"Изнасилованная страна"

Верка. – И как ты его туда поднял?!
  - Так и поднял! Мне на плечи встал!.. Только залез – машина. Бригадира хрен принёс. И псы сразу на эту сторону рванули. Я – в болотце, в камыш. А Виталька залёг на крыше. Я ему шепнул: «Лежи. Щас уедет.»
  Серёга, заметив, что его слушают все, стал рассказывать помедленнее и сделал паузу, пожевав стрелку лука.
  - Спасибо деду Мише за лук. Мы к нему ещё за помидорами походим… Ну, чё делать? Тот не сваливает, собаки слезть не дают. Я покидал в них камнями, только злее стали. Пошёл домой.
  - Да, - согласилась Верка. – Завьялов, если приедет, может полночи пролазить по ферме.
  Остальные согласились, и только Настька, недовольная реакцией на рассказ, упрекнула мужа.
  - Бросил Витальку. Он тебя никогда не бросал.
  - Почему бросил?! Его чё, поймали?! Слез потом да пошёл!.. В камыше что ли сидеть до утра и квакать вместе с лягушками?!
  - Какую всю ночь? Ты в двенадцать уже дома был.
  - Да пошла ты!.. Вместе со своим братом!
  - И мешок бросил… Хороший мешок.
  - Ну, и радуйся, чё бросил! А то б я этот мешок тебе на голову и в колодец! Давай, Митяй, разливай, что осталось!
  - Может, посидим ещё? Чего торопиться? – предложила Верка.
  - А чего сидеть?! Разливаем и сбрасываемся ещё на полторашку!

                                                        74
  - Хватит. Я и крупы ещё не купила, - не согласилась Ленка.
  - Купишь! Малые съездят на прополку к Семёнову, и купишь!
  Митька разлил последнее. Выпили.
  - А чё после пятой? – спросила Верка.
  - После пятой пошли на…
  - Всех!
  - Точно! Пошли вы все на…!
  - Сам пошёл, свинья!
  - Урод!
  Обменявшись любезностями, соседи принялись считать деньги. Набралось только восемьдесят рублей.
  - Ладно, возьму фонарик. Новый. Купил недавно. За чирик сойдёт, - сказал Серёга.
  - Ты купил фонарик? – не поверили ему.
  - Ну, достал… Подарили… Да когда я в шахте работал, у меня этих фонариков было… С аккумуляторами. Не это дерьмо китайское.
  - Ты, если у Наташки не будет, иди к бабке Люське. У неё ничего.
  - Может, к Петру?
  - У них нету. Вчера говорили. Сгоняй к бабке Люське.
  - Не близкий свет. А вы давайте насчёт закусона думайте.
  - А чё думать? Лук ещё есть. Принесу огурцов. Мать, огурцы ещё остались?
  - А чем я буду детей кормить?
  - Суп есть. Хлеб есть… Летом сами должны находить себе еду.
  - Ага, весь хлеб ты сожрёшь.
  - Я вынесу хлеба, - примиряющее вмешалась Верка.
  - Во! Всё, считай, готово! Только за тобой дело! Давай побыстрее! Да смотри, не тормознись возле других, как в прошлом году!
  - Гонишь что ли! То я уже на ногах не стоял!
  - А сейчас стоишь?.. Отберут бутылку.
  - Пошла ты, дура!
  - Если дура, денег не дам. Это детские деньги. Конфет куплю малым.
  - Малые и сами себе купят!
  Сергей нетвёрдой, но быстрой походкой ушёл гонцом, но его собутыльникам скучать не пришлось: с другой стороны улицы послышалась пьяная ругань, и детвора, уже ободравшая вишню и толкавшаяся на воротах Веркиного забора, радостно закричала:
  - Три богатыря! Три богатыря!
  - Надо всё припрятать, а то поймут, чё пьём, - засуетился Митька.
  - Нечего ещё прятать. Пока мой вернётся, сто лет пройдёт.
  - Да пусть заходят, - гостеприимно согласилась Верка. – Похохочем с дураков.
  Три богатыря двигались посреди улицы, придерживая друг друга. По

