я прошу не за себя, а за моего бедного ребёнка. Меня оговорили. Мистер Теофил домогался моей любви и, когда я отказала ему, опорочил меня в ваших глазах.
- Мне известно, какие слухи вы распускали о поведении моего сына, гадкая, порочная женщина. Неужели и теперь, на пороге смерти, вы будете лгать мне, матери, про моего сына?
- Это не ложь. После того, как я осталась без крова, мистер Теофил помог мне, а я была так напугана и беспомощна, что приняла его помощь. Мне некуда было деваться, миледи, я была в безвыходном положении, и ваш сын воспользовался этим. Он сделал то, чего не сумел в вашем доме, а потом выгнал меня на улицу. И вот теперь я умираю и прошу вас позаботиться не обо мне, а о моей дочери, вашей внучке.
Леди Гонория резко и неестественно расхохоталась.
- Не вздумайте никому повторять эту сказку, неблагодарная дрянь, - гневно ответила она. - Если вы оказались столь порочны, что пренебрегли моей добротой, имели связь с лакеем (а он признался в этом, так что не смейте оправдываться), да ещё попытались опорочить имя моего сына, то не ждите помощи от порядочных людей. Уходите и больше не смейте показываться мне на глаза. Эдмунд, если эта женщина придёт сюда ещё раз, гоните её прочь.
Перед Элизабет с треском захлопнулась дверь, и она осталась на улице, растерянная, униженная, чувствуя на себе любопытные взгляды прохожих. Она потерпела неудачу, но, против ожидания, в ней крепло решение испить чашу позора до конца и обратиться к мистеру Теофилу Дадли. У неё не было ни малейшей надежды на то, что встреча с ним окажется благоприятнее, чем встреча с его матерью, но ради ребёнка она должна была поговорить и с ним.
Элизабет дошла до дома, где с молодой женой жил мистер Теофил, и без раздумий позвонила. Она ожидала, что ей откроет неизвестный дворецкий, но была ошеломлена, когда перед ней очутился Адам, лакей, утверждавший, что это он соблазнил её.
- Мне нужно поговорить с вашим хозяином, Адам, - решительно проговорила Элизабет.
Лакей с ужасом смотрел на измождённую женщину с ребёнком на руках. Он не узнавал её и не мог понять, откуда она знает его имя. Он решил, что будет разумнее доложить о посетительнице хозяину, а он пусть сам решает, как ему поступить.
Мистер Теофил сразу понял, о какой больной нищенке толкует ему Адам, но всё-таки вышел к ней, опасаясь, что своей настойчивостью она привлечёт внимание жены.
- Что тебе надо? - раздражённо спросил он. - Убирайся прочь и больше здесь не показывайся!
- Это ваша дочь, - сказала Элизабет, откидывая конец одеяла и показывая личико ребёнка.
Она надеялась если не вызвать в нём отцовские чувства, то хотя бы заинтересовать его, но он отшатнулся.
- А ну пошла прочь, потаскушка! Гони её, Адам! Если я ещё раз увижу тебя здесь, я позову полицию и тебя посадят в тюрьму.
Элизабет из последних сил пошла прочь. Ей казалось, что она почти бежит, а на самом деле, еле ковыляла на слабых, подгибающихся ногах. Отойдя подальше, она остановилась и в изнеможении прислонилась к стене.
- Вам плохо? - спросил старый благообразный господин. - Возьмите, милая.
В её руке оказались деньги, но она не заметила этого. Она долго глядела ему вслед. Неожиданная мысль ошеломила её своей дерзостью. А что если обратиться к сэру Роберту Бингли? Она была убеждена, что строгий старик велит гнать её прочь сразу же, едва она покажется перед его глазами, но на руках у неё была дочь, которая слабела с каждым днём и могла умереть завтра или послезавтра. Ради своего ребёнка, ради самой ничтожной возможности его спасения она вынесет и это новое унижение. А есть ли эта ничтожная возможность? Элизабет была убеждена, что все её усилия тщетны, но ей нужно было сознание, что она испробовала все способы, чтобы не укорять себя, когда малютка будет умирать. Правда, она надеялась, что умрёт первой.
