Грязь. Продолжение

что его пыталась завербовать ФСБ, а он взял, да и просто отказался тренировать людей из госбезопасности. По этой же причине ему пришлось уехать из Китая. Шаолиньский монастырь издревле традиционно считался поставщиком инструкторов для спецназа элитных подразделений страны, и с неординарной жизненной позицией мастера Сяня спецслужбы не могли смириться. Преследуемый агентами Поднебесной, он приехал сюда с семьёй, сменив гражданство на Российское.
Поздним вечером морально и физически травмированные герои легендарного ушу, возвращались домой на своей зелёной ласточке. Роман был настолько измучен и выбит из шофёрской «колеи», что не заметил выскочившего на выезде со двора стандартного четырёхколёсного Японца. Заскрежетали трескучие тормоза, и подержанная Toyota Саmry с маху врезалась в бок Москвича 412 ИЭ. Из япошки выскочил дёрганный упитанный тип в коротких шортах и очках и с наскока принялся вопить, покуда из русского авто́ устало не выполз бригадир из «центра» Антон Руберовский. В старой измятой годами нелёгкой жизни «Тойоте» осталась сидеть размалёванная фифа, отнюдь не стандартной дворовой наружности. В ходе громкой и познавательной беседы, ученик Антон узнал от дёрганного учителя много новых слов, чему был несказанно и приятно удивлён – ведь выглядел субъект совсем ни как грамотный лингвист, денно и нощно изучающий тонкости родной ненормативной лексики. От типа несло домашней наливкой и свежей губной помадой. Наглый жирдяй, очевидно подумав, что имеет дело с полным лохом, нанёс неуклюжий удар в челюсть ученику, тем самым вынудив замученного Сянем Руберовского скрыться в салоне ласточки. Жирдяй гордо вернулся в свою машину, пламенея под восхищённым взглядом фифы. Он попытался под шумок сбежать с места аварии, отлично понимая, что нару́шили дорожные правила отнюдь не его оппоненты. Но старая посудина наотрез отказалась заводиться, чем, возможно, поставила в жизни своего хозяина точку средней степени жирности…
Ну, или хотя бы точку с запятой.
- Антоха, ты это что, серьёзно?! – заголосил Козырев, - Ты чего его не срубил? Теперь любой баран в очках может бить нам в челюсти? Что скажет районное хулиганьё? Что мы лошары, а не крутые? Или тебя Сянь Синь настолько запутал своей восточной философией неприятия насилия?
- Наша крутизна должна быть андеграундной, а значит скрытой, - выдавил Антон из себя пояснение, - Иначе мы долго не протянем. Вот так приходится жертвовать репутацией во имя свободы и справедливости. О, пацаны, я так устал, что уже едва могу шевелить гортанью! Этот китайский монстр уделил мне сегодня особое внимание. Пинал меня, как вы знаете, сегодня отнюдь не я сам. После его приёмов удар этого толстого лоха морально мог быть не столь критичен, но на деле всё оказывается гораздо больнее в плане морали и психологии. Просто отвезите меня к реке и положите моё остывающее тело в воду и оставьте его там умирать…
Кирилл и Роман, не сговариваясь, выпрыгнули из салона и молча подошли к развалинам вражеской Квантунской техники. Очкастый кретин трясущимися пальцами тыкал в затёртый до дыр пейджер. Роман распахнул двери, вырвал у него из рук устаревшую машинку и с размаха хряпнул ею об асфальт.
- Это вчерашний день! – сказал он, - Вот чем надо пользоваться, бо́тало ты протухшее! – он ткнул ему в рожу своим «Сименсом», предлагая подержать мобильник в руках. Толстяк в растерянности схватил телефон и тут же получил оглушительный удар кулаком в ухо. Плетнёв, на лету подхватил Сименс, выволок тушу из машины и ещё раз тряхнул его что есть мочи. Казалось, из рыхлого тела постботана в момент вылетели все остатки его неустойчивого духа. Фифа быстро смекнула, ещё до их общения, что лучше свинтить, пока про неё не вспомнили, и в сумеречном отдалении уже давно сверкали её красные туфли и худые лодыжки. Кирилл ударил ногой прижатое к машине тело, повергнув его на земь. Оставив объёмный холодец  дрожать на асфальте, они не спеша вернулись в машину.
И откуда берутся эти милиционеры, в тот миг, когда никто их не вызывает! Не успел Роман включить первую передачу, как из-за угла вынырнул зелёно-жёлтый воронок. Нынешнюю ночь всему взводу пришлось провести в местном отделении…  

