Дом. Книга 1. "Деривативы, Контанго, 189"

заведовал Нафака, с одной стороны стоял у автомобильной дороги, а другой примыкал к железнодорожным погрузочным платформам. Баб остановил свою машину у железнодорожного переезда. Горел красный сигнал, звенел предупредительный звонок, и шлагбаум был опущен. Автотранспорт в ожидании пропускал поезд. Последний все никак не появлялся, и водители легковых машин, гужевого транспорта и мотоциклов (о пешеходах и речи нет) потихоньку, в нарушение правил дорожного движения, объезжали шлагбаум и пересекали железнодорожную ветку. Дежурный по переезду недовольства не выказывал. Только когда водитель трактора попытался возобновить движение, устав ожидать железнодорожный состав, то замахал ему жезлом и засвистел в висевший на груди свисток. Но трактор все равно проехал.
Наконец медленно выполз паровоз. Вернее, сначала все увидели дым от паровоза, а затем и железную машину, тянущую за собой крытые вагоны. Паровоз не спеша подъехал к переезду, подал сигнал, стравливая из котла пар, и постучал колесами дальше. Хомо начали заводить машины, чтобы двигаться дальше, а Баб свою даже не выключал.
Подъехав к элеватору, Баб увидел огромную очередь из тракторов, грузовиков и телег, заполненных зерном. Некоторые из транспортных средств, в нарушение всех норм безопасности, волокли за собой даже не один, а по два прицепа с пшеницей. Дождь продолжал моросить, и весь урожай в кузовах был накрыт брезентом или полиэтиленовой клеенкой.
Баб не стал пристраиваться в хвост очереди, а поставил «Омбэ» поодаль, чтобы было менее приметно. Он спрыгнул на землю с подножки грузовика, захлопнул дверь и направился в здание администрации элеватора. Здесь на обочине дороги лежал неделями неприбранный мусор из обрывков газет, полиэтиленовых пакетов и битого стекла. Это типичная картина для Хеджера, когда подъезжаешь к крупным стоянкам и железнодорожным узлам. На площадке, куда подъезжал транспорт на разгрузку, вся земля и бетонные плиты были пропитаны нефтепродуктами.
Нафаку Нгуви отыскал без проблем. Невысокого роста гном посмотрел на него снизу вверх, вывел на улицу и выразил недовольство.
– А чего так поздно, мы ж на утро договаривались?
– Не получилось технику у хозяина в аренду взять, – пояснил Баб.
«Ага, в аренду он взял. Может, еще и по калькуляции бензин оплатил в кассу фермы? Сначала взял у Мкилимы кузов зерна в бессрочную аренду, а теперь мне парит мозги, что приехал не за счет фермера», – размышлял Нафака, но шоферу он ответил:
– Теперь жди. Видишь, какая погода?
– Как жди? – не понял Баб. – У меня времени нет. В Волатильность пора возвращаться. Мне надо пшеницу срочно скинуть и ехать назад.
– А куда ее скинешь?
– А куда всегда скидывали? Под навес, – предложил Нгуви.
– Под навесом места нет. Там все завалено. Если б ты приехал пораньше, то не было бы проблем. Ты же видишь? Дождь льет целый день. Я не могу принять на открытой площадке.
Куда потом деть мокрое зерно? Опять на просушку пускать?
Что я начальству скажу? – пояснял свои действия Нафака.
– А почему раньше таких проблем не возникало?
– Потому что железная дорога вовремя вагоны для зерна подавала. А сейчас, видите ли, у нее денег нет. За два дня ни одного вагона не подогнали.
– Так ты хочешь, чтобы я назад зерно повез? – повысив голос, спросил Баб.
– Нгуви, это твое зерно. По крайней мере, ты так мне заявляешь. Ты волен с ним делать, что хочешь. Но у меня нет места, куда его деть. Я ж не могу его в лужу выгрузить, – ответил работник элеватора.
– Ты, Нафака, сбиваешь цену на мою пшеницу, потому что у тебя желающих много?
