спокойно ожидать паузы. Однако последний её собеседник на этот раз потерял самообладание и попытался перекричать деревенских, повторяя свои обвинения и прибавляя новые. Катя почувствовала, что сейчас оглохнет, и вышла из толпы.
- Ещё один вопрос местным! – крикнула она Николаю. – А потом съездим в милицию! Может, они всё прояснят!
- Не торопись! Когда ещё такое увидишь?! Пожалуй, я буду снимать…
Он включил камеру и в первую минуту прикрывался Катиной спиной, но, видя увлечённость народа, пошёл вправо, выбирая более удобную позицию. А снимать, действительно, было что. И Кашурин, и женщины громко кричали и размахивали руками. Дело явно шло к сражению, и энергетика по причине немногочисленности, скорее всего, показала бы тыл, если бы не своего рода граница между противниками – то место, где пару минут назад стояла корреспондентка: почему-то никто не хотел пересекать сей условный рубеж. Но вот одна из женщин, устав кричать, перешла на визг, случайно задела рукой кашуринский бушлат, и здоровенный серый пёс не выдержал нервного напряжения: подпрыгнув, он ухватил инженера за рукавицу. Обутый в унты, тот тяжело пнул собаку, махнул рукой и полез в машину.
ГАЗ с трудом завёлся, словно обиделся за долгую стоянку на морозе, сдал назад, пробуксовывая, развернулся и уехал. Толпа, не обращая внимания на столичных гостей, стала быстро таять, и к Кате подошёл пожилой мужчина, в котором она с самого начала определила местного главу.
- Вы, ребята, зря сюда приехали, - без всякого вступления «обрадовал» он москвичей.
- Николай, сюда!.. Представьтесь, пожалуйста!
- Вырубай. То, что я скажу, вы и сами не захотите показывать на всю страну. Тем более под Новый год.
- Неужели селяне действительно замешаны в краже проводов?
- Замешаны?.. – мужчина усмехнулся и устало взглянул на Катю. – У нас очередь на снимание проводов… А на что им жить?.. С голоду помирать?.. Нет, я не оправдываю и сам в этом не участвую. Но – знаю… Вот три семьи уже заработали, теперь эта, четвёртая, хочет. Их очередь.
- Это что ж, здесь была одна семья?!
- Петровы, их соседи и те, кто хочет к ним примазаться. Если дело выгорит.
- Получается, энергетики во всём правы?
- Конечно. Это всему селу известно. Но вслух никто не признаётся. Да вы сами посмотрите: на что нам здесь жить? Поля эти и при совхозе в хороший год не окупали себя. Сейчас совхоза нет, технику всю забрали за долги,
92
директор переехал. С совхозных строений сняли всё: доски, шифер, рамы. Остались шлаколитые стены. Лес вдоль реки уничтожили, берег заболачивается. Клуб, только заведующая уехала в город, тут же разобрали по кирпичику. Во всём селе одна нормальная колонка. Остальные или дети переломали, или даже взрослые…
- Подождите. Так вы защищаете односельчан или осуждаете?
- Я?.. Да что толку их защищать, осуждать? Живут, как могут. Ваши московские богатеи разве не точно так же всё тащат из страны? Хотите, чтоб эти простые люди были сознательнее?.. А зачем деревенским запретили что-то выращивать, всё из заграницы стали привозить?- глава вдруг развернулся и пошёл прочь, оставив Катю в полной растерянности.
- Ну, что будем делать? – спросил Николай, когда руководитель скрылся из виду.- По-моему, здесь нечего ловить, и надо возвращаться. Не станешь же ты делать полномасштабное исследование разрухи в современной российской деревне?
- А почему бы и нет? Хоть какое-то мнение надо же составить.
- Зачем, если материал накрылся? Комиссаров-энергетиков ты уже не захочешь позорить. Показывать диких крестьян, которые всё из-под себя продают?.. Но это же – народ!
- Вот что. Ты сделай несколько деревенских видов, а я пройдусь, побеседую ещё с кем-нибудь. У нас же есть полчасика?.. В милицию уже точно не поедем.
