Передозняк

чудится в моем поведении. Покойника за все это время я ни разу не видел - сам я к нему не заходил, а он, видимо обидевшись на меня, тоже не появлялся. Ширяться меня все еще тянет, временами даже очень сильно, но пока справляюсь, практикуя Випассану и обходя за километр барыжные точки и своих друганов. Один раз звонил Феде, желая проконсультироваться по поводу некоторых тонкостей своей практики, но как-то неудачно, мне сказали что он уехал в отпуск, куда - неизвестно.
                                                                                                                                                                                                                                                     
Работа моя, как и предполагалось, оказалась не пыльной - приходишь вечером, всех выгоняешь, все закрываешь и спишь до утра - вот и вся работа. Сначала я работал ночь через ночь, а последние дни приходится торчать там каждую ночь - мой сменщик запил и куда-то пропал. А мне ништяк, какая разница где спать? Да и денег теперь получаю в два раза больше. Вобщем, в целом я доволен собой и жизнью.
Отлично выспавшись на рабочем месте, я выхожу с утра из своей конторы и неторопливым шагом направляюсь к дому. Настроение хорошее, в кармане есть бабки и поэтому, проходи мимо парка, я покупаю себе пару бутылок пива и заворачиваю в него, посидеть на скамеечке и понаслаждаться осенью - моей любимой порой. В парке в этот утренний час никого нет, я выбираю себе скамейку поудобней и сажусь на нее. У меня какое-то лирическое настроение и мне хочется читать стихи, но вспомнив, что ни одного не знаю, я обламываюсь и открываю бутылку пива. Вокруг буйство красок невероятное, как будто сам небесный босс, щедрым взмахом сеятеля, метнул в этот парк все имеющиеся у них там на складе цвета. Я пью пиво и тащусь эстетически.
Вдруг, в дальнем конце парка, я вижу какую-то девушку, медленно идущую с низко опущенной головой и обхватившую себя руками, разбрасывающую ногами ковер из опавших листьев. Подойдя немного поближе, она поднимает голову и я узнаю Верку. Лицо ее оживляется и улыбаясь, она подходит ко мне.
- Пьянствуем? - кричит она мне весело.
- Привет, Вера, рад тебя видеть. Присаживайся, - я действительно очень рад ее видеть, она появилась как нельзя кстати.
- Хочешь пива?
- Давай.
Я открываю бутылку пива и отдаю ей.
- Слушай, Вер, я и не сразу узнал тебя, ты волосы покрасила?
Она невольно поправляет свои волосы и тут я вижу огромный синяк на ее шее.
- Не а, это мой настоящий цвет, - говорит она улыбаясь и замечая, что я смотрю на ее шею, немного смущается и поднимает воротник своей куртки.
- Случилось чего? - спрашиваю я ее.
- Да так, ерунда, крыша у одного придурка поехала, начал меня душить, а я ему коленкой по яйцам и убежала, - говорит Верка отпивая пиво.
- Сильно, - я одобрительно качаю головой, затем достаю пачку сигарет и угощаю ее.
- А ты, Вер, какими судьбами здесь?
- К Пиджаку иду за ханкой, рано правда, спит еще наверное, - она озабоченно смотрит на свои часы, а потом спрашивает меня:
- Ты что, Вовчик, перекумарил что ли?
- Да, - говорю я ей с гордостью, - две недели уже не ширяюсь. На работу вот устроился - все как у людей.
Она уважительно смотрит на меня, отпивает глоток пива и задумчиво говорит:
- А у меня житуха похоже к финишу подходит, подохну где-нибудь и некому будет даже похоронить, как Андрюшу.
- Какого Андрюшу?
- Как какого? - она не сразу врубается, а затем, после паузы, говорит с удивлением, - Андрюшу, Покойника. А ты не знаешь что ли? Помер Андрюша, уже с неделю как.
Вот это да! Вот это новость! Я сижу с глупым выражением на лице, рот мой открыт, в бошке как-то все непонятно. Андрюша - умер? Уж от него-то я не ожидал такой заподлянки! Да нет, быть такого не может, тут чего-то не так.
- Да ты чё, Вера, чтобы Андрюша умер? Кто тебе эту фигню сказал? - говорю я с сомнением.
- Ты гонишь, Вова. Раз говорю, значит знаю, - сухо отрезает Верка.
