это папоротники – те, что растения, или те, что были людьми, но и тем, и другим это теперь безразлично, верно?
– Это недавно случилось, – начала Леди Папоротников. – Один замок держал осаду. Разгорался огонь. Враги одолевали. В последнем штурме погибает Королева Замка. Её дочка, пятилетняя Девочка-Принцесса, очень испугана: ведь мама сказала ей, что её могут убить! Девочка-Принцесса находит платье служанки и надевает его. И в это время замок сдаётся. Болтают, будто парень, который решил дело, стал обзываться Великим Героем, но я не вижу героического в насильственной смерти. И не упрекай меня своим ужасным взглядом. Мои папоротники – это всё равно жизнь. Итак, враги ищут Принцессу, но взрослые убиты, так что спросить, какая она из себя, некого, а уцелевшие дети от страха ничего не помнят, да и редко они видели её воочию. И вот потому детей не убивают, а берут в плен, чтобы вырастить и узнать, кто из них Принцесса, так как у неё есть Сила превратить Невидимое в Видимое.
У Шута взмокли волосы. Леди Папоротников исчезала по мере того, как наступала тихая ночь. Оставался только её голос – назидательный и добрый, как у старой бабушки.
– Прошло полгода, – говорила Леди Папоротников. – Король Замка, тот, что Настоящий Король, остался в живых и сумел послать в Замок одну женщину, чтобы та нашла Девочку-Принцессу и спасла, как будет возможно. Женщина нашла её. Она знала, каково из себя драгоценное дитя...
– Это ты была той женщиной? – напрямик спросил Шут.
Леди Папоротников помолчала.
– Давай не будем об этом, – предложила она. – Ведь я не спрашиваю, почему ты здесь.
– Меня обвиняют в убийстве Путеводного Художника, – пожал плечами Шут. – Я и не скрываю. Кстати, это ложное обвинение.
– Да, но я лично тебя об этом не спрашивала, – напомнила Леди Папоротников.
– Хорошо, – уступил Шут. – Я не настаиваю. Сказывай дальше.
– Тебе интересно? – лукаво спросила Леди Папоротников.
– Сказывай!
– Хи-хи, какой горячий! Из тебя бы вышел толстый, крепкий, жгучий папоротник! Жалко, что не вышел...
– Сказывай же, коль начала!
– Да ладно тебе, какой горячий... Ну, нашла женщина Девочку-Принцессу где-то в каморке вместе с другими детьми и вывела её в Среднюю Башню, откуда можно было выбраться за пределы Замка по потайному ходу...
– А! – вспомнил Шут. – Тот потайной ход... Ага.
– Ты откуда знаешь? – подозрительно осведомилась Леди Папоротников.
– Я... когда-то служил здесь. Давно. Ещё до осады.
– Кем же ты служил?
– Кем и сейчас.
– Чёй-то я тебя не помню.
– Я тебя тоже, – парировал Шут и подначил: – А ты больше ничего и не помнишь, Хозяйка тюремного подвала.
Леди Папоротников высокомерно фыркнула. Шуту показалось, что она даже подбоченилась.
– Я всё помню, – изрекла она. – Из пузыря жёлтой субстанции женщина создала реальный Образ-Привидение Девочки-Принцессы. Разрушить его можно лишь поцелуем любви, а кто полюбит махонькую прислужницу? А настоящая Принцесса лишилась своего образа.
– Как это? – осторожно не понял Шут.
– То есть, стала без лица, если сказать фигурально, – пояснила Леди Папоротников. – Её не узнал бы теперь и родной отец.
– Ага. И что?
– Ну и женщина увела настоящую Принцессу к отцу. А в замке стала жить Девочка Привидение Принцессы, не знавшая ни о том, что она Принцесса, ни о том, что она Привидение. Её единственная цель – вводить в заблуждение врага, обмануть его эффектным исчезновением и оставить после себя медленно убивающую заразу. Она и сейчас медленно убивает врага, а чем дальше, тем больше. Ты заметил, как славно работают в Замке флейтисты и факельщики?
– Заметил, – мрачно кивнул Шут. – Но почему это должно так долго продолжаться?
