Поэтому он и сказал:
- Я вас не знаю…
Невидимый собеседник молча и внимательно посмотрел на него, и отошел к своим собеседницам.
Подданные опять не узнали своего врождённого государя, и будущий послушник много и горько впоследствии размышлял об этом явлении. И просил прощения у престолонаследника цесаревича Алексея и великих княжон за свое непотребство.
Великая княжна Анастасия Николаевна однажды зашла к нему в церковную лавку и поддержала в трудных обстоятельствах.
Может, простили?
Впоследствии, святые царственные мученики утешали гонимых супругов, изнемогавших под гнётом духовного остракизма красных попов и их прихлебателей.
МОНАСТЫРСКИЕ БАЙКИ. НА ВЕРШИНЕ ОЛИМПА.
Трудники на пилораме под руководством Пантелеймона-целителя,- так звали иеромонаха Пантелеимона. – любили пить чай. Особая комната, отведённая под это священнодействие, напоминала сионскую горницу, где совершалась первая литургия. Подобно апостолам древности рабочие пилорамы пребывали на вершине мира, снисходительно и рассудительно посматривая, как и подобает небожителям, на других обитателей монастыря. Как правило, вкушался крепко заваренный чай – купец с забракованными для продажи в церковных лавочках пряниками и сухарями. Добрый эконом отец Иван угощал иногда и красной рыбкой. В такие моменты братия могла развеселиться и, развязав языки, многие молчаливые и насупленные бородачи начинали сыпать анекдотами и байками. Как это ни парадоксально, но лишь здесь, вдали от мира, по-настоящему оценивался здоровый мужской юмор и познавалась цена шутки, которая радовала, но не губила ближнего. Хотя иногда и заносило.
Скажем, к концу рабочего дня в тему могла пойти байка о том, как начальник концлагеря, выстроив заключённых, обратился к ним со следующей речью:
- Товарищи заключённые! Война закончилась. Можете расходиться по домам. Всем спасибо.
Шутку про дилижанс лучше не пересказывать.
Сказочник Серёга рассказывал невероятные охотничьи были из сибирского цикла. Например, как на него выскочил лось, а он не успел вскинуть ружьё. Лось махнул рогом, пробегая мимо, на ходу, от чего Серёга закрутился, как волчок, и штопором буквально ввинтился в сугроб по самую голову.
- Ну и что? – спрашивали трудники.
- А ничего, - отвечал Серёга. – Выбрался из снега, схватил ружьё и застрелил зверя. – с серьёзной физиономией заканчивал рассказ он, но ему почему-то никто не верил.
В это время отец Пантелеймон задумчиво рылся в высыпанной прямо на стол горе сухарей и пряников, выискивая любимый сухарик с маком. От комментария он старался воздерживаться, чтобы никого не обидеть. Серёга оставался мыть посуду. Остальные, наскоро помолившись, бежали к своим брёвнам, чтобы продолжить работу.
Надо сказать, что хотя пилорамщики и чувствовали себя элитой монастыря, но на самом деле это было одно из самых тяжёлых послушаний. Так что туда отправляли, как на исправработы, проштрафившихся иноков или монахов. Поэтому удержаться здесь без шутки и положительного настроя было невозможно.