– Слушай, Баб, я ни у кого принять не могу. Иди и сам посмотри. Я не обманываю тебя.
– Ты и так у меня принимаешь по пониженной ставке.
Тебе что, мало? – возмутился Нгуви.
– Не кричи. Уже хомо оборачиваются на нас, – попросил Нафака, стоя на площадке под открытым небом около входа в здание администрации.
– Я его не могу везти назад и ждать не могу.
– Что я должен сделать?
– Забирай его. Неужели, на всем большом элеваторе не найдется места, куда один единственный кузов приткнуть можно?
– Баб, надо мной есть начальник, и я пшеницу, принятую у тебя без документов, не имею права выгрузить где попало.
Ты это понимаешь?
– Хочешь дешевле забрать?
– Я не хочу взять дешевле и не хочу вылететь с работы. Ты видишь, сколько глаз тут недобрых собралось, а ты руками размахался. Ты опоздал, а не я. Приезжай завтра. Разве это проблема? – дружелюбно произнес Нафака и положил руку на плечо Нгуви.
– Да пошел ты со своим зерном! – Баб сбросил руку собеседника со своего плеча. – Подавись им тут! Я другим сдам.
Нафака попытался остановить Баба и продолжить разговор, но последний только выругался матом. На предложение приемщика зерна продолжить разговор и найти компромисс, шофер ответил плевком под ноги Нафаке. Плюнул, развернулся и быстрым шагом направился к «Омбэ». Но слюна не долетела до земли. Порывом ветра ее снесло на штанину Нафаке, который после этого прекратил диалог, бросив вслед уходящему Бабу:
 *
«Не зря говорят, что ты из-за угла мешком прибитый!» Продавец, взявший предоплату с Джефри за коляску, должен был сегодня ее доставить покупателю. Однако Опцион с Фьючерсом уже скрылись за горизонтом, а никто так и не позвонил. Клиан снял телефонную трубку и набрал нужный номер. На том конце сказали, что поставка товара задерживается, однако не стоит волноваться: «Завтра в течение дня ждите от нас звонка. Привезем». Потом связь оборвалась.
Это сообщение несколько смутило Джефри. Он настроился на то, что с восходом светил сможет полноценно погулять по свежему воздуху, в котором нуждался как он сам, так и детвора.
Подходило время купания малышей. Клиан каждый день проводил эту процедуру. Причем одновременно для Оганио и Унзури. Он заказал, и ему, в отличие от коляски, в тот же день доставили две надувные плавательные подушечки, закрепляющиеся на шее и голове малышей, чтобы они могли самостоятельно бултыхаться в ванной.
Клиан заполнил на треть ванну водой, откорректировал при помощи термометра температуру жидкости и поочередно положил туда детей. Сам сел на стульчик рядом, наблюдая, как они стучат ручками и ножками по поверхности воды. Джефри сидел вполоборота, одним глазом присматривая за малышами, а вторым косясь на экран телевизора, установленного в соседней комнате таким образом, что через раскрытые межкомнатные проемы дверей можно было смотреть передачи.
По каналу шел познавательный фильм об устройстве вселенной так, как ее понимали ученые мужи на Тренде. Ему было интересно. Зуу’иху вообще было интересно познавать новый мир, ведь Джефри Клиан при жизни мало интересовался такими вещами. Фильм прервали на рекламу. Смотрящий за детьми закряхтел, приподнялся со стульчика, взял заранее помещенный на полочку перед зеркалом пульт и переключил канал.
В «голубом экране» появилось две головы: миловидной девушки лет восьмидесяти в очень стильном платье с аккуратной строгой прической и мужчины средних лет в несколько мятом и дешевом костюме, мешковато сидевшем на нем. Девушка-водяная была телеведущей. Она сидела за одним большим столом напротив мужчины эльфа и задавала, как понял Джефри, своему собеседнику каверзные вопросы. Она чувствовала себя очень уверенно и раскованно, интервьюируя гостя студии. Мужчина же был скован и зажат, поскольку инициатива находилась у ведущей. Он несколько раз попытался уйти от прямого ответа и уводил свои рассуждения в сторону от проблемы, поднятой девушкой. Но она четко вела телевизионное шоу, возвращая разговор в конструктивное русло.