Значит все-таки умер! Я залпом выпиваю оставшееся пиво и говорю:
- Да, Вер, вот так новость. Как все случилось?
Верка спокойно, без эмоций, говорит мне:
- Тут история темная на самом деле, никто толком ничего не знает, мне пацан один рассказал, а ему еще кто-то. Мать его в комнате уже мертвым нашла, типа того, что он вмазался и упал прям виском об угол кровати. Вот и вся история, - и немного помолчав, она продолжает, - Его как был, в той же одежде и похоронили. Мать, за пару бутылок, подтянула каких-то алкашей со двора, так и похоронили без лишнего шума, по быстрому. Отмучился Андрюша, царство ему небесное.
Я сижу и молча пережевываю историю. Что-то тут не так, уж больно это как-то странно получается - упал и виском об угол кровати? Чудеса! Сдается мне, что тут не обошлось без мамкиного участия, зная ее, это запросто можно предположить. Но кто будет разбираться - подумаешь, очередной наркоман сдох. С точки зрения добропорядочных граждан - туда ему и дорога. Зарыли по быстрому и забыли.
Верка энергично встряхивает головой и говорит мне:
- Ладно, ты как хочешь, а я к Пиджаку пошла, - она встает со скамейки, - А ты, Вовочка, молодец что не ширяешься, так и надо. Держись вобщем, - она поворачивается и уходит.
"Нет, никакой я не молодец" думаю я, вскакиваю со скамейки и догоняю Верку. - Я с тобой, Вер, чего уж там, раз такое дело. - Она взглянула на меня печально и ничего не сказала.
Всю дорогу мы не проронили не единого слова, каждый думал о своем. Мне немного стыдно перед Веркой - кидал понты, кидал, а в итоге все оказалось лажей. Но посудите сами, как же тут не вмазаться?! Сначала один мой близкий друг умер, затем, не прошло и месяца, другой - как-то это тяжеловато. Странная вобще-то получается штука, за годы что я торчу на игле, вокруг меня уже сменилось несколько составов друзей - а я до сих пор жив. Видно у аллаха есть какие-то специальные планы на мой счет, а может мне просто очень везет. Но как бы там ни было, долго это вряд ли может продолжаться, когда-нибудь и меня курносая с косой достанет. А я, по большому счету и не возражаю, есть правда одно пожелание - хотелось бы перед концовкой все-таки узнать, действительно ли есть что-нибудь такое, рядом с чем наркотики и срать не садились. Хотя и сейчас я догадываюсь что есть, а временами, на какие-то мгновения, даже вижу это - но мне этого мало. Хочу, чтоб вставило меня пониманием раз и навсегда, чтоб никаких сомнений и близко не было - вот тогда и помереть не западло. Даа, Аркаша, а теперь Андрюша - очень грустно.
Перед самым Пиджаковским домом Верка спрашивает меня:
- У тебя деньги то есть, Вовочка?
- Да, Вер, есть. Ты в прошлый раз меня раскумарила, теперь я башлять буду.
Верка равнодушно пожимает плечами.
Минут десять наверное я дубасю в Пиджакову дверь, звонок почему-то не работает. Наконец он открывает, сонный и недовольный.
- Привет, есть чего-нибудь? - говорю я ему негромко. Он кивает головой и впускает нас в квартиру.
- Чего это вы в такую рань приперлись, - радушно приветствует он нас.
- Извини, Толя, так получилось, - говорит ему Верка.
Мы раздеваемся и проходим на кухню.
- А где Ислам с братьями, - спрашиваю я Пиджака.
- Ну его нафиг этого Ислама, - отвечает Пиджак мрачно, - свалили в свой Чуркестан и внучку забрали.
На кухню заходит Пиджаковская дочь, девица лет двадцати, с длинными черными волосами, сонная и в каком-то задрипанном халате. Мы здороваемся с ней.
- Сколько вам? - спрашивает Пиджак.
- Да парочку наверное, - отвечаю я ему и смотрю на Верку, - Да?
Она кивает головой.
- А можно мы у тебя сварим? - спрашиваю Пиджака. Тот молча кивает головой.
- Кислого с демидом нет, - говорит он.
- У меня есть, - успокаивает его Верка.
