Чайковский на нудистском пляже. Полная версия

Его вместе с Достоевским привозят на казнь на Семёновский плац. И он успокаивающе шепчет Федору Михайловичу: «Не бойтесь, я знаю, что это только понарошку.  Вас сейчас помилуют и отправят на каторгу, а меня, наверное, отпустят домой к моей Андромухиной.
А классик ему отвечает – «мол,  это и не важно.  Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту».
Тут с гусем под мышкой появляется Гердт-Паниковский в казимировых штанах  до колен  и синем вицмундире с шитьем  на воротнике  и обшлагах и  оглашает Указ Императора: «Достоевскому за регулярный антисемитизм в  премии «Дебют» отказать,  а Чайковскому пожаловать  нобелевку за цикл статей по глубинному   освещению творчества Посадовского. Но поскольку деньги в премиальном фонде закончились, точнее – их рас****или   – то выдать натурой победителю   рога оленьи за 65 рублей. Все равно они у нас в конторе без дела пылятся. И Остап Ибрагимович разрешил - добавляет хромой нарушитель конвенции.
                               ***


ГЛАВА ШЕСТАЯ. МУХА


Утром доброхоты доложили Домовитому, что вчера во двор приходил  странноватый гражданин договариваться с местными синяками, чтобы Степу и  его новую   охочую -  звукоизоляция в доме была хреновой - цацу замочили. Даже аванс оставил. Что за бред  – подивился Степан. После недолгих расспросов ему по  описанию удалось вычислить, что «заказчиком» был Чайковский.  С одной стороны, у Домовитого отлегло от сердца, поскольку от Геши никто не ожидал киллерских сюрпризов. С другой, непонятно, с какой березы тот свалился?
Экстренные консультации с Андромухиной ясности не внесли. Завершив вчерашнее спермопиршество,  Степан на своем авто   вернул отутюженную милашку  в Лаврушинский,  где она   и обнаружила мирно сопящего на своем кожаном диванчике Чайковского с сильным запахом перегара.
- Что-то Гек стал перебирать в последнее время,  а потом хнычет, что у него печень болит -  расстроилась она. Проспавшись, непривычно несловоохотливый Чайковский,  отказавшись от отвара  расторопши пятнистой,   зачем-то созвонился с Цукерманом и, пробурчав что-то невнятное, ушел из дому.
Внезапно возникнувший под кухонным столом Чайковского и получивший любострастное продолжение  флирт  Степу не напрягал, пока он пикантно услаждался прелестями чужой благоверной, которыми еще не успели приесться, без риска возникновения обязательств со своей стороны. А то, что он лгал в глаза   Чайковскому, ну да – это, конечно,  нехорошо, но так ведь он не по своей инициативе все это затеял. И кто от такого пирожного откажется? И потом, что это Гектор Петрович как собака на сене? И радости плотской от него Андромухиной, поди, никакой. А женщине, может, еще хочется.
Ему было сильно любопытно, продолжает ли она трахаться  с Гектором Петровичем. И если у них все-таки  случается секс, доводит ли Чайковский ее до оргазма?  Наконец, «насколькократно»  Степан - и это был ключевой вопрос - лучше  как самец?
Однажды  Домовитый как бы в шутку даже попытался выспросить Андромухину про это.
- А то! -  с вызовом ответила она, влезая в тайно подаренный специально для  интимных свиданок  розовый халат –  совокупляемся,  как кролики. Тебе - то что? Или ты жениться на мне собрался?