– Так враг-то какой могущественный, ты что, сам не разумеешь? – упрекнула его Леди Папоротников. – Не каждая ведунья, знакомая с зельями, справится с таким количеством. А тут махонькое привидение.
– А Настоящий Король? – мрачно спросил Шут.
– О! Король потерял всё и ни на что не претендовал. Он скрывается с дочерью где-то за горами, живёт скромно, ждёт, когда дочь вырастет и будет обладать Силой, с помощью которой можно будет вернуть власть.
– А Привидение?
– Зачем беспокоиться о Привидении, скажи на милость? – всплеснула руками Леди Папоротников. – Скоро её кто-нибудь поцелует поцелуем любви, как бывает в сказках, и она пфф! – исчезнет.
– Как бывает в сказках, – повторил Шут и подумал о Девочке.
Он ни на миг не прекращал думать о ней.
– Враги знали о Силе Принцессы, – пробормотал он. – Они упорно старались разыскать её среди пленённых детей. Дети выросли. И вот все девушки замка записали себя в Претендентки в Принцессы. А Привидение как жила скромно, работала, о высоком звании и не мечтала, уверенная, что её родители – кухарка и конюх, так и продолжает работать и не мечтать, и ничего не знать о себе.
– Хи, разве это так важно, что там знает какое-то привидение!
– Это ты родила её, – уверенно сказал Шут и встал с примятого папоротника.
Угловатая тень юркнула к двери.
– Ну, так и что? – заносчиво прошипела она. – Мне так велели. В то время Король был моим Королём. Он велел, я сделала. Если бы мне велели убить Принцессу, я бы убила. Но мне велели оставить приманку. Я оставила. Теперь настоящая Принцесса скоро станет превращать Невидимое в Видимое – как только Привидение лопнет. А лопнет она после того, как ты поцелуешь её поцелуем любви.
Только скорость спасла Леди Папоротников от яростного удара мужского кулака. Кулак обагрился кровью, брызнувшей из множества ссадин. Шут начал облизывать раненую руку, в упор глядя на тень, в которую превратилась Леди Папоротников, а та захихикала, наблюдая за ним.
– Что, разве не для этого послал тебя Настоящий Король? – съехидничала она. – Может, ты об этом и не знаешь, но он послал тебя именно для этого, можешь быть уверен. Ты уже влюбился в неё. Иначе твой кулак остался бы цел. Так ведь?
Шут долго не мог отдышаться. А когда отдышался и собрался достойно ответить, угловатой леди уже не было.
Шут. Шут – это привидение, заключённое в тело некрасивого паренька. Много лет Шут служил Королю: он хотел остаться человеком, а для этого он должен поцеловать дочь Короля, Принцессу, поцелуем любви. Если дождётся. Если найдёт. Так сказал ему король. Ещё он сказал, что если Шут поцелует Принцессу-Привидение, та испарится, а он останется человеком. Но если он не поторопится, Привидение полюбит кто-нибудь другой, и Шут исчезнет с лица земли...
Что это – снова сказка, бродившая по свету в поисках своего рассказчика? Разве бывают привидения? Фу, как это банально – привидения... Почему бы не просто приятная девушка с приятным характером, такая, как Девочка, например? Что с тобой сейчас творится, Девочка? О чём страдаешь? О чём поёшь?.. Если поёшь, конечно.
Глава 10: Ночь перед концом
Начинало светать. Тело Шута так и не отведало мягкого отдыха на пружинящих шелестящих листьях папоротника. Во-первых, не до сна, а во-вторых, жутковато и отвратительно лежать на чьих-то деформированных телах.
Рассвет. Человек с тазиком будит народ. Он бьёт в тазик весь день, чтобы никто не забывал, что надо работать. Вечером он замолкает. Поют птицы, поёт река, но он не слышит. В его ушах барабанный бой тазика. И другие не слышат его. Имей в виду, Шут, с трудностями не справиться, если будешь слушать только одного себя.
Шут засыпает. Что такое – засыпать с рассветом? Это значит – прозевать весь день. Увидеть продолжение без начала. Некоторым это интересно. Но Шут любил открывать первую страницу, поэтому он заснул очень недовольный. Ночь иссушила его, а Леди Папоротников выпотрошила. Всё достаточно просто. А когда Шута разбудили, день уже клонился к вечеру.
