звери? Почему никто не попытался его убить или отравить, раз он такой нехороший? А я отвечу: «Потому что всем прислужникам в королевском дворце, у кого рыло выросло и у кого еще нет, он всегда позволял хорошо жить. И всегда можно было что-то или кого-то поиметь, служа у волчьего трона».
19
Лесопарковый массив, где Ытор Ебл оставил, забыл либо потерял Вази Фанно, от городской застройки отделяло не более четырехсот метров. Если взглянуть на карту местности, то можно разглядеть следующее: чтобы дойти до забора цементного завода, Вази необходимо было пройти четверть пути по грунтовой дороге до окраины парка, а потом еще триста метров по брусчатке.
На часах жителей Деривативов, которые у Фанно отсутствовали, было начало четвертого после полуночи. Девушка вышла из-за деревьев и ступила босыми ногами на дорогу, мощенную булыжником. Грязные и поколотые сухими обломанными ветками ступни ощутили холод камня. Вази подернула плечами и поправила свои трусы ручной работы, изготовленные самолично из двух салфеток и тонких прутиков.
Вокруг темнота. Тихо. Поет одинокая ночная птица. Взошла на небе Бэквордация. Дорога пустынна: ни машин, ни пьяниц, ни влюбленных парочек, ни одного фонаря вокруг. Она направилась в сторону цементного завода, проходную которого освещал тусклый луч прожектора.
«А что делать?» – начала рассуждать студентка химического колледжа и слушательница курсов модельного агентства.
Она приостановилась, ощутив дискомфорт, поправила «самопальные» трусы и двинулась дальше. «Ну, дойду я до этого завода или что там еще стоит, а потом что? Простучу сторожу в окошко проходной и попрошу одежды? А откуда у сторожа будет женская одежда моего размера?» – сделала вывод она.
Очевидно, в такой постановке вопроса на первый план вышли знания, полученные Фанно в «Укалилуфи», где обучают девушек стильно выглядеть в любой ситуации. Другая бы и не подумала о типе одежды, какую ей могут подарить: женскую, мужскую или бесполую рабочую спецовку. А Вази вспомнила даже о размере. Снова остановилась и опять поправила нижнее белье.
«А вообще, это идея! Как правило, сторожами на заводах работают пенсионеры. Эти сердобольные старички и пожалеют меня, как внучку, и приставать не станут из-за своих старческих лет», – вполне логично рассуждала Вази. Она добралась до высокого некрашеного деревянного, с пятью рядами колючей проволоки, забора, который не позволял абы кому расхищать производственное добро.
Фанно подошла к железным воротам завода, и луч света от прожектора осветил почти голое тело девушки. Она сделала еще несколько шагов и очутилась у двери проходной.
Дверь имела окошко. Фанно заглянула в него, но с той стороны было темно. Она постучала. Никто не ответил. Вази сопроводила повторный стук в дверь словесным обращением к предполагаемому дедушке-сторожу. Никакой реакции от охраны завода.
Фанно потянула за ручку дверь на себя. Та отворилась.
Вази прошла вперед и оказалась перед хромированной вертушкой, через которую входили и выходили гости и сотрудники предприятия. Справа располагалась маленькая комната, где обычно дежурил вахтер.
И он там действительно дежурил, исполняя свои должностные обязанности. Пусть во сне и в пьяном виде, но исполнял же все-таки. Да, это на самом деле, как и предполагала Фанно, был пожилой мужчина пенсионного возраста. Он тихо посапывал в «дежурке» на неком подобии кушетки, прикрывшись старым покрывалом. Сторож спал в верхней одежде, а в небольшом помещении стоял запах дешевого спиртного и перегар от этого продукта.
Вази не решилась пройти дальше и, стоя в дверях, тихонько обратилась к спавшему: «Господин. Господин сторож.
Проснитесь. Мне требуется помощь». Но старик спал, хоть ты весь цемент с завода выноси мешками или вывози в кузове самосвала. Девушка потопталась у порога, громче позвала сторожа, но тот только перевернулся к ней спиной и перешел с сопения на храп.