                                                         75
центру шёл коротконогий, с широкими плечами и маленькой головой, давно небритый мужик лет тридцати пяти – пятидесяти. Он тянул ноги, поднимал пыль и поминутно рычал, словно от боли: «А-а-а!» Правый фланг прикрывал его антипод: маленький большеголовый «головастик» того же возраста, то есть очень неопределённого. Левого рассмотреть было трудно: несмотря на то, что он держался за плечо товарища, его длинное тело всё время кидало то вперёд, то назад, и, очевидно, только размягчающее действие спиртного не позволяло ему переломиться где-нибудь в районе поясницы. «Алёха! Держись!» - постоянно подбадривал его большая голова.
  - Банда! – скомандовал с забора Веркин Максим. – В атаку!
  Малышня бросилась на «богатырей» и принялась, вопя, кружить вокруг них, стараясь дёрнуть за одежду. Мужики не обращали внимания, лишь изредка поднимая в пинке одну из шести ног.
  Не заметить четверых соседей-собутыльников троица не могла: заборы всех усадеб в этой части села не были восстановлены после отопительного сезона, когда они выручали своих хозяев, жертвуя то доску, то пару штакетин.
  - Напра-во! – скомандовал богатырский центр, и края совершили манёвр по методу гусеничного трактора, у которого одна сторона остаётся на месте, а другая продолжает двигаться, поворачивая всю систему. Дети тоже поделились по трое и по примеру «богатырей» вошли в калитку с пятой попытки и боком.
  Вступив в тень вербы, троица распалась на составляющие, поздоровалась с Митькой за руку, сказала: «Привет бабонькам!» и опустилась на траву.
  В приземлённом состоянии долговязый оказался рыжим парнем на вид моложе приятелей, вполне вменяемым и разговорчивым.
  - Гуляем, народ?! А мы вот путешествуем! Где весело, там наш дом!
  - А-а-а! – прорычал коротконогий, непонятно что имея в виду.
  - Молодцы, умеете отдыхать, - одобрительно хихикнул Митька.
  - А чё! У Алёшихи пьют! У Данилина гудят! Как пчёлы!
  - А Сёмина что? – поинтересовалась Верка. – С нами получала.
  - А до Сёминой мы ещё не дошлёпали! Вот такие мы ребята! Надо ж и к вам зайти! Ленка, что невесела?! Муж обидел?! Щас мы ему! Васька!
  Васька, бывший правый фланг, лежавший на спине, с готовностью поднял свою тяжёлую, как колун, голову и, посмотрев на Митьку, серьёзным тоном предложил:
  - Биться будем?
  Тот не успел ответить на вызов: по праву хозяйки вмешалась Верка.
  - Алёшка, ты чего задираешься?! Запёрся в мой двор и драку учиняешь! Сидят люди, отдыхают, и ты отдыхай!
  - А я чё?! Отдыхаем!
  - Вот и сиди! Нечего нормальных людей задирать! И ты, Васька, успокойся!

                                                           76
  - Врезать ей? – повернул Васька голову к приятелю.
  - Ладно, мы ж у неё в гостях! – махнул рукой Алёшка. – Вы вот как пьёте? Я тут ездил к братухе в соседнюю деревню…
  Вернулась уходившая домой Настька, и рассказчик сделал паузу, пока она обменивалась с присутствующими общими фразами и чинно усаживалась, поругивая матом ослабевшие ноги.
  - …Так там пацаны умеют пить! Не то, что у нас! Им дали зарплату зерном за целый год! Всё: деревня не работает, чисто отдых от трудов праведных! Накрывают поляну! И не какой-нибудь сухарь и луковица! Всё чин-чинарём! Вы вот как первую пьёте?!
  - После первой пошли на… того, кто наливал, - ответила Верка, так как Митька обижался и полулежал, подперев голову рукой и глядя в сторону.
  - Вот! – подхватил Алёшка. – Колян! Слыхал?! Здесь тоже – того, кто наливал!
  - А-а-а!
  - А там – после первой пошли на … того, кто гнал!
  - Ну, и какая разница? – не поняла Настька.
  - Чё, не врубаешься?! Так правильнее! Ты садишься пить с человеком и сразу посылаешь его! И как дальше пить?!
  - Всё равно ж потом посылаешь…
  - Вот именно: потом! Когда уже выпили по третьей-четвёртой, это уже воспринимается как шутка! А тут в начале ты посылаешь своего кореша! И как тогда пить с ним?! Подумайте!.. Если есть чем.
  - Ой, ты там умник!
  - Алёх, врезать ей? – снова поднял свою богатырскую голову Васька и мотнул ею в сторону спорившей Настьки.
  - Да дура она! Не врубается! – согласился Алёшка.
  - Ну, да, мы все тут такие дураки, - вступился за соседку Митька. – Годами пили, а тут один товарищ побывал в другой деревне, и всё: меняйте привычку шиворот-навыворот! Как пили, так и будем пить.
  - А-а-а! – угрожающе рыкнул Колян и от вибрации упал на спину. – Лёха, пошли их всех на…, чтоб не дёргались…
  Ему, как главному из богатырей, никто не рискнул возразить, и возникла пауза.
  - Насть, а где наши дети? – выручила Ленка, которая, казалось, уже задремала. – Чё-то тихо.
  - А-а, на коляске катаются! Уже доламывают…
  - Ну, и фиг с ней…
  - Братуха мой, что в соседней деревне… - продолжил рассказ Алёшка.
  В это время во двор вошёл Серёга с пластиковой бутылкой самогона в руке, и все посмотрели на него. На пару секунд гонец растерялся, потом сообразил, что отступать поздно, и пошёл под дерево. Бутылку однако он положил в сторону и, окинув взглядом «стол», увидел, что обещанной закуски, кроме