Элизабет уже из последних сил дошла до парка, раскинувшегося вокруг особняка старого лорда. Там она опустилась на скамейку, чтобы немного передохнуть. Кашель раздирал её грудь, и эти звуки привлекли внимание сэра Роберта. Он приблизился к скамейке и сначала не признал в истощённой, смертельно больной женщине юную цветущую воспитанницу леди Гонории, но потом ему почудилось что-то знакомое.
- Элизабет Дэвис? - спросил он.
Она встала, оставив свёрток на скамейке, но ещё не скоро смогла заговорить. Сэр Роберт покосился на свёрток, так и не поняв, что это, и перевёл взгляд на женщину.
- Сэр, я пришла сюда, чтобы молить вас о помощи! - начала Элизабет.
Она глядела на строгое лицо сэра Роберта, его величественную осанку и понимала, что все мольбы о милосердии напрасны. Этот человек не потерпит пятна на репутации членов своей семьи, не признает, что его племянник виновен в её позоре, и не захочет позаботиться о её ребёнке.
- Где вы были, дитя моё? - спросил старик, с трудом скрывая волнение. - Мы повсюду разыскивали вас. Мои люди прочесали всю округу, а мисс Тейлор сама, лично расспрашивала о вас по всему городу.
Элизабет не могла поверить, что эти добрые слова произносит известный своей непреклонностью сэр Роберт. Она испытала столько унижений, что и сейчас ей казалось, что её гонят. В голове шумело, в глазах темнело, и голос старика долетал до неё словно издалека. У неё было чувство, что надежды, грёзы, действительность и прошедшее путаются у неё в голове.
- Умоляю вас, выслушайте меня, сэр Роберт, - слабым, прерывающимся голосом заговорила она, торопясь сказать главное, боясь, что её не выслушают и велят уходить. - Всё, что обо мне говорят, неправда. Мистер Теофил Дадли добивался моей любви, незаконной любви, но я отказывала ему. Тогда он оговорил меня перед своей матерью, перед всеми, объявил, что я была любовницей его лакея, а Адам это подтвердил. Это ложь. Когда леди Гонория выгнала меня, я не знала, куда мне идти, что делать, и приняла помощь мистера Теофила. Я думала, что он хочет загладить свою вину, а он поселил меня у какой-то старухи и там, воспользовавшись моей беспомощностью, овладел мной. Потом, узнав, что у меня будет ребёнок, он выгнал меня, подсылал ко мне каких-то людей с угрозами, что убьет меня, если я буду рассказывать правду.
Она замолчала, борясь со слабостью и головокружением.
- Продолжайте, дитя моё, - проговорил сэр Роберт.
Он был угнетён сознанием, что его племянник совершил такую подлость. Слухи об этом доходили до него в сильно искажённом виде, а Теофил торжественно поклялся ему, что не сделал ничего дурного. Теперь же он слушал эту несчастную женщину и верил, что права она. Сильные душевные переживания не давали ему увидеть, что Элизабет с трудом держится на ногах.
- Недели две я прожила на улице, ночевала, где придётся, а ела сухой хлеб, который покупала на то, что мне удалось выручить за кое-какую свою одежду. Когда деньги кончились и я два дня ничего не ела, я решила покончить с собой и пошла к морю, чтобы броситься в него с утёса, но меня остановил какой-то моряк. Наверное, он понял моё намерение, потому что отвёл в таверну и поселил меня там в одном из номеров. Он был добр, говорил, что до его возвращения из плавания я могу спокойно жить в своей комнате и ничего не опасаться. Месяц или даже больше я там жила, но потом хозяин таверны выгнал меня, сказав, что тот моряк уплыл, так и не заплатив ему за моё проживание. Он даже не разрешил мне забрать с собой мои вещи. Не знаю, что бы я делала, если бы не его жена, всегда относившаяся ко мне по-доброму. Она в тайне от мужа принесла мне деньги, на которые я сумела снять угол и прожить довольно долго. Потом, когда мне уже не на что было покупать еду, моя болезнь совсем лишила меня сил и я поняла, что мой ребёнок может не родиться, я обратилась к мистеру Теофилу, и он дал мне немного денег. Теперь мне уже не важно, скоро ли я умру, и я бы не пришла к вам, если бы речь шла о моей жизни, но жизнь моего ребёнка под угрозой, поэтому я побывала сегодня у леди Гонории, у мистера Теофила, а сейчас обращаюсь к вам. Умоляю, возьмите моего ребёнка, позаботьтесь о нём.
