Дом. Книга 1. "Деривативы, Контанго, 189"

над хутором на небольшой высоте и освещавший пространство вокруг. Шар был непрозрачным, а исходящий из него свет не резал глаза, даже если смотреть на сам источник излучения.
Когда один из непрошенных гостей потянулся за штуковиной, висевшей у него за поясом, нервы у Баба не выдержали, и он нажал на спусковой крючок.
Ружье не выстрелило. Тогда он повторно взвел курок и попытался произвести выстрел. Результат отрицательный.
Незнакомец же отстегнул продолговатое устройство (его точные формы не видны с крыльца дома в искусственном свете), и луч зеленого цвета ударил в косяк двери возле головы Баба.
Запахло паленой древесиной, и смятение окатило Тамму и его мать с ног до головы. Их мужа и отца, который в это время закрывал изнутри дверь, вытошнило овощами, употребленными им с вечера для закуски. У него закружилась голова, но он удержался и заскочил в кухню.
– Патроны отсырели, – прохрипел он, сплевывая остатки пищи, угодившие ему в рот.
– Другой попробуй, – прошептала жена, прижавшаяся к печке.
Баб вытер рот, еще раз плюнул себе под ноги, извлек бракованный, как полагали Нгуви, патрон, и заменил его на иной.
Две тени поднялись на крыльцо. Их лиц по-прежнему не было видно из-за капюшонов. Один из них постучал сверкающим предметом в окно. Они совсем не боялись, что огнестрельное оружие может причинить им вред. Так и было. Когда эльф попробовал выстрелить в окно, ружье дало осечку. Тем временем свет, рассеиваемый шаром, потерял свою интенсивность.
По всей видимости, его намеренно пригасили.
Баб не верил ни в пришельцев, ни в чертей. Он считал, что все происходящее вокруг – это происки хомо. Поэтому, когда непрошенный гость опять постучал в окно, только более настойчиво, мужчина произнес:
– Что там у него в руках? Нож? Ага. Они, значит, на меня с ножом, а я на них с топором. Сынок, принеси из-под печки топор.
Но Тамма лежал под кроватью, описавшись от страха.
Баб повторил свою просьбу, обратившись к жене. Та, шепча молитву, поползла за холодным оружием. Идти у нее не было сил. Она отодвинула занавеску, прикрывавшую вход в отверстие под печью, и нащупала рукоятку топора. Однако донести до супруга она не успела. Пучок света, выпущенный грабителями через оконное стекло, парализовал ее, и она распростерлась на полу.
Баб подскочил к ней. Что происходило с женой, он в темноте не разглядел. Видно было, что у нее изо рта пошла пена.
«Переверни мать, а то задохнется», – сказал он сыну, надеясь на его помощь, а сам схватил топор и укрылся за стеной, стоя в зоне, недоступной для просмотра через окно с крыльца.
Баб видел, как Тамма подполз к матери и перевернул ее лицом вниз. Его нападавшие не тронули, а начали отпирать дверь. При этом они издавали звуки, подобные писку то ли мышей в норе, то ли белок в дупле. А щеколда, перемещаемая некоей силой, начала скрипеть. «Скоро они проникнут в дом», – решил Баб. В правой руке он держал топор, а в левой сжимал так и не пригодившееся ему ружье. Рукоятка старого топора привычно лежала в ладони Баба. О, сколько куриных голов он отрубил этим топором, убивая домашнюю птицу на колодке за сараем! Сколько поленьев перерубил, чтобы истопить ими печку. Топор. Родной и близкий топор он держал в руке, и собирался этой рукой сейчас замахнуться на вторгнувшихся в его жизнь хомо.
На кухне запахло каким-то газом. «Травят», – решил Баб.
Он выскочил из-за стены и стал перед окном. Две фигуры стояли перед дверью. Их от эльфа отделяло не более двух метров. Крыльцо примыкало к окну. Непонятно, что они делали, но смотрели явно не на хозяина хутора. «Ковыряются в двери», – прошептал Баб и метнул топор в незнакомцев, а оконное стекло при этом разлетелось вдребезги, треснув от соприкосновения с тяжелым предметом.