Степан,   нахмурившись, промолчал. Он к своим сорока годам так и не обзавёлся семьей. После неразделенных подростковых страданий по Томке  у него приключилась куча постельных интрижек, но он панически боялся серьезных отношений. Как только Степан чуял, что женщина хочет лишить его свободы, тут же делал ноги. Лариска оказалось самой настырной, и почти склонила его к браку.  Но карась, как повелось,  сорвался с крючка…
У Андромухиной  на личном фронте  долго случались незаслуженные потрясения. После выпускного её   изнасиловали двое уже ставших бывшими одноклассника, одному из которых она симпатизировала и готова была дать сама. Затем она залетела от  сына председателя райсобеса.  Дело замяли, её понудили  сделать аборт, из-за которого она не могла иметь детей.  Все местные показывали на нее пальцами с липковатым подтекстом – сама виновата, не надо было в мини-юбке перед парнями ёрзать. Мать отослала ее в дальний  город под опеку  еще более дальних родственников,  где над Мухой «взял шефство» похотливый женатик. Потом за ней приударял один военный, пока не женился  на племяннице своего старшего командира.
Андромухина, волею судьбы, очутилась в Кисловодске, где сезонно подрабатывала в местном кинотеатре.  А тут – чудо – и Чайковский подкатил на последний сеанс. Он и в молодости не был красавцем,  зато велеречив, а главное -  москвич. Если распишемся прямо здесь, поеду с тобой – заявила уставшая от неустроенности капельдинерша. Не влюбилась, конечно,  повелась на столичную жизнь – так разве можно ее осуждать за это. В местном загсе молодоженов за две бутылки коньяка экстренно  зарегистрировали в нарушение существующих инструкций.
Когда мама Чайковского узнала, кого он привез из отпуска, то в отчаянии  назвала сынулю идиотом. Папа, в душе позавидовав полученному праву Гека регулярно щупать молодайку за обольстительную жопу, ограничился эпитетом «полудурок». Естественно, в Лаврушинский ее не допустили, но, в конце концов,  прописали в квартиру к  тетке Чайковского, которая все равно  проживала на даче в Переделкино, и определи в «Журналец» делопроизводителем,  параллельно пристроив на «заочку» в институт культуры. Мама Гека с годами почти  смирились с невесткой, и стала просить внуков, но квартиру рассудительно отписала на сына.  Да и с потомством все равно ничего не получалось.
Муха принадлежала к той категории  женщин, которые созревают, как вино позднего сбора  из ягод винограда, собранных глубокой осенью и тронутых благородной плесенью. По-настоящему расцвела к сорока, вобрав в себя такую сладость, которая могла задурманить любого мужика. Но она умела быть признательной и хранила верность Чайковскому первые годы совместной жизни. Ведь не считать же за измену историю, когда замещавший ее  гинекологиню  симпатичный доктор сделал ей приятное натруженным пальцем.
Следующая история приключилась значительно позже и тоже совсем  случайно.
Хмельная компания обсуждала секскандал  Клинтона с Левински. Кто-то шутливо высказал версию  еврейского заговора: Говорят, что родной дядя  Моники до сих пор работает  в Витебске зубным врачом. И чего это он в Израиль не умотал?
- Нет зубным врачам пути -/Слишком много просится./Где на всех зубов найти?/Значит - безработица! – проблеял Чайковский.
- Придется покаяться нашему  Блинчику -  засмеялась Андромухина – А куда он денется, коль платьишко ей обвафлил.  Этот  хитрюга-президент, боясь импичмента, теперь  ссылается на  юристов и  утверждает,  что у нее были "сексуальные отношения" с ним – ведь  она прикасалась губами к его свистульке -  а у него с ней – нет...
А потом как-то так само собой получилось, что по пьяни решили играть в «очко» на раздевание. Участвовали исключительно бабы.  Быстрее всех «теряла» вещички Андромухина. Наступил момент, когда на ней осталось только французское  нижнее белье от "Chantelle" с кружевными оборочками. В эти годы многие дамочки уже могли себе позволить красивые будуарные вещички. Времена тотального дефицита были подзабыты.  Кто сейчас вспомнит, как  Фурцева открывала в Черемушках фабрику, где на гдр-овском оборудовании шили  знаменитые  «Анжелики»  с застежкой  спереди...