Она опустилась на скамью почти в беспамятстве, хотела взять на руки свёрток с ребёнком, но смогла лишь коснуться его и откинуть край одеяла.
- Какое прелестное дитя! - воскликнул сэр Роберт, нагибаясь над ребёнком.
У малютки были белокурые кудри и голубые глаза, а черты лица красивые и тонкие. Она сначала улыбнулась, а потом сморщилась и захныкала.
- Не беспокойтесь, Элизабет, я позабочусь о вашем ребёнке, - твёрдо сказал сэр Роберт.
Женщина знала, что если он пообещал, то сдержит слово, но она не могла свыкнуться с мыслью, что все её беды закончились и теперь можно уйти куда-нибудь и умереть, не мучимой беспокойством за дитя. Она боялась, что старик передумает, и ей вновь придётся терзаться прежними заботами.
- Её зовут Джейн, - сказала Элизабет. - Прощайте, сэр Роберт.
Она заставила себя встать и медленно пошла прочь.
- Куда вы, дитя моё? - удивился старик.
- Вы сделали очень много для меня, сэр. Теперь я спокойна за свою девочку и ухожу с лёгким сердцем.
- Возьмите хотя бы деньги.
- Не надо, вы и так сделали для меня слишком много.
Старый лорд смотрел, как она уходит, шатаясь и еле волоча ноги. Когда она ухватилась за дерево, чтобы не упасть, он поспешил к ней, привёл обратно к скамье и посадил.
- О нет, только не говорите, что вы передумали! - с ужасом твердила несчастная мать.
- Не бойтесь, дитя моё, я позабочусь о вашем ребёнке, но я хочу позаботиться и о вас. Мой племянник поступил… не так, как поступил бы порядочный человек, и я чувствую вину за него. Поживите у меня, отдохните и подлечитесь.
- Как я могу, сэр? - испугалась Элизабет. - Присутствие опозоренной женщины бросит тень и на вас…
- Не беспокойтесь, сударыня. В моём возрасте на меня может пасть только одна тень – тень смерти. Я слишком стар, чтобы бояться разговоров. Кроме того, подумайте о ребёнке. Он должен привыкнуть к дому, а это легче произойдёт в присутствии матери.
Дав женщине отдохнуть, он повёл её к дому, бережно поддерживая одной рукой, а другой прижимая к себе свёрток с ребёнком.
Глава 10
Мистер Паркер завязывает знакомства
Постоянные посетители таверны «Весёлая лошадь» были удивлены новой привычкой хозяина почти каждый день уходить в город, где его встречали в самых разных местах. Но все усилия мистера Паркера были тщетны, Элизабет Дадли, или миссис Уайт, бесследно исчезла. Наконец, случай смилостивился над ним и привёл к дому мистера Теофила Дадли как раз в тот момент, когда тот вышел в сопровождении своего лакея, сел в экипаж и укатил, а Адам посмотрел ему вслед, зевнул и ленивой походкой вознамерился вернуться в дом.
- Постойте! - закричал мистер Паркер, осенённый внезапной мыслью.
Удивлённый лакей остановился и обернулся к окликнувшему его человеку.
- Что такое? - развязно спросил он, не обнаружив в нём никаких достоинств.
- Прошу прощения, но я разыскиваю мисс Элизабет Дадли. Не могли бы вы сказать, где её можно найти?
Вид у Адама сделался надутым и спесивым.
- Разумеется, не здесь. В порядочном доме нет места для падшей женщины.
Мистер Паркер быстро изменил тактику.
- Я и не сомневался, что эта женщина не посмеет сюда сунуться, но, может быть, вы знаете, где мне её отыскать? Видите ли, она должна мне деньги. Мне бы только её найти, а уж там я сумею вернуть свой долг, потому что мне известно многое из её похождений, а