Отец Таммы услышал, как брошенное им холодное оружие обо что-то ударилось, и с той стороны оконной рамы раздался резкий шипяще-свистящий звук, словно змею или крысу со всей силы прижали ботинком к земле. Но он не только услышал, но еще и увидел. Только рассматривать ему долго не позволили. Один из нападавших упал на крыльцо. Второй извлек тот самый продолговатый предмет, и яркий луч света ослепил Баба. Он грохнулся на пол и потерял на короткое время сознание.
Очнулся он от того, что его тормошила жена, приводя в чувство. Подворье снова оказалось освещенным, как и прежде, даже более того. В доме было видно, словно скоро взойдут на небе Опцион и Фьючерс. Амбани сидела на полу и держала в руках голову Баба. Ее руки были выпачканы теплой липкой жидкостью. Это была кровь ее мужа от рассеченной головы то ли от падения, то ли от воздействия невидимого секретного оружия. К счастью, кости черепа были целы. Повреждена только кожа и кровеносные сосуды.
«Папа, смотри! Вот они», – мальчик указывал, стоя у разбитого окна, на две фигуры, находившиеся посреди двора.
Одна из них лежала, а вторая водила все тем же универсальным устройством, которое и стреляет и лечит, по телу товарища. Точнее, он только перемещал устройство рукой над телом раненого, а луч, на этот раз красного цвета, выполнял некую лечебную роль, освещая больного.
Баб скверно выругался, упомянув несколько поколений родственников этих двоих бандитов, взял в правую руку ружье, и, опершись на него, попытался подняться. У него с первого раза не получилось, и он свалился на пол, выронив ружье. Но валяться в крови и грязи Баб не собирался. Он снова взялся за «одностволку» и попытался использовать ее в качестве клюки, чтобы встать на ноги. Он плохо контролировал свои действия и случайно нажал на спусковой крючок.
Грянул выстрел. К счастью, никто из семьи Нгуви не пострадал. «Ага, – проговорил Баб, – значит, отпустило. Отпустило ружье, отпустит и меня». Этот выстрел придал ему сил. Он поднялся, извлек из патронника пустую гильзу и вставил целый патрон. Потом подошел к окну и сказал Тамме: «Отойди!» Мальчик отошел назад, оказавшись за спиной отца. Баб положил на подоконник ружье. Сил держать его на весу и целиться у него не осталось. Двое незнакомцев все еще находились во дворе. Баб прицелился, выругался и потянул спусковой крючок на себя. От грохота снова слегка заложило уши, и запахло порохом. Баб криво усмехнулся и полез за очередным патроном в карман.
VI

Без коляски перемещаться по городу на дальние расстояния с ребенком туговато, а с двумя очень туго. Если их не на кого оставить, то остается только до ближайшего магазина во время короткого детского сна бежать за едой и предметами первой необходимости. А значит, и во время этих перебежек находиться в постоянном напряжении. За последние несколько дней, которые провел Джефри, присматривая за Оганио и Унзури, ему не удалось толком ни выспаться, ни расслабиться. Такой образ жизни изматывал. И тут нечему удивляться. Нетренированного мужика и за неполный день достанут все эти пеленки, бутылочки, смеси, какашки-говняшки и детский плач. А тут все усугублялось еще отсутствием надежного женского плеча, а лучше груди, и опыта по присмотру за младенцами. Джефри решил приобрести коляску, чтобы с малышами можно было гулять по улице и они могли спать на свежем воздухе. Или заиметь ее для того, чтобы Унзури и Оганио могли хотя бы спать в ней на лоджии.
От Хасимо не было никаких известий. Телефон молчал.
Вернее, несколько раз кто-то звонил, но на другом конце провода просили позвать к трубке хомо с абсолютно неизвестными для Джефри именами. Наверно, ошибались номером.