Она снова продулась и, к всеобщему удивлению, минуя лифчик,   скинула сразу трусики.  Мужики захлопали в ладоши. Бабы завистливо притихли. Чайковский  глупо захихикал. Андромухина интуитивно ощутила, что Геше приятно, когда  на нее пялятся…
Потом развеселившаяся компания танцевала до тех пор, пока  возмущенные соседи по площадке не пообещали вызвать милицию. Все ломанулись     по лестнице на улицу, а  Анромухина с каким-то парнем, похожим на красавчика Костолевского,  застряла в лифте между этажами.
- Выпустите нас поскорее. Я боюсь замкнутого пространства – весело закричала она. Пока нежданный кавалер,  встав на колени,   ласкал ее пьяными губами, она сосредоточенно перечитывала слово из пяти  букв, криво нацарапанное  пубертатными подростками на стенке лифта.
Но ведь, по Клинтону, это тоже была не совсем измена с её стороны.
Все остальные адюльтеры были того же порядка.  Их можно было пересчитать по пальцам, правда - обеих рук.  Неужели мы будем  её упрекать за это?
По сути, она была скорее хорошая, чем плохая. В общем – нормальная. И я бы не сказал, что «слаба на передок». Главное, что ей всегда удавалось сделать так, чтобы Чайковский, как говориться, «ни ухом, ни рылом», за что он должен был сказать ей огромное спасибо.
Зачем она блудила? Просто, так получалось. Конечно, каждая интрижка имела свою событийную цепочку. Но всех их объединяло то, что они были какими-то случайными, необязательными, что ли.  Можно посчитать это за смягчающее обстоятельство, или, напротив, поставить в вину  с «отягчающими» –  если, мол,  с «чуйсвами» и  страданиями, то тогда легче и понять, и простить.
А что до истории со Степаном, так здесь вообще все ясно. Ну, сколько ей осталось выглядеть обольстительной? Вот она и ловила последний теплый солнечный лучик, который регулярно  высовывался из штанов Домовитого…
Андромухина  еще и до того, как стало ясно, что Чайковский  что-то пронюхал,  понимала, что она должна хоть иногда удовлетворять его вполне законные сексуальные «заявки», либо пойти на размен и упростить ситуацию до двух  фигур. Но выбирать не хотелось. Предпочтет она, скажем, более молодого  Степу. И что?  Перебираться в его обшарпанный дом с вонючим подъездом? Зарабатывает он, вроде, неплохо. А вдруг через три месяца он найдет новую кралю? А ей  куда  деваться? Обратно в Лаврушинский, где ее, может, уже  и не ждут?
    Чего ей не хватало в Чайковском? Темперамента в постели? Неожиданности? Романтики? Денег? Щедрости? Внимания? Амбиций? Или всего по совокупности?  Так это любая баба, если захочет, выкатит своему мужику не меньший  список претензий. Ах, да, еще  у них не было детей…
Андромухина не могла утверждать, что не любила Чайковского, но и не могла сказать, что любила. Нет, не так. Она скорее любила его, чем не любила. Она привыкла к нему и заботилась о нем.   Чайковский был добрым. Чайковский был  умным.  Чайковский был отличным рассказчиком. Почти как Радзинский, только выглядел чуть посмешнее. Обладал мягким ласковым язычком. И боготворил ее. Даже вопреки собственной маме. И у него была замечательная квартирка в престижном доме. И  раритетная бежевая  Волга. И гараж. Кстати, теткина жилплощадь, которая  выгодно сдавалась, тоже была оформлена на Гектора Петровича. А вот заработки в «Журнальце» были  смехотворными.
Может, правда, давать обоим? Ну,  ведь не убудет? Половое соперничество между самцами является частью эволюции только, если приводит в воспроизводству потомства. Здесь речи об этом не шло.
Теперь, когда Чайковский что-то пронюхал, нужно было вырабатывать новую форму поведения. Конечно, можно было перейти в наступление и  все отрицать. Ну, возможно, видел их кто-то вместе со Степаном, но  это лишь косвенные улики. Андромухина