! Ни о чём не думай – просто сделай это. Часы оставь себе, - я ведь обещал, что рано или поздно они у тебя появятся. Не благодари.
Наверное, это всё, что я мог сказать тебе. Считай всё произошедшее дурным сном и прекрати забивать свою голову мыслями о высших силах, выискивая ответы на свои вопросы. Прощай, Артурка и, цени свою жизнь.
Эджворт Донован»
***
Вот и всё. Свихнувшийся художник, всё это время упорно выдававший себя за вампира, прощался с ним таким вот красивым (разумеется, на свой взгляд) жестом. Бежал в страхе за собственную жизнь, но, как это и положено высокомерным вампирам, умудрялся делать это с гордо поднятой головой. Однако Артура было не обмануть. Даже в свои одиннадцать лет он прекрасно понимал, что бежит Кёлер от неминуемой смерти, но кто может угрожать вампиру, - зверю и охотнику в одном лице? Душа Артура плутала среди абсурдных иллюзий, но разум мальчика был убеждён - ответ Кёлера окончателен и бесповоротен.
Устремив свой затуманенный взор в безмятежное небо, он просидел так неопределённое количество времени, не смея даже шелохнуться или моргнуть. Из-под перевёрнутого сундучка по-прежнему сочился ужасающий смрад, однако дыхание Артура спёрло совершенно по иной причине: от открывшихся шокирующих обстоятельств картина перед глазами мальчика то и дело тонула во мраке, а тело била дрожь от чувства страха за собственную жизнь, как это было тем злополучным вечером. Чёртов старик словно измывался над ним: своими мольбами позабыть обо всём произошедшем он благородно гасил разгорающееся внутри Артура пламя запретного интереса, одновременно с этим беззаботно подливая в огонь порции свежих тайн, пришедших на смену уже открывшимся. Эта бесконечная череда загадок и ответов вела его в пропасть мистерий и, будучи хуже самой страшной болотной топи, тянула юного школьника ко дну, достигнув которого, он уже никогда бы не смог совладать ни с собой, ни со своим альтер эго, что таилось в закутках его грешной души. Таилось, и иногда брало над ним верх.
Артур признал, что цена слов безумца оказалась непомерной, и была обагрёна кровью многих людей. Неважно, что там плёл ему лживый старик: душегуб беспощадно казнил и хороших и плохих, виновных и невиновных. Едва посмотрев на часы, о которых он грезил, глядя на своего недоумка-одноклассника Максима Родовинского, Артур не мог справиться с подкатывающим чувством тошноты. Каким же нужно быть лицемером, чтобы подарить парню дорогие часы, некогда принадлежавшие его убитому однокласснику? Кем нужно быть, чтобы ловить, расчленять и поедать людей? Старый психопат! И как после всего этого школьник мог выбросить из головы весь этот ужас? Это просто невозможно. Парень ощутил острую необходимость найти Кёлера, прежде чем тот покинет город. Другой бы на месте Артура благодарил судьбу за дарованный ею шанс продолжать дышать и радоваться жизни, однако мальчик был одержим желанием получить ответы на оставшиеся вопросы, даже не смотря на явную опасность сего мероприятия. «Если он опасается меня, значит нужно этим воспользоваться…» - самонадеянно решил школьник.
Сложно сказать, был ли шантаж осознанным решением, - своеобразным инсайтом или подсказкой внутреннего голоса, - однако, скрутив письмо трубочкой и поднявшись на одеревеневшие ноги, мальчишка сразу же ощутил приступ необъяснимой слабости. Каждый следующий шаг был мучителен и давался ему с огромным усилием: боясь повалиться на землю, парень боролся с сильнейшим головокружением и помутнением рассудка, медленно шагая по тропинке подобно канатоходцу с завязанными глазами. Определённо, в эту секунду с ним что-то происходило. Неизвестно, было это вызвано нервным перенапряжением или же дикой вонью, окутавшей проклятый сундук, но уже через десяток метров шаркающие шаги внезапно прекратились, и обмякшее, практически бездыханное тело Артура повалилось в кусты под высокой яблоней. К счастью, или нет - школьник впал в беспамятство…
***
Пока мальчик лежал без сознания в заботливой тени ветвистой яблони, вокруг происходили какие-то события. Словно скрывшись под четырьмя одеялами, он едва улавливал глухие звуки: звон бьющегося стекла затмил сдавленный крик, кажется, не имеющий ничего общего с криком человеческим. Пока колышущиеся травинки щекотали ему нос, разум мальчика парил в своём внутреннем космосе, вычленяя из чёрной бездны неизвестные ему отголоски и едва различимые образы. Раздался грохот деревянных балок, и парень тут же представил себя на лесопилке, в окружении плюющихся дизельным чадом лесовозов, а когда его нос втянул запах гари, лесовозы в его видении превратились в громадные пожарные автомобили, несущиеся ему навстречу. Как заворожённый он глядел на красные грузовики, проносящиеся мимо, пока вдруг у одного из них не лопнуло колесо. Летящая со скоростью кометы многотонная громадина молниеносно изменила свою траекторию, вылетев с неровной пыльной дороги прямиком на Артура, стоящего на обочине. От неожиданности мальчик хотел было вскинул руки и броситься наутёк, но неизвестная сила, налившая свинцом его тело, не дала даже пошевелиться. Стоя как вкопанный, он наблюдал отведённые ему доли секунды, как трубящая «пожарка» неумолимо приближается. Как и ожидалось, через мгновенье последовал чудовищный удар, а за ним и всепоглощающая тьма.
