стороны. Поглазеть, побродить, полазить по окрестностям, поесть, попить и вернуться в исходную точку. Набор удовольствий, почти точный перечень которых был приведён Алёной накануне на пляже.
Валера издали молча оглядел красочную группу девушек, ухмыльнулся на них – боевой заслон! – смерил презрительным взглядом Тимофея – опять же на расстоянии – тем и ограничился. Жена Валеры, её сестра, такие похожие друг на друга и очень симпатичные, шли рука об руку, с восхищением оглядывая окрестности, были бодры, веселы и разговорчивы. Их мужья шли за ними следом, тащили ёмкости с провиантом и являли собой суровых отшельников, крайне сдержанных в проявлении своих эмоций.
День ничем не отличался от предыдущих дней – жара, безоблачное небо, и некуда окунуться, не то, что на пляже: пожарился – охладился! Первую половину пути девушки были просто неиссякаемы в своём острословии, бурной реакции на каждый мало-мальски красочный поворот дороги, куст или громадный камень. Потом приутихли, взялись под руки, сцепившись попарно, чтобы легче было идти. Когда уныние, охватившее, похоже, всех экскурсантов, достигло критической точки, кто-то включил магнитофон с бодрящей мелодией, и отряд пошёл веселее.
Алёна потолкала Милу плечом и многозначительно кивнула головой в сторону одиноко бредущего Тимофея с большой сумкой через плечо. "Ну? – говорил её смеющийся лукавый взгляд – захватим?" Подкравшись к нему сзади, они резко, с вкрадчивым «а-а-а!» подхватили его под руки. Тимофей дёрнулся и заворчал, но сумел удержаться от грубых слов.
– Ну, девчонки, убьёте ведь или заикой сделаете, в лучшем случае!
Девчонки тихо смеялись и не отпускали его рук.
– Подождите, я сумку поправлю.
Он перекинул сумку дальше за спину, чтобы не мешала идти с девушками бок о бок, сделал руки кренделями, и вот уже не скучающая двойка, и не печальный одиночка, а дружная тройка зашагала по дороге, бодро чеканя шаг.
– Что-то ты, Тимофей, сегодня такой невесёлый! – лукаво заглядывая ему в глаза, посетовала Алёна.
– Не может быть, я весёлый! – он посмотрел на одну девушку, на другую, – Разве нет! – серые глаза его заулыбались, но без того очаровательного блеска, какой бы им хотелось увидеть и который является непременным условием искренности.
– Что-то не очень. – С кокетливым сожалением вздохнула Алёна.
– Это, наверное, от крутой дорожки и от жары. А с таким эскортом, вот посмотрите, я стану самым весёлым и бодрым! – Тимофей засмеялся, вертя головой то к Алёне, то к Миле.
– Правда? А так, может, будет ещё лучше?
Тоже засмеявшись, девушки прильнули к нему покрепче, как тогда, в первый день знакомства, когда шли с ним с пляжа домой.
Две другие пары девушек, Катя – Лена, Ира и Ира, шли с отставанием от ведущей тройки. Особенно отстали Катя с Леной. Катюша оказалась не столь крепка и легка на ногу, как это можно было предположить, глядя на неё. Она быстро выдохлась, шла с виноватым видом, потому что её немощность не прошла незамеченной. Лена отобрала у неё её ношу и шла с двумя сумками-пакетами, по одной в каждой руке, приноравливаясь к усталому шагу Кати. Никакие уверения Лены, что Катина сумка лёгкая, как и её собственная, не помогали. Катя страдала. Смешно было видеть, как она, раздосадованная жарой и своим слабосилием, отбирала у Лены сумку, рывком дёргая её к себе, тащила какое-то время сама, но очень недолго. Потом Елена решительно вырывала сумку у неё из рук, и Катя, виновато улыбаясь, некоторое время отдыхала от ноши, но никак не от ходьбы.
– И какая нужда заставляет нас каждый раз следовать правилу: идёшь на день, бери на неделю! Господи, одного только питья взяли на целую армию! – ворчала Ира Щукина. – Где у нас были мозги, когда мы всё это укладывали!
– И тёплые вещички умудрились прихватить в такую жарищу, придурки. – Мрачно пробурчала Ирочка Киселёва и неожиданно громко и язвительно воскликнула, – А вдруг замёрзнем! – и засмеялась. Её смех подхватил звонкий голосок Иры Щукиной.
