Лемурия

то ли котом нашкодившим, то ли ещё какой мелкой и неуважаемой домашней живностью, забредшей ненароком в запретный для живности дом и потому облитой хозяевами без всякой жалости и без жалости же выброшенной за порог.
  "Гадость!" повторял Алексей. "Гадость!"
  Он и сам не понял и не заметил, как вынесли его ноги на то место, где стояла брошенная им машина и дожидался его, нетерпеливо бродя взад и вперёд вдоль проржавевшей ограды, Викрам.
  А когда заметил Алексей, что вернулся в нужное место и по дороге нисколько не заплутал, то увидел он и то, что улица полна народу.
  Да, улица была оживлённой!
  По лужам носились стайки детей (вот только того, знакомого малыша, среди них не было), по улице, объезжая дремлющих коров, двигались повозки, местный люд бродил степенно от дома к дому.
  Алексей остановился и ошарашено смотрел на всё это оживлённое многолюдие минуты две.
  На всякий случай даже посмотрел назад, в ту сторону, откуда пришёл.
  И там картина была та же: заполненная людьми улица, движение повозок и даже, кажется, скутеров, мелькнувших где-то вдали.
  Шум, гомон...
  "Они что, спали все?" подумал Алексей. "А потом проснулись разом?"
  Ничего более разумного в голову ему не пришло. Впрочем, измученный необычными явлениями разум ничего уже не пытался объяснить, а требовал лишь отдыха и покоя.
  Кто-то из проходивших толкнул Алексея и вывел тем из затянувшегося ступора.
  Он нашёл в себе силы стронуться с места и подойти к машине, где у заранее распахнутой для босса двери стоял удивлённо смотревший на него Викрам.
  - Я быстро пришёл! - заявил водитель. - Босс долго ходил. Он долго здесь не был. Зачем уходить? Если босс хотел гулять, сказал бы мне. Я бы с роднёй познакомил...
  Викрам понял, что сболтнул лишнее и быстро прикусил язык.
  Но впавший отчасти в прострацию Алексей, не обратив внимания на его слова, действуя механически и словно бы по программе, сел в машину и замер, глядя в ветровое стекло остановившимся, сомнамбулическим взглядом.
  - Рубашка мокрая, - напомнил Викрам и закрыл дверь.
  Сев за руль, помедлил водитель немного, и, достав из кармана платок, протянул хозяину.
  Алексей скосил глаза и отрицательно покачал головой.
  А потом тихо произнёс, будто самого себя спрашивая:
  - Что тут за старуха живёт? Зачем я туда ходил?
  - Что? - переспросил водитель.
  - Старая женщина, - переходя на английский, пояснил Алексей. - На краю деревни, на пустыре. Это она облила меня водой.
  - Водой непрошенных гонят, - заметил Викрам. - Ночью идут, днём ходят. Ночью их много видят, днём мало кто. Таких уже нет, кто днём. Раньше были. Тебя за другого приняли, босс. Не злись! Здесь хорошие люди, добрые. Надо было со мной ходить! И пустырей на краю нет, ананасы растут. Плантации! Много плантаций! Ананасы собирают, в город везут, на корабли грузят.
  Он нажал на кнопку и двигатель тихо заворчал.
  - Теперь в Бангор! - радостно заявил Викрам.
  - Нет! - решительно произнёс Алексей.
  Водитель удивлённо посмотрел на него.
  - Бангор? Лететь? Время есть, быстро ехать!
  - Нарака! - отрезал Алексей. - Возвращаемся домой...
  И, улыбнувшись грустно, подумал:
  "Вот уже и Нараку домом называю!"
  Водитель пожал плечами, лихо развернул машину прямо посреди улицы - и поехал в обратную сторону.
  Алексей в глубине души надеялся, что проедут они как-нибудь мимо хижины на пустыре, и можно будет тогда, показав на это жилище, спросит у Викрама, что же за странная старух здесь живёт (а Алексей был уверен теперь, что Викрам не чужой в этой деревне и местных должен неплохо знать).