Тогда она подошла к нему и тронула за плечо. «Что!? Чего!?
Кто!?» – начал сыпать вопросами мужчина, принимая положение сидя. Через полминуты он окончательно проснулся и уставился на Фанно. Посмотрел ей в лицо, затем на тот предмет, который мы в данной ситуации именуем как трусы, далее глянул на грудь, прикрытую майкой. Не поверил своим глазам и протер их, сопроводив короткой фразой, имевшей оттенок где-то посредине между вопросом и утверждением:
«Баба?» Вази сделала шаг назад и произнесла:
– Уважаемый, помогите мне.
– Девка? Голая? – недоумевал сторож.
– Господин, дайте мне что-нибудь из женского гардероба.
– Чего? Какого гардероба? Ты что тут делаешь посреди ночи? Ты, наверно, к Хчпурну? Так он сегодня не работает.
Ты дни попутала. Через ночь он заступает. Вот и приходи тогда к нему сношаться. К нему тут ходят такие, как ты, полуголые временами, – буркнул сторож и посмотрел ниже пупка на тело студентки.
– Я не к Хчпурну, – девушка произнесла имя незнакомого ей мужчины.
– А к кому?
– К вам.
– Присаживайся, коли так, – мужчина похлопал по топчану, приглашая ее присесть. – Что, невтерпеж? Не волнуйся, я отработаю не хуже Хчпурна.
– Мне одежда нужна.
– А где ты свою потеряла? Пить будешь? – сторож потянулся, открыл шкафчик, извлек графинчик с ромом и стопочку, налил, опрокинул в рот.
– Спасибо. Я не хочу пить. Если можно, то одолжите мне, пожалуйста, какие-нибудь штаны.
– У-у-х, хорошо пошло! – пенсионер отломал кусок лепешки и закусил. – А то спорола ты меня посреди ночи. Башка трещит. Так что ты там потеряла?
– Меня в лесополосе мой мужчина оставил без одежды и уехал.
– Как оставил? Я не доезжаю. Фу! Немного полегчало, а ты – ничего, – сделал сторож комплимент Вази и опять похлопал ладонью по спальному месту.
– А вот так и оставил. Ну, приехали мы с ним на его машине в парк. Я вышла по малой нужде, а он в машине остался.
А когда вернулась, то он с моими вещами уехал и больше не появлялся. Я его прождала несколько часов и пошла к вам.
– А чего же ты голая выходила? Или из машины по-другому нельзя? Я, например, когда из машины выхожу, то трусы никогда не оставляю.
– Понимаете, мы с ним интимом занимались, – начала детально пояснять Фанно.
– Он привез тебя, чтобы шишака своего попарить?
– Можно и так сказать.
– А почему дома у себя он это дело с тобой не организовал?
– Он сказал, что дома у него жена.
– Понятно. Так ты проститутка, которая ездит за деньги с женатыми мужиками перепихнуться в лес. Так и скажи.
– Не совсем так. Я денег никогда не брала с него. Мы с ним – просто друзья.
– О, как теперь? Какие распутные девки пошли! Это не моя молодость, когда искренне и задарма любили один другого.
Теперича прутся, как кошки, с женатыми, у которых деньга водится на кармане. Теперь кто чешется за валюту, кто, как подружки у нашего Хчпурна, за выпивку с закусем. А ты, значится, ноги раздвигаешь за бескорыстную дружбу с женатым?
– Все не так однозначно. Одолжите мне штаны. Я, честное слово, верну завтра вам и еще отблагодарю.
– И где ж я тебе штаны ночью сыщу? Все цеха закрыты.
Свои, что ли, тебе отдать? – развел руками сторож.
– Ну, хоть так. Я на завтра и денег вам принесу, и, если надо, то выпивки. Я добра не забываю. Отблагодарю, как полагается.
– Ладно. Раз отблагодаришь, то чего не отдать последнее.