Тимофей, Мила и Алёна оглянулись, вопросительно глядя на Ирочек.
– По какому поводу веселимся? – крикнула Алёна.
– По поводу нашей верблюжьей породы! Понабрали невесть сколько всего! Больше половины совершенно ненужного!
Щукина помахала им рукой, потом вздохнула и, отцепившись от Киселёвой, перебросила сумку в другую руку. Киселёва повторила манёвр, и они опять взялись друг за друга, но уже поменявшись местами.
– Прямо пекло! Хорошо хоть музыка играет. Так веселее и легче, правда? – Мила перегнулась через Тимофея к Алёне. Они шли, значительно опередив всю группу. Тимофей ещё раз оглянулся. Довольно далеко сзади Лена в очередной раз отобрала у Кати сумку и, встряхнув руками, перехватывая удобнее, понесла в обеих руках. Лицо Тимофея дрогнуло, он невольно едва заметно поморщился – такая тонюсенькая по сравнению с Катей особа, так и кажется, что пакеты непременно должны оторвать ей руки. Он высвободился. Мила и Алёна нехотя расцепили руки, отпуская его. Что это он вдруг? Они ему надоели?
– Что-нибудь случилось? – с растерянной улыбкой спросила Алёна. Мила молча напряжённо смотрела на него.
– Нет, конечно. – Он негромко засмеялся. – Я непременно к вам вернусь, вот только проверну одно дело.
Ещё раз улыбнувшись им, он быстрым шагом пошёл назад.
Лена шла, глядя прямо перед собой. Тимофей молча взялся за одну из сумок. Несколько мгновений она сопротивлялась, не глядя на него, и быстро уступила.
– Ой, Тим, большое спасибо! – с облегчением сказала Катя. – Не думала, что мне будет так тяжело, дыхания не хватает. Дорога всё время вверх и вверх. Вроде бы сначала не тяжёлая была сумка, а потом... – виновато говорила Катя, – Я всю Лену замучила, она...
– Не горюй и не падай духом, дойдём, – перебил он Катину речь и ободряюще кивнул ей, – Зато привал будет верхом блаженства. Представь себе, расстелем покрывало в самом уютном тенёчке с видом на море. Будут петь птицы, шелестеть листва, а мы так славненько разляжемся, будем пить, есть, болтать и блаженствовать!
– Картинка чудо как хороша! – воскликнула Катя и заулыбалась.
– Ещё бы! Не отставайте, картинка не за горами! – он улыбчиво кивнул ей, скользнул взглядом по тоненькой руке Лены, от запястья вверх, и зашагал вперёд, догоняя Милу и Алёну.
Они стояли и ждали его, ревниво следя за его действиями. Как только он вернулся к ним, они опять попытались подхватить его под руки, но одной пришлось отказаться от такого способа ходьбы, под ручку, ибо одна рука у него теперь была занята. Не повезло, как всегда, Алёне. У Милы громко стучало сердце, громко стучало в висках. Зачем она вцепилась в него?! Пусть бы Алёна держалась за его руку, а она бы шла рядом! Мила оглянулась назад – яркая пестрота шляп, платьев, рубашек. Музыка, негромкий гомон, смех, пение. Она мягко прижалась к его руке.
– Тоже устала? Как бедная Катерина? – шутливо спросил Тимофей.
– Нет, не устала. В отличие от Катерины, я не бедная. – Ответила Мила и тронула подбородком его плечо.
Он скосил на неё глазом и взялся за её руку, просунутую под его локоть, обхватив запястье пальцами. Рука у Милы крепкая на ощупь, не то, что у Лены. Прищурив глаза, Тимофей посмотрел вверх, на небо – белёсая жаровня! Жаль, что не прихватил ничего, что можно было бы надеть на голову.
– Вы только посмотрите на Витечку! – Алёна кивнула вперёд, где «старый холостяк» бодро вышагивал, оживлённо беседуя с мужчиной небольшого роста, но очень крепкого телосложения. – Вот у кого энергии через край!
– Это уж точно. Всем нам даст сто очков вперёд, даром, что старикашка! – отозвалась Мила.