– Кто там? – лениво спросил Шут, услышав, как открывают дверные замки его темницы. – Я ещё не проснулся как следует.
– Да я это, я, – отозвался тот, кто возился с замками. – Вернее, мы. Трое нас.
– Дай, угадаю, – задумался Шут. – Великий Герой со свитой?
– Ага, это мы, – раздалось дружное согласие. – Мы ему говорили – не надо, да разве он послушает! Тоже нам, Великий Герой! Пфе!
– А как будто выбор был, – огрызнулся Великий Герой. – Король позвал, король приказал, Великий Герой пошёл и сделал.
Шут насторожился. Это новость. Он снова понадобился Королю? Что, снова сказки сказывать или что посерьёзнее? Допрос, например.
Дверные замки поддались, и в темнице стало светлее от огня Факельщика. Они встретились, как добрые друзья. Великий Герой похлопал Шута по плечу, Флейтист обнял, а Факельщик просто пустил слезу.
– Духи колоколов молчат при виде сонной летучей мыши, – пробормотал Шут. – Сыграй мне что-нибудь печальное, Флейтист… В музыку погружаешься, как в невиданную страну реальных теней, нереальных камней, жёлтых рек и белых деревьев.
– Да? – в сомнении произнёс Флейтист, переглянулся с Великим Героем и Факельщиком, состроил гримасу, но всё же поднёс к губам серебряную флейту.
Мелодия плавно вытекла из узкого металлического горлышко и втекла в душу Шута. Он шёл за тремя связанными одной нитью, слушал монотонное журчание флейты и думал: «Монотонность сводила с ума даже камень под каплей в пещере. Монотонность скучающих дней убьёт в человеке зарю. Но лучше теперь для меня монотонность, чем удручение пустоты... В звуках мы находим самих себя...».
Великий Герой удивлённо обернулся, и Шут понял, что произнёс тираду вслух. В выпученных глазах Великого Герой горчила бездна скуки от скуки. Окунись – и окажешься в чёрной дыре. «Спокойной ночи» называется. Шут печально усмехнулся. Ему ли порицать бездну, если скоро он окажется в ней? Но всё же… звёзды утром съедает солнце, а ночью они рождаются снова. Родимся и мы после смерти. Утешение запутавшейся души, сломленного сердца… Умру, пройдусь по невесомости, разведу руками, увидев синий снег на границе полёта сверхновой звезды и поведаю об этом тем, кто не умер. Если они услышат, то покой снизойдёт на истомлённые страхом сердца.
Они шли по высоким коридорам мимо высоких дверей с одной стороны и высоких зарешёченных окон с другой стороны. Огонь зажжённого факела в руках Факельщика, сделавшего уместно каменное лицо, казалось, не освещал, а сгущал полумрак вечера. Шут узнал дорогу. Она шла вкруговую к покоям короля. Интересно, а где же Слуга Дворцовых Дверей? Кажется, он ответственен за открывание королевских покоев.
– Ты особый случай, – вздохнул Великий Герой. – И как мы к тебе ни привыкли, придётся сказать: туго тебе придётся, Шут. Король, похоже, созрел для решения твоей судьбы.
– Да… – протянул Шут, легко улыбаясь. – Кончаются улыбки фортуны. Начинаются её пинки.
– Это ты верно заметил, – согласился Великий Герой. – Пинки – самое частое дело на нашей Равнине. Не то, что в Южнине, наверное. Побывать бы там, погреться подольше на солнцепёке без лат, кольчуги и штанов…
– Мечтать не вредно для зубов и для ушей, – сочувственно ответствовал Шут.
– И поплескаться, поплавать в море! – продолжил Великий Герой.
Шут покачал умудрённой головой. Бубенцы зазвенели насмешливо.
– Умеешь ли ты плавать, вот в чём вопрос, когда вдруг – представь себе! – тают ледники на земных полюсах и земля становится океанским дном вместе с горами, городами и прочими атрибутами материков. Если нет жабр, то ты прикован к жестянке, щепочкой