- Ну, пройдись. Можешь даже очередь занять на провода.
- Спасибо, обойдусь зарплатой.
Катя пошла по пустынной улице, разглядывая дома. В одном окне она заметила вспыхнувшую свечку, но даже не вспомнила о своих планах снять эту «дикость» на плёнку. Впереди снова затрещала бензопила, та самая, что слышна была ещё на «площади», и Катя решила, что «Дружба» - признак крепкого хозяйства и с такими людьми стоит поговорить.
Действительно, нужный ей двор был огорожен добротным высоким забором, и чужого человека встретило целое собачье трио. Поверх калитки Катя увидела двух мужчин, распиливающих тонкие брёвнышки. Один из них, проследив за рванувшими от дома псами, увидел корреспондентку и заглушил пилу. Женщина успела, пока хозяин шёл к забору, обратить внимание на то, как поспешно закурил второй из мужиков и что за кучей дров громоздилась не припорошенная снегом гора разных железяк.
- Здравствуйте! Извините, что отвлекаю вас от работы…
- Да уж. Надо допилить до темна… Пошли вон! А корбюратор, гад…
Собаки послушно ушли.
- Уделите мне только две минуты. Прошла почти всю улицу и не встретила никого, кроме детей. Ваши односельчане (не знаю, подписывались ли вы) прислали в Москву письмо с жалобой на то, что в деревне несколько недель нет света. Мы приехали, а оказалось, что вроде бы сами местные жители
93
снимают со столбов электрические провода. Вы мне без камеры и микрофона можете сказать своё мнение?
Подошёл второй мужчина, и Катя с опаской посмотрела на него: будет ли откровенность при свидетеле? Но хозяин, задумавшийся было, вдруг кивнул на того и грубо ответил:
- А вот такие балбесы, как мой сосед, и снимают! Вы зайдите в его пещеру, так вас вырвет!..
Катя перевела взгляд и тут только увидела разницу между мужиками. Первый, котрый пилил, был одет по-рабочему, но добротно:чистые ватные штаны, овчинная куртка. Описать одеяние второго, помогавшего пильщику, было бы весьма затруднительно: широкие грубые штаны не доходили до рваных ботинок, и из-под штанов выглядывали спортивное трико и голые ноги. Старая телогрейка была расстёгнута, тело прикрывали коричневый пиджак, рубашка и линялая футболка. Шапку владельца «пещеры» не взяла бы на гнездо самая захудалая ворона.
- Ну, и пусть зайдёт! Расхвастался… Со светом было житьё, а сейчас что? Вот вы и напишите: дети в холоде…
- А кто тебе мешает дрова готовить? Видите, мне помогает, а деньги пропьёт.
- Ты не хвастайся. Конечно, у тебя лошадь. А я на горбу что ли потащу за пять километров?..
- Дураки, крышу с фермы спалили, речку вырубили… А мне этот свет и не нужен. У меня движок. Такие вот спёрли, когда совхоз бомбили, и мне за литру продали…
- Скажите, - прервала Катя, - а без воровства, крестьянским трудом сейчас жить можно? Вот у вас есть своё поле?
- Поле – нет. Есть два гектара. Большой огород. В основном за счёт коров живу. Но с покосами плохо.
- А у вас? Поле или огород есть?
- Конечно, картошку растим… Если б свет ещё…
- Да на кой те свет, голова – два уха? Нет, вы зайдите, зайдите к нему в пещеру. Тогда всё поймёте. А мне надо пилить. Холодная не заведётся.
Хозяин негостеприимно повернулся к своим дровам, и Кате ничего не оставалось, как ухватиться за его последние слова и обратиться ко второму мужчине:
- Может, действительно покажете, как живёте без электричества?
- Да что показывать? Вы про свет напишите. Был бы свет… Пошли.
Мужичок довёл её до своего двора, отгоняя всё ту же троицу собак, перебравшихся через огороды от более богатого соседа. «Работают по совместительству, - подумала Катя. – А может, дети дружат».