  Но вот уже и миновали они деревню, и исчезли вдали серо-жёлтые стены саманных домов, и промелькнули пальмовые рощи, и начались те самые плантации, о которых говорил Викрам, и потянулись уходящими вдаль рядами весёлые зелёные ананасовые метёлки.
  Но не попалась на глаза та хижина...
  Не по той дороге поехали. Или Алексей прозевал и хижину, и пустырь.
  В общем, и не спросить...
  - Нарака? - в последний раз уточнил водитель, едва выехали они на развилку за деревней.
  - Нарака, - подтвердил Алексей.
  Машина свернула направо. Километров пять двигалась по грунтовке, прокручивающимися колёсами поднимая в воздух комья тяжёлой, красной глины.
  А на шестом километре выехала на ведущую от Бангора к побережью автомагистраль.
 
  Храм, что спрятался в самой глубине леса, долго искать не пришлось. Искандерову хорошо знакомы были заповедные эти места, потому он уверенно вёл свою спутницу по извилистой лесной тропинке, сжатой с двух сторон зелёными стенами джунглей.
  Воздух в лесу, пропитанный терпким лиственно-земляным запахом, неподвижный и до предела насыщенный влагой, тяжелил дыхание, так что Ира, непривычная к походам по южным лесным краям, скоро стала уставать.
  Возможно, Михаилу опять пришлось бы нести её на руках...
  "Это уж слишком!" заявила сама себе Ирина, хотя и не была уверена, действительно ли это слишком или, быть может, вовсе даже и не слишком, а в самый раз.
  Раздумывать над этим, равно как и просить Михаила о помощи не пришлось. Дорога, по счастью, оказалась недолгой.
  За поворотом (как неожиданно для Ирины выяснилось - последним перед целью их короткого путешествия) открылась расчищенная от зарослей площадка у подножия скал, от дальнего края которой начинались вырубленные в породе широкие ступени, что вели вверх - к пещерному храму.
  - Посмотри! - сказал Михаил, едва остановились они у края леса.
  И показал вверх.
  Ирина посмотрела на то место, куда показывал он - и замерла на ставшее долгим мгновение, поражённая необыкновенной, ни на что прежде виденное не похожей красотой открывшегося ей пространства.
  В красном теле скал, на двухсотметровой высоте, был тончайшим резцом обработан древний камень и превращён в покрытые сложными, переплетающимися узорами стены величественного храма. Пространство между узорами были отполировано древними строителями и с таким искусством спрессованным кварцевым порошком, что и теперь, по прошествии тысячелетий со времени сотворения святыни, сохранившейся гладкостью и отражающей способностью своей походило за зеркало, так что удивительный сложносоставной растительно-геометрический орнамент перемежался блистающими на солнце вставками древних зеркал.
  Судя по размаху и величию, храм был родом из древних, быть может - легендарно-допотопных времён.
  Сама скала стала домом древних богов и вершина её, уходящая в небо, была - купол.
  Вид этого скального сооружения был настолько необычен, что и человек, совершенно несведущий в культовых постройках Денпасавара догадался бы...
  Да, непременно догадался бы, почувствовал, понял бы сразу, что храм это создан был в те давние, бесконечно далёкие времена, когда и самые древние из царств Денпасавар ещё не были созданы, и предки нынешних жителей побережья не пришли ещё в эти места, а населены были эти края каким-то иным народом, который сметён был потоком времени, и унёс с собой веру свою и своих богов, и только сокрытый лесом и спасённой скальной крепостью своей - остался храм, не свидетель и не рассказчик о величии ушедших времён, но лишь обломок, случайно уцелевший обломок погибшего мира.
  Розово-порфирные стражи храма, каменные карлики, застывшие в молитвенных позах, стояли у входа в святилище, у тёмного входа, к которому от площадки вели широкие ступени.
  Каменные карлики будто ждали кого-то, кто должен был показаться на свет, выйти из темноты, спасителем или грозным судьёй выйти в мир; коснувшись розовых стражей, оживить их - и повести за собой, вниз по ступеням, вниз!