Однажды, когда на пилораму, продуваемую всеми ветрами, да ещё и с крупными хлопьями снега, как в сюрреалистическом фильме, неожиданно «заплыли» киношники со своими кинокамерами, им предстояло увидеть страшную картину. Двое огромных бородачей – отец Пантелеимон и какой-то трудник с громким хохотом стремительно катили прямо на них и на ревущую и судорожно прыгающую машину здоровенное бревно, своим страшно тяжёлым весом едва не расплющивавшее, но тянувшее за собой тележку. Среди грохота и рёва разъярённой стихии в этой фантастической мордовской трилогии отец Пантелеимон, первым заметив киношников, вдруг изменившимся, на манер первых озвученных пиратских копий западных фильмов гнусавым голосом прокомментировал: - На планете Земля шел 2021 год. Планета подверглась нашествию инопланетян, с которыми шла долгая и мучительная война…
… ты ещё вспомнишь, читая этот роман, команду трудников, из которых почти никого не осталось в монастыре. Пройдя суровую школу испытаний, многие из них пошли своими путями. Но тебя никто из них не забыл. Ты будешь получать письма, к тебе будут приезжать. И, вспоминая те дни, все будут понимать, что это было время нахождения на незримой духовной вершине. Многие, пройдя духовную реабилитацию, исцелились от пристрастия к миру и получили твёрдую опору под ногами.
ПРИГОВОР СУДА.
Послушник Сергей пел на клиросе. Целых два года Господь укрывал его за стенами монастыря. Когда все его подельники уже были осуждены, он всё ещё находился в розыске. И дело-то, в общем, было плёвое. Где-то на природе они завалили бычка. Да и мяса-то не поели толком, чуть-чуть шашлычку пожарили. Делу был дан ход и завели уголовное производство. И карающая рука закона наконец нащупала свою жертву в святой обители.
Сергей пошёл по этапу. Его повезли по изоляторам. Братия поспешили написать и отослать ходатайство с просьбой назначить Серёге наказание, не связанное с лишением свободы, но с отбыванием его в монастыре. Суд внял прошению святых отцов и Серёге присудили год отбывания наказания в мужском монастыре, где он и продолжил своё же послушание на клиросе.
Как оказалось, Сергей на всех пересылках вёл апостольски- просветительскую работу среди заключённых, которым истолковывал основы православного вероучения, необходимость воздержания. Многим потом он посылал на зоны иконки, брошюрки. Заключённые ему звонили по телефону, спрашивали совета. А ещё Серёга делал облепиховое масло, которым помогал больным братьям лечиться от язвы желудка. Но тут не обошлось без искушений. Как выяснилось, сок облепихи в процессе брожения приобретал замечательное свойство бодрить и тонизировать, что стало особенно актуально, когда на Серёгу обрушились гонения. Поскольку он отказался менять свой старый паспорт на новый, мотивируя это тем, что там нарисованы какие-то шестёрки. Серёгу стали гнать из монастыря, как и всех апостолов и просветителей.
Сергей к этому оказался не готов и жаловался сокелейникам на неожиданный поворот судьбы. Тогда ему предлагали принять чего-нибудь тонизирующего.
- Можно - чего-нибудь тонизирующего, - отвечал Серёга и после этого как раз в тему и был этот сочок из-под облепихового масла. Даже небольшая стопочка живительной влагой растекалась по сосудам и венам, согревая душу и принося утешение.
Когда же гонения стали невыносимыми и Серёгу стали буквально выпихивать из монастыря, один из братии, ранее работавший в суде и помогавший составить ходатайство отцам, сказал ему:
- Серёга, они не могут тебя выгнать отсюда. Потому что мы здесь все добровольно, а ты – по приговору суда!
Такое заявление весьма всех обрадовало и развеселило и Серёга начал с оптимизмом смотреть в будущее. Теперь он знал свою точку отсчёта – сколько дней осталось до вылета. Узнав об этом, благочинный сухо поинтересовался у Серёги, когда заканчивается срок его наказания и после этого к нему никто больше не приставал.
Серёга успокоился и начал мирствовать, решив, что после выхода из монастыря, он займётся просветительской деятельностью среди заключённых, - тем, что ему больше всего понравилось.
ОСЕННИЕ ЦВЕТЫ.
Иеродиакон Василид любил угощать чаем. Бывала на столе и рыбка – утешение монахов. Насытившись, отец Василид любил поблагодушествовать, часто вспоминая свою жизнь в Саратове.
Однажды он рассказал, как ночью возвращался с заводского района. Путь был далекий.