– Старик, кряхтя, встал, расстегнул ремень, спустил штаны, обнажив заштопанные длинные трусы. – Иди сюда.
Фанно подошла. Сторож положил старые мятые штаны на топчан и поманил к себе Вази: «Иди. Благодари». Она попыталась взять в руки штаны. Пока до Фанно дошло, что имел в виду пенсионер, он успел схватить ее за майку и потянул к себе. Вази вскрикнула, пытаясь освободиться: «Что вы себе позволяете?» Но ей не удалось ускользнуть из цепких объятий старикашки, который, по ее мнению, должен был ее пожалеть, а не насиловать. Наверно, степени жалости у этих двух хомо были разными. В результате единоборства двух борцов, выступающих в разных весовых категориях, проворный сторож завалил девушку на свой топчан.
Фанно сопротивлялась. Однако пенсионер уже успел сорвать с нее импровизированные стринги и бойко шурудил своей рукой в том месте, где несколько часов назад тоже самое проделывал Ытор Ебл.
– Пустите меня! – кричала Вази.
– Сейчас, <вырезано цензурой> тебя, как следует, и обязательно отпущу, – успокоил ее сторож.
– Я не хочу! – отбивалась студентка.
– С женатыми и богатыми, значит, хочешь? А с работягами – нет? Ах ты, шлюха! Ничего, я тебя быстро оприходую! Я таких проституток, как ты, еще пачками могу драть, – хорохорился пенсионер, навалившись всем своим грузным телом на лежавшую Вази. – Давай, шлюха! Ноги пошире и работай.
Ничего страшного, если сегодня «за так» потрудишься. Я тебе потом свои портки бесплатно подарю. Можешь завтра не возвращать.
Сторож левой рукой удерживал две сжатые кисти студентки, а правой извлекал из трусов свой пенис. Получилось. Извлек. Член его был не такой крепкий, как у Ебла, но не по годам работоспособен. «Да не дергайся ты. Дай вставить нормально. Небось, в машине так не взбрыкивала?» От насильника разило не просто перегаром, а некой смесью рома со специями, которыми он или его жена приправляла еду для него. Вази было до тошноты неприятно, когда он касался своей небритой щекой ее лица.
Она сопротивлялась, но схватка была неравной. Силы покидали девушку. И, в конце концов, Вази ощутила, как твердая плоть «доброго» старичка начала входить в нее.
*
Став членом коллектива газеты «Дант шарику», Шава Этангази с головой и огромным энтузиазмом окунулся в работу. Под руководством начальника отдела криминальных расследований господина Катафуты и при содействии выходца с Инсайда мистера Моле он занимался расследованием поджога торгового павильона у Геммы Иййи членами капеллы дона Себастиано. Как занимался? Опросил потерпевшую и ее супруга, попытался вывести, но безуспешно, на откровенный разговор двух бывших продавщиц этого предприятия. Понятно, что, не имея достаточных связей в силовых структурах и не обладая сетью информаторов, Шава был в большей степени загружен технической или черновой частью расследования. Основные сведения по этому делу находил его начальник, как хомо с большим стажем и опытом работы.
Для самого Катафуты раскапывать обстоятельства, как он сам выражался, «банального поджога магазина мелких торговцев» не представляло никакого интереса. Этим никого невозможно было удивить в первые годы правления Окманата Чини. Разве что старушек на лавках в скверах, которые во все времена охали и будут охать по поводу любого преступления, совершенного в пределах их видимости. У таких старушек, как и у мафии, всегда существует «подведомственная» им территория, на которой они проживают и, соответственно, ее «контролируют». Они (мафия и старушки) знают все, что происходит на их земле, и воспринимают процессы, протекающие в их владениях, как нечто личное.
Отличие старушек от представителей различных капелл:
они не устраивают стрельбы и разборок с целью передела сфер влияния. Хотя, как сказать… Иногда можно наблюдать, как неработающие пенсионерки могут выяснять отношения по утрам в парках, когда кто-то из чужаков пытается собирать пустую
С уважением, Эмми!