                                                         77
остатков зелёного лука, пока нет.
  - Вот, Серый, скажи! – шлёпнул Алёшка его по плечу. – Можно после первой посылать на … того, кто наливал?! Разве не обидно человеку?! Тебе б было обидно?!
  - А мы так: один ходит за пузырём, другой наливает. По очереди пошлёшь друг друга, и не обидно. Когда я работал бульдозеристом – дороги строили – мы первую пили за равнину. Понял, почему?
  - Да постой ты со своим бульдозером! Ты мне объясни, какой резон, когда начинаешь пить, з… на своего товарища?! Ты его посылаешь, он – тебя! Как потом пить?!
  - А потом объединяемся и посылаем вместе того, кто гнал! – вмешался Митька.
  - А-а-а! – Колян перевалился на грудь и встал на карачки, сделавшие его при сбитой фигуре и бородке очень похожим на небритого хряка. – Пошли все на … отсюда, ублюдки!
  - Э! Ты чего?! – растерянно поинтересовалась Верка.
  - Наливай! – скомандовал Колян.
  - Ты обижайся, нет, но закон деревни знаешь: кто башляет, тот пьёт. Сам посуди: нас пять рыл. Плюс ваши три горла. А пузырь только один. Короче, только понюхать получится. Если башляете – без проблем. Я ещё за одной сбегаю. Бабы закусон приготовят. Всё чин-чинарём. Я говорю, как есть, чтоб без обиды, - Серёга на всякий случай двинул бутылку под Ленкину юбку.
  - Пасть завали, урод!
  - Вот это ты, Колян, зря. Ты не прав. Так базара не будет.
  Васька с трудом поднялся на ноги и объявил:
  - Серёга, биться будем!
  Колян поддержал друга грубой бранью в адрес бунтарей.
  - Лучше их не задевать! Хуже будет! – спешно пояснил Алёшка. – По одной налейте, и мы свалим!
  Дальше всё смешалось. Настька удерживала мужа, который и не пытался вставать, Верка – Коляна, который встать пытался, но не мог и только хрюкал матами и мотал бородкой. Васька пинал в спину оказавшегося ближе, чем Серёга, Митьку, отступая после каждого пинка из-за потери равновесия на несколько шагов назад, а Митька воинственно выкрикивал: «Ну, ударь! Ударь ещё!», что собственно Васька и делал. Тихоня Ленка, которую раньше всех развезло от выпитого, смотрела на всё безучастно, лениво приоткрыв глаза.
  - Ты упал на хвоста! Так не делают нормальные люди! Сами потом согласитесь, что были неправы! – объяснял Серёга Коляну.
  - Уроды! Мужики вы?! Бабок не можете зашибить! Да когда я пью, все пьют со мной! А вы только с себя продаёте! – укорял Колян Серёгу.
  - Мы не можем?! Да ещё как можем! Ты что ли моих малых кормишь?! Да Митяй вон вчера телевизор купил!.. Не можем…
 
                                                          78
  - Как купил, так и пропьёт! Урод – он и в Африке урод!
  Естественно после каждого вышеприведённого слова диалога следовало два нецензурных, что придавало спору остроту и страстность.
  Вдруг в самый разгар конфликта раздался вопль Верки:
  - Бутылка! Алёшка бутылку спёр!
  Действительно, воспользовавшись шумом и увлечённостью хозяев, младший богатырь обошёл всех с тыла и, стянув бутылку, уже собрался уходить Веркиным огородом прочь с поля боя. Серёга, Митька и Настька подскочили, как