  Каменные карлики терпеливо ждали его, этого неведомого бога или героя, с древности и до наших дней терпеливо простояв у края темноты. Но не вышел никто.
  Пока.
  Быть может этот кто-то, прячущийся в темноте, в глубине красивейшего храма, ждал гостей из мира?
  Чтобы спросить: "что за жизнь там, за стенами?>
  И, услышав ответ, решить: время ли выйти ему или ещё нет.
  "Неужели мы..."
  - Идём туда? - спросила Ирина.
  Искадеров кивнул в ответ.
  - Именно туда. Удивительное место, Ирина. И его не показывают туристам. И не покажут никогда!
  Михаил показал на вход.
  - Здесь есть стражи. "Люди мира"...
  И, заранее отвечая на пока ещё не заданный, но вполне закономерный и само собой разумеющийся вопрос, пояснил:
  - Это такая община, вроде хиппи...
  Тут же добавил поспешно:
  - Не хиппи, нет! Что-то вроде детей природы, космоса. Тех, кто ищет свободу и гармонию.
  - Да, да, понимаю, - ироничным тоном ответила Ирина и показала на засыпанную бурым гравием площадку, где с мелкими камешками перемешаны были окурки разноцветных, явно из подручного материала сделанных самокруток.
  - Не без этого, - согласился Искандеров. - Они рассказывали мне, что ищут портал, выход какой-то... Чепуха, конечно, полная! Выход они уже нашли, раз достигли покоя и просветления. Да, а травка здешняя забористая!
  Михаил откашлялся смущённо.
  - Один раз пробовал, из поэтического любопытства.
  - А я бы тоже попробовать не отказалась! - неожиданно выпалила Ирина.
  И в голосе её явственно послышался едва скрываемый вызов.
  "Боже, что он обо мне подумает!" с запоздалым внутренним смущением подумала Ира. "Богатая дамочка ищет приключений?"
  И тут же решила, что, пожалуй... Ищет!
  Отчего-то сразу она поняла, что в Нараке - позволено всё. Только здесь и позволено всё. Только здесь и возможно...
  - Всему своё время, - ответил Михаил. - Время обретать разум, и время его терять... Ну что, рассмотрим вблизи обитель бессмертных?
  - А стражи? - напомнила Ирина.
  Михаил наморщил лоб и растянул рот, состроив на мгновение рожу престрашную.
  Потом пояснил:
  - Да ни черта они не сторожат и не охраняют! Видела бы этих худосочных пацифистов! Хотя...
  Улыбнулся.
  - Одним своим видом они туристов распугивают. Самого дикого вида, в лохмотьях ходят. Может, поэтому турфирмы своих агентов сюда не посылают на разведку, и не упоминают это место в своих справочниках. Да... Вот местные жители этих беглецов от цивилизации уважают, считают святыми.
  - А ты? - уточнила Ирина.
  - А с ними просто дружу, - пояснил Михаил.
 
  Едва отхрустел пылью крошащийся гравий под их ногами, едва миновали они площадку перед каменной лестницей...
 
  - Барышня, соблаговолите продать мне один билет до Санкт-Петербурга, - церемонно и с лёгким великосветским грассированием произнёс Игнат, слегка склонив голову к жёлтому кассовому окну.
  Круглолицая и печнорумяная барышня лет восемнадцати скосила на него сделанные из дешёвенького полупрозрачного перламутра глазки, и фыркнула презрительно:
  - Джентльмен нашёлся! А сам пролез без очереди... Я видела!
  Очередь глухо заворчала, но Игнат грозным взглядом смирил её.
  - Пролез! - глухо, с нарастающим раздражением произнёс он.
  И, сбросив напускное барство, сорвался на визгливый крик:
  - Тебе начальник звонил? Звонил, выдра пустоглазая?! Чего уставилась? Ты фамилию в паспорте посмотри!
  И он швырнул паспорт в окошко.
  Барышня испуганно сжалась, потом всхлипнула пару раз. Приняла деньги и оформила билет.
  - СВ, как просили...
  Она старалась не смотреть ему в глаза.