Удивляться ей пришлось сразу, лишь вошли в веранду: полное отсутствие полов! Обитатели ходили здесь по утоптанной земле, а в дом подымались по сложенным в ступеньки кирпичам, не скреплённым цементом. «Подыматься»
94
- не то слово. Войдя со света в полумрак, Катя едва не упала с порога. В прихожей тоже отсутствовали полы, как, впрочем, и в ближайшей комнате. На кирпичах лежали широкие доски для передвижения по «пещере». Катя сделала несколько шагов по более надёжной, на её взгляд, доске и увидела в одной из комнат следы цивилизации: полы здесь уцелели, стояло какое-то подобие кровати – единственная мебель в – и телевизор с видео.
- Хозяин! – позвала она мужичка, скрывшегося в кухне. – А почему?.. А где ваши дети?
- Да гуляют… Телевизор не посмотришь. Гады!
Катя поспешила к порогу и сразу взялась за ручку, чтобы не потерять равновесие. В кухню падали закатные лучи солнца, и можно было увидеть печь, на ней большую кастрюлю и чёрную сковороду, в углу – мощного «козла», провод от которого тянулся в прихожую к разбитому счётчику. Очевидно, в эпоху электричества в этом доме было веселее: горел свет, работал телевизор, самодельный обогреватель помогал печке делать воздух тёплым… Представив, как здесь ночуют люди, Катя вздрогнула:
- Вы бы за работу попросили у соседей дров…
- А на что они? Это ж на следующий год. Не поняли?.. В этом топят прошлогодними и пилят на будущую зиму.
- У вас прошлогоднего запаса, как я поняла, нет?
- Нету… Тогда ж драли доски со свинарника… Хорошо горело, - мужичок смотрел вопросительно: мол, экскурсия по вашей просьбе состоялась, что дальше?
Катя испугалась, что ей сейчас предложат чай, и открыла дверь. Во дворе она увидела, что конца света ещё не наступило, и почувствовала облегчение. Малиновое солнце пряталось за ёлку, украшавшую противоположный двор, у соседей бодро ревел телёнок, и крик его смешно напоминал баранье бэканье. Катя повернулась к вышедшему вслед за нею мужичку и сказала с упрёком:
- Я думала, ваш сосед шутит. Но вы действительно живёте в диких условиях. Разве нет возможности всё изменить?
- Не нравится? – тот глянул ей прямо в глаза, и Катя вдруг почувствовала, что он не так прост, как кажется. – Мне, может, тоже не нравится ваша городская жизнь. Вы там, в городе, миллиарды воруете и хотите, чтоб мы вам задаром хлеб растили, как при колхозах? Куда там! Жрите импортное, травитесь химией, а в деревне больше дураков нет!
- Поня-атно… А сосед ваш? Он же нормально живёт.
- Нормально… Фермерствовать перестал, теперь нормально. А будешь честно работать – всё дяде отдай…
- Ладно, совхоза у вас теперь нет. А поля? Они же остались.
- Хочете, себе заберите. Они нам не нужны. Жена с ведром помидоров в город поедет, её всюду гонят, как врага. А если целое поле помидоров?.. – мужичок невесело усмехнулся и снова с неприязнью посмотрел Кате а глаза.
…Возвращались уже по темну. Катя пересказала напарнику подробности
95
своей прогулки, тот обвинил во всём сталинскую коллективизацию, и теперь ехали молча. Ближе к Москве Николай повеселел, даже стал напевать.
- Кстати, о сельском хозяйстве! – вспомнил он что-то своё. – Катерина, тебе нужно мясо на Новый год? У меня дядька под Можайском живёт, вырастил двух хрюшек и одну думает продать, чтоб окупить затраты на корма. А на базар вести невыгодно: поборов много. Просит: договорись со своими на работе, я им на аккуратные кусочки всё порежу и доставлю. А качество я сам гарантирую. У них в селе люди не болеют, не то, что скотина. Ну как? Я себе целую ляжку хочу взять, третье тысячелетие всё-таки наступает!
- Да, а их мы с собой не берём. Они остаются во втором. Город умчался вперёд, но ведь так не бывает: деревня в прошлом –