Я даю Пиджаку деньги и он, откуда то из-под холодильника, достает габарит - увесистую плюшку опиума грамм этак на десять, берет нож и поддевает на него оттуда добрый шмат, по-басяцки. Прячет обратно свое богатство и достает все необходимые причиндалы, начинает варить. Мы с Веркой садимся на стулья, а Пиджакова дочь - Ленка, стоит у холодильника и время от времени широко зевает.
Меня охватывает до боли знакомый мандраж - пока Пиджак варит, я нетерпеливо ерзаю на стуле. Закуриваю сигарету, чтоб хоть как-то успокоится. Чувствую Верка тоже нервничает, хотя тщательно это скрывает.
- Ленка, ты бы хоть оделась-причесалась, чего стоишь как чувырла? - воспитывает Пиджак свою дочь, на секунду отвлекшись от процесса. Ленка с недовольным лицом выходит из кухни.
- Задолбала наркоманка хренова, - бурчит Пиджак себе под нос.
- Что, ширяется? - спрашиваю я его в полголоса.
- Да ну ее, молоко на губах еще не обсохло, а туда же! - кричит Пиджак со злостью.
"Интересно, а чего он хотел - с таким то папой" - думаю я.
- Вот молодежь пошла, - продолжает Пиджак, - дите малое на руках, ответственность такая, так нет же, нифига, пускай бабушка воспитывает, а я ширятся буду! Все материно воспитание, а надо было в детстве ремнем лупить почаще, глядишь и человеком бы выросла, - он делает паузу и говорит, - чего сидите, демид раскатывайте.
Тоже мне, Макаренко выискался! Я начинаю раскатывать димедрол и спрашиваю Пиджака:
- Так она что же, у тебя теперь живет, не у матери?
- Да вот, приперлась и живет теперь, ханку у меня таскает, уже и не знаю, куда от нее прятать, - говорит Пиджак и замолкает, увидев входящую на кухню дочь.
- Пап, ты на меня тоже варишь? - спрашивает Ленка требовательно.
- Обойдешься.
- Ну, папа! - кричит Ленка обиженно.
- Да, да, варю. Заколебала.
Ленка успокаивается и закуривает сигарету.
- У тебя новая прическа, - говорит она Верке, - тебе идет.
Верка расплывается в улыбке. Она открывает свою сумочку-склад и достает оттуда несколько новых телег в упаковке. - Берите кому надо.
Наконец процесс закончен. Пиджак вытягивает раствор по телегам. Верка просит Ленку помочь ей вмазаться и они идут в комнату. Я даю свою телегу Пиджаку и тот ловко меня вмазывает. Хорошо пошло! Мощный приход через какое-то время плавно переходит в правильную тягу. Я закуриваю сигарету и сижу, балдею. Пиджак, прочухав мою телегу, тоже вмазывается. Минут десять мы молчим, а потом он спрашивает меня:
- Знаешь про Покойника?
- Да, Верка сегодня рассказала.
- За последний месяц уже человек пять знакомых умерло, - говорит Пиджак, - это все от жадности, все норовят по-пределу раскумариться. Вот я например, сколько лет ширяюсь - и ничего, жив до сих пор. А почему? Потому что с умом все делаю. А вот вы, молодежь, к примеру друзья твои Аркан с Покойником...
- Ну его нафиг, Толян, - обламываю я его очередную "Педагогическую поэму", - давай о чем-нибудь другом поговорим. Ты мне лучше скажи, чего Ислам свалил-то?
- Да он что-то быковать часто стал последнее время. Как будто это я виноват, что его братаны подсели. А еще про Ленку узнал, что ширяется. Короче сцепились мы с ним и я сказал, чтобы он проваливал в свой Таджикистан задроченный. Не хватало еще, чтобы меня какой-то чурка-молокосос учил как жить! А еще ребенка забрал без спроса.
- Так он что же, больше не вернется?
- Как это не вернется, кто же ему позволит мою внучку в каком-то Чуркестане воспитывать? Весной приедет с ребенком.
Уж лучше бы он не приезжал, нафиг нужен такой дедушка. Там у них хреново сейчас говорят, но хоть в нормальной семье ребенок расти будет, а судя по рассказам Ислама, семья там хоть и не богатая, зато дружная и многочисленная.
На кухню входит Верка, с блуждающей на губах улыбкой, глаза затуманены.
- О чем бакланите, пацаны? - кричит она