Затем после очередного вопроса о коррупции в Хеджере мужчина начал очень внятно пояснять видение своей борьбы с этим социальным злом. Он говорил о том, что коррупция разъела все слои общества и проникла даже туда, куда ей проникать не следовало бы. На что ведущая улыбнулась и прервала собеседника: «Господин Окманат Чини, мы все знаем, что борьба с коррупцией – это ваш любимый конек, и на эту тему вы можете рассуждать часами. Давайте поговорим вот о чем: очень большое количество граждан в последнее время из-за невозможности выплачивать по кредитам были выселены из ранее купленного жилья. Как вы после своей инаугурации собираетесь решать эту проблему?» «Так вот как он выглядит, наш будущий президент, – подумал Джефри, внимательно всматриваясь в кандидата, победившего на президентских выборах. – Да, интересный тип.
Смесь этакого глубокого провинциала и неуемного борца с казнокрадами. Он наивен, думая, что за свой президентский срок сможет искоренить эту заразу, имевшую благодатную пищу в Хеджере на протяжении столетий. Идеалист. В своем старомодном пиджаке с чужого плеча, словно доставшемся ему по наследству, с этой прической в виде копны рыжих курчавых волос, торчащих во все стороны, с лысиной на макушке, с огромными бакенбардами он больше похож на клоуна из цирка, чем на главу государства».
Джефри слушал заявления Окманата Чини, что тот вернет хомо все имущество, отобранное банками за невозврат ипотечных кредитов. Таким образом, он планировал восстановить социальную справедливость. Клиан слушал о ближайших планах нового лидера нации до тех пор, пока Оганио не наплескал воды на личико Унзури. Девочка расплакалась.
Клиан нажал на пульте кнопку «Выкл» и стал поочередно вытирать малышей.
 *
Тамма, вооружившись ножом, молотком и отверткой, спрятавшись в зарослях кукурузы, уже минут двадцать пытался вскрыть свою заветную коробочку, найденную им на месте падения стиральной машины. Это была его вторая попытка.
Первая, предпринятая вчера, закончилась безрезультатно.
Мальчик в очередной раз внимательно разглядывал предмет, очень похожий на жестяную коробочку из-под дорогого чая.
На первый взгляд она выглядела как жестяное вместилище для сыпучих тел. Но внешность ее была обманчива. На самом деле, ее невозможно было открыть, как табакерку или коробку для хранения соли. Крышка ну никак не вскрывалась. Тамме было очень интересно заглянуть вовнутрь и разгадать секрет, однако ни нож, ни отвертка не могли сковырнуть и сдвинуть даже на миллиметр то, что мальчик принимал за крышечку.
Загадочный предмет был довольно тяжеловат, но однороден. Ничего в закупоренном объеме при встряске не билось о стенки и не издавало никаких звуков. А прочность конструкции была такова, что даже когда Тамма, отчаявшись аккуратно открыть этот предмет, начал стучать по нему молотком, то коробка не претерпела никакой деформации. Тамма, как и каждый ребенок, у которого не получалось что-либо делать, стал терять интерес к возне с коробочкой. Напоследок он захотел приставить острие ножа к крышке и постучать по нему молотком.
Мальчик ударил в полсилы, потом сильнее и сильнее, но от удара коробка отскочила в сторону. Тамме показалось, что она поддалась. Он предположил, что достаточно ее как следует зажать ногами, упереть в землю, левой рукой твердо держать за лезвие, а правой прицельно ударить молотком по рукояти ножа, как он войдет между крышкой и стенкой. Тамма изловчился и нанес правильный, как он посчитал, удар.
Однако его левая ладонь соскользнула с рукоятки ножа, и он