Вот уже несколько минут шокированный Артур сидел забившись в угол голубятни, сжимая руками колени. Голуби, как и прежде, ворковали в клетке, словно их оттуда никто и не выпускал; сундучок школьника стоял возле отодвинутой фальш-панели, а чудовищный запах испарился, оставшись в сознании мальчика горьким воспоминанием. И вновь обрыдлые вопросы принялись терзать его измождённый разум. Каким образом, потеряв сознание практически возле калитки, он очнулся наверху, в голубятне? Почему за окном он видит закат, а не полуденное солнце? Куда, чёрт возьми, пропала отрубленная пятерня Максима Родовинского? А свёрнутое в трубочку письмо Кёлера? Среди подсказок, оставленных ему мачехой судьбой, были лишь расцарапанные коленки, измазанная грязью футболка голубого цвета и обожжённые светлые ресницы. Хотя, эти подсказки можно было с уверенность приписать к вопросам. Вообще, за последний месяц в голове мальчишки глубоко укоренилось чувство, что вся его жизнь – это одна сплошная загадка. Чтобы раз и навсегда развеять мрак, мальчик неуверенно поднялся и как мог скорее полез вниз по лестнице. Путь к дому Кёлера был не близок.
***
Мысленно возвращаясь в тот день, парень и сейчас подолгу смотрит в окно в ожидании той стайки весенних птиц, что деловито щебечет на собственных диалектах. Точно так же птицы щебетали, глядя с высоких дубов на взволнованного мальчика, с трудом продирающегося сквозь толпу зевак, окруживших дом старика Кёлера. Тогда он всерьёз испугался, что художника-убийцу раскрыли и теперь хотят прилюдно четвертовать, но несколько мужчин невдалеке, словно подсказывали своим видом – дело вовсе не этом. Двое огнеборцев сматывали длинный, похожий на зелёную анаконду, пожарный рукав, когда мимо них прошмыгнул малец, в глазах которого смешались испуг и грандиозное разочарование. Вросшая в землю двухэтажная хибара, ровно как и небольшая сарайка, пристройка и паленица, теперь представляли собой ничто иное как огромное пепелище – абсолютно выжженный участок земли, напоминающий библейские сказания о конце света, точно двумя часами ранее по этому месту пронеслись инфернальные легионы Ваала, или был нанесён орбитальный удар. Дьявольский огонь, кажется, возникнувший из ниоткуда не пощадил ничего, жадно заглотив всё, что принадлежало сумасшедшему старику. В суматохе никто и не обратил внимания на школьника, рвущегося к развалинам, словно под ними погребены его близкие. Не обратили внимания и на едкий пряный запах, исходящий от каждого обуглившегося бруска, на чрезмерно чёрную землю, превратившуюся в чавкающую кашу, от воды, сапог, и колёс многотонных «пожарок».
Поражённый мальчик не мог поверить своим глазам, моля небеса о скорейшем пробуждении, вот только суматоха перед сгоревшим домом никак не растворялась в пропахшем дымом воздухе, что говорило о безусловной реальности всего увиденного. Самому Артуру до слёз было обидно осознавать, что теперь его никому не нужные вопросы навсегда останутся без ответа. Эджворт Донован удалился из жизни мальчишки по-английски, как это и было положено благородным сынам Ирландии столь почтенного возраста, в жилах которых протекала кровь молодых жертв. Даже спустя несколько часов, когда Артур сам не свой брёл в сторону дома, он не мог поверить в то, что больше никогда не увидится с Кёлером, не обменяется с ним хотя бы парой слов, не задаст самый главный вопрос – «зачем?»
Шокирующие