Дети лежали в своих кроватках и трогали пальчиками погремушки, привязанные на резинке над головами малышей. «Наконец-то угомонились. Первый раз такое, чтобы не спали и никто из них в этот момент не плакал. Очень беспокойные дети, а может, я уже забыл, какие были у меня с женой малыши в таком возрасте. О, кстати, надо бы перечислить ей немного денег и как-нибудь позвонить, но только не из дома. Не хочу светиться. Мало ли что, – рассуждал Джефри, наслаждаясь тишиной в помещении. – Кстати, как быть с коляской? В супермаркете для двойняшек ничего нет. Нужно заказать по телефону, а для этого придется выбежать к ближайшему газетному киоску и купить рекламную газету. А, справлюсь за пять минут. Сбегаю, пока молчат».
Клиан стоял третьим в очереди у газетного ларька. У окошка расположилась покупательница, которая делала покупку из сопутствующего товара – выбирала себе фломастеры. Это нормально. В Деривативах такое практиковалось.
Тяжело было мелкому бизнесу в кризис реализовывать лишь газеты и журналы. Спрос упал, а расходы осталась на прежнем уровне. Поэтому моложавой владелице киоска на автобусной остановке, которая сама выступала в роли продавца, приходилось выкладывать на витрину, кроме печатной продукции, еще и разные сигаретные пачки да цитрусовые жвачки. А как по-другому? По-другому с таким торговым оборотом придется через месяц-другой работы в убыток либо закрывать бизнес и протягивать руку, либо вообще протягивать обе ноги.
Пока покупательница с прической, которую носили дамы еще во времена ее молодости, чиркала по картонке, тестируя фломастеры на цвет, бабушка, стоявшая перед Джефри, начала возмущаться. Надо заметить, что это была старушка не из серии тех бабуль, которые стонут всегда и обо всем, начиная от падших нравов молодежи и заканчивая пошатнувшимся за последние сто лет собственным здоровьем. Нет.
Она костерила банковскую систему республики Хеджер.
– Этот ж надо, – негодовала двухсотлетняя жительница Деривативов, – процентные ставки по вкладам подпрыгнули до шестидесяти процентов годовых. Эти банкиры уже совсем совесть потеряли.
– А как вы хотели? – ответил Джефри, поглядывая не на собеседницу, а на женщину, так долго выбирающую себе фломастеры. – Инфляция у нас сто процентов, девальвация – двести, а вы хотите ставку рефинансирования на уровне десяти процентов?
– Я хочу, чтобы мой сын за свою зарплату мог гасить кредит, который ему навязали в банке, – пояснила старушка.
– Вы знаете, – обратилась к продавщице женщина-гном, стоявшая первой у окошка, – покажите мне еще вон те фломастеры, где двенадцать штук в пачке.
Джефри тяжело выдохнул, вспомнив о детях, оставшихся дома. Он совсем не предполагал, что покупка рекламной газеты может отнять столько времени. Отнять не по его вине.
Он и не собирался ни с кем спорить, но отрицательные эмоции, скопившиеся за время затворничества с детьми, рвались наружу. Продавец взяла упаковку, которую вернула ей покупательница, и протянула другую. Та открыла и начала попеременно каждым фломастером проводить линии на уже исписанной картонке. Подошел еще один покупатель – молодой парень. Он пристроился в конец очереди и поневоле стал участником разговора.
– Вы же посмотрите, – продолжала высказывать свою точку зрения на экономическое состояние страны бабушка. – В этих банках сидят только одни вампиры. Вампиры банками заведуют и берут себе на работу таких же вампиров. И вот это сообщество сосет нашу с вами кровь и деньги. Они дурят честных эльфов, предлагая им дешевые кредиты, а затем взвинчивают проценты. А зарплаты нам не поднимают.
– Банкиры же не могут поднять зарплату всем. Они ж только в своих банках ее могут поднять, – ответил Клиан на нелепое с его точки зрения