– Какой же он старикашка, вон какой крепкий! Да и ему не больше пятидесяти. – Алёна поддала ногой камешек и, сморщив нос и сощурив глаза, тоже стала смотреть вверх, как и Тимофей. – Боже мой, есть ли облака на свете? Я уже сомневаюсь.
– Не споткнись. Метеоролог. – Мила насмешливо глянула на неё из-за плеча Тимофея, на мгновение опять прижавшись к нему, но уже щекой. Потом тоже посмотрела вверх. Споткнуться бы, чтобы он её подхватил. Может быть, она ошибается на счёт Елены? И все они в равном положении?
17.
Валерий ухватил за плечо крепыша, того, что шёл по туристской тропе с Витечкой, и, развернув, указал на одинокую фигуру на большом камне на самом краю обрыва. Камень этот был отгорожен от дороги громадным валуном. Поворот дороги, камень и валун были так расположены, что увидеть сидящего там человека можно было лишь сбоку, стоя тоже на краю обрыва. Удобный булыжник для того, чтобы в одиночестве полюбоваться морскими далями.
– Вон туда смотри. Шурик, ты ослеп что ли? Видишь, мужик сидит на камне? – и Валера с чувством подчеркнул, – Ублюдок.
– Где? А! Там, на самом краю? Из-за солнца плохо видно. – Низкорослый крепыш приставил ладонь козырьком ко лбу, всматриваясь в слепящее марево.
– Там, там. Окопался гад среди девок, не подберёшься. Девки, я скажу, прямо стервы. Но тут-то я его возьму, миленького. Пока он там один, ты заходи с той стороны, а я с этой. Не уйдёт!
– Ты хоть толком объясни, в чём дело-то? – с ленивой, ещё не до конца проснувшейся, заинтересованностью проворчал крепыш. – А то всё... Стой, стой, стой! Так это тот самый мальчик с выводком девочек? Забавно, забавно! – в голосе крепыша появились восторженные нотки. Засияв глазами, он обернулся к Валере. – Как это он с ними управляется? Господи, они такими кошечками вьются вокруг него! Прелесть! А? Боже ты мой, тут хоть бы одна какая пожалела мужчину в расцвете лет! Я бы! О! – хохотнул крепыш.
– Он-то управляется. – Сухо отозвался Валера. – Специалист. – С сарказмом уточнил он, гадливо дрогнув уголками губ. – А как он это делает, меня не интересует.
– А жаль. – Крепыш опять воззрился на молодого человека, сидящего на камне над обрывом. – Существенный вопрос. Очень, очень любопытно.
– Вот и хорошо! Самый момент удовлетворить твоё любопытство.
Скосив глаза на крепыша, Валера одарил его тяжёлым взглядом. Заметив этот красноречивый взгляд, крепыш, сунув руки в карманы брюк, повернулся к Валере и напрямик спросил:
– Он тебе что, крепко насолил? С женой что-нибудь? А то ведь требуешь от меня незнамо чего...
Валера нехорошо рассмеялся, глядя мимо крепыша.
– Вот именно, чего скрывать. Ещё как насолил. Зойка стала шарахаться от меня, как чёрт от ладана! Извини, но, – Валера сжал кулак, усмехнулся, – Ладно, об этом потом. – И не удержался от восклицания, идущего из недр души, – Ох, и поставлю я этого мальчика на место! Чтобы и на тебя какая-нибудь краля глянула. А то ведь все бабы как с ума сошли, – и, передразнивая кого-то из женщин, последние слова Валера пропищал тоненьким голоском. – Как им ин-те-рес-но!
– А не сыграешь ты ему на руку? Женщины, они ведь такие жалостливые! – крепыш скептическим взором оглядел Валеру, потом повернулся в сторону валуна. – Увеличишь ты ему число поклонниц, чует моё сердце. И что ты собираешься с ним делать? Сам понимаешь, если у тебя на уме что-нибудь слишком такое... м-м-м ... опасное, то я...
– Я не дурак. Опасное! – передразнил Валера. – Так ты согласен или нет? – раздражённо спросил он.
– Хм. – Усмехнулся крепыш. – Повеселиться я всегда не прочь. – Его стал охватывать азарт. – Вот скажешь, что собираешься делать, может, решусь окончательно. Да... почти решился. Скучно ведь. Ну, так что ты