Подмораживало. Отец Василид, подрагивая от ночного холода, прибавил шаг. И вдруг его что-то остановило. Голубенькие глазки с трогательной нежностью смотрели на него в свете ночных фонарей.
Это были осенние цветы. Последние, в преддверии зимы, они выглядывали из-за сухих черенков и былинок с детской доверчивостью и надеждой.
У отца Василида екнуло сердце: совсем как живые, надо же! И он ласково обратился к цветочкам: « Ах, вы – мои хорошие! Вот я бы сорвал вас и подарил красивой женщине!»
Ему показалось, что они внимательно его слушают, словно подставив ладошку листочка под головенку соцветия.
Отец Василид полюбовался на них, еще что-то сказал и собрался уходить.
« Подари…» - вдруг услышал он, уже обойдя небольшую клумбу и направляясь вперед.
« Подари нас…» - снова послышался тихий голосок. Отец Василид обернулся. Широко распахнув небесные свои глазки, цветочки радостно зашептали ему: « Подари, подари нас красивой женщине!»
Когда он собирал их в букет, каждый цветочек норовил благодарно прижаться щечкой к его пальцам.
Отец Василид растроганно замолчал, он что-то вспоминал.
« Ну, что? Подарил ты их красивой женщине?» - в один голос спросили мы.
Он промолчал и тихо вышел из кельи.
АЛЕКСЕЙ-БОЖИЙ ЧЕЛОВЕК.
Алексей сидел на груди Анатолия и хладнокровно лупил его по морде.
- А ведь я за тебя молился, - заметил ему на это Анатолий.
- А теперь ты будешь за меня молиться ещё лучше, - сказал Алексей и продолжил воспитательные мероприятия.
Оно и было - за что. Вечером, когда все трудники уже легли отдыхать после тяжёлого трудового дня, Анатолий начал испытывать общее долготерпение.
Назвать это пьяным дебошем – значило ничего об этом не сказать. Анатолия швыряла чья-то невидимая рука с кровати на кровать, он падал на вешалку и всячески безобразничал, громко возмущаясь при этом, что кто-то его толкает. Он обещался со всеми разобраться. И вообще, вёл себя неправильно.
А на Алексея, изрядно вымотавшегося за день так, что ему вместо вечерней молитвы хватало лишь сил, чтобы сказать: « В руце Твои…», после чего он мгновенно отрубался, пьяный Анатолий падал дважды. А потом громко грозился натравить на него послушника Владимира – бывшего спецназовца, который любит боксировать. Инок Владимир действительно изрядно умел боксировать и даже разбивал кирпичи об голову, потому что был мастером спорта по кик-боксингу, а ещё тренировал спецназовцев, обучая их рукопашному бою.
В ответ на это Алексей, который закончил Шаолиньскую школу ушу и уже имел собственную школу рукопашного боя, пообещал разобраться с ними обоими попозже. Повернувшись на другой бок, он отключился.
Поэтому спустя несколько дней и произошла последующая сцена с выбиванием зубов Анатолия.
Инок Владимир благоразумно от поединка отказался, мотивируя тем, что Алексей недавно перенёс травму и битва будет нечестной.
Так разрешился этот конфликт.
А всё дело было в том, что Анатолий выпросил у монастырского фельдшера иеродиакона Серафима два пузырька корвалола, или, как он его называл « корварола», на всю келью, потому что у них у всех болит сердце. Но не удержался и выпил оба пузырька. Для сухонького и невысокого Анатолия этого хватило вполне.
Алексей иногда рассказывал про себя. Например, о том, как они в японском портовом городе пили с американскими морскими пехотинцами. По какой-то причине их рыболовный траулер был вынужден причалить в японском порту. Лёша с другом решил сходить в японский ресторанчик. Они скромно сидели за столиком и никого не трогали. Невдалеке американские морские пехотинцы отмечали какой-то праздник. Заметив