Когда выяснилось, кто виноват – с компании снялись все обвинения, бездушно перекочевав на плешивое темя толстого негодяя. Доводы «против четвёрки» не перетягивали пьяное нападение глупого смельчака на группу спортсменов, возвращавшихся с тренировки. К тому же, запрет на вождение машины в нетрезвом состоянии, как выяснилось, тоже ещё никто не отменял. Вот досада…
Фамилия злыдня оказалась на редкость похожей на его облик. Олег Ефимович по фамилии Бочка сейчас находился в городской травмотологии, и уже совсем не изображал из себя жертву нападения – его собирались судить «по факту», ибо «пострадавшие» не пожелали писать на него заявление. Но «факт» очень скоро рассыпался в прах, когда выяснилось, что свидетелей, кроме парней из Москвича, больше нет никаких. Бригада пошла в отказ, утверждая, что никто ни на кого не нападал, и дело быстро с радостью закрыли. За нежелательностью «всякой лишней возни по пустякам».
Попутные допросы в кабинетах Колмагорова и Шемякина по поводу известных убийств в городе,вновь не сдвинули дела с мёртвой точки. Доказательств у следователей не было никаких, а на одних догадках и интуиции, обвинение, как известно, не строится. Выспавшиеся в общей камере друзья, вынуждены были прямо из отделения ехать на следующую тренировку. Время приспело. Грустно, но ничего не попишешь – пропуск очередной тренировки грозил полным изгнанием из секции.
Все понимали, что никакие отговорки в виде бумажек из милиции, приниматься не будут. Сянь считал, что обрывки подобной макулатуры не пригодны даже для того, чтобы подтереть ими задницу – слишком малы в размере. На построение в школьном спортзале все прибыли вовремя. Прошла двухчасовая тренировка. Удовлетворённый шаолиньскими пытками уставший народ расползся по раздевалкам, но неразлучная четвёрка снова, не шелохнувшись, осталась стоять под прицелом пристального взгляда сенсея.
- Сегодня вы опят будет два час делать Тайчи, проклятый русский хулиган! - бросил он в лицо Антону и замолчал, дожидаясь ответной реакции.
- Но учитель, мы уже отработали наказание! – поразмыслив о вчерашнем, ответил Антон.
- Вы сметь подраться на улица и попадать в милиция! – пояснил Сянь, - Я коворил – ещё один нарушение дисциплин – пинай себя?
- Говорили, учитель.
- Я коворил, ещё раз милиция – и Сянь Синь скажет вам – до свидания?
- Нет, не говорили!
- Сейчас говорю! Слушать. Ещё раз подерётесь на улица – будете занимать татарский борьба «Куреш» и не во дворец спорт, а в район «Механизированной колонны» на окраина! Там много специалист под этот вид борьба, – сказал он, подразумевая наличие в сем криминальном районе большого числа россиян Татарской национальности, - После тайчи – продолжим занятия полный контакт!
Сянь Синь снова показал бригаде свою спину и исчез.
- Блин, у меня опять какое-то страшное дежавю! – заныл Козырев, переминаясь с ноги на ногу.
- Просто понимаешь, Киря, сегодня в стране большой праздник – день сурка! – пояснил Влад.
- Да ну вас с вашими сурками, давайте уже долбить это Тайчи, а то щас вернётся – греха не оберёшься! – предложил Роман.

После очередных побоев, сильно помятый, но не дрогнувший взвод, сделав кое-какие записи на магнитофонных кассетах, вежливо навестил в больнице прозябающего в скуке и неге господина Бочку. Медсестра отделения возмущённым взглядом смотрела на странных пришельцев «в кожаных куртках и синяках».
- Посещения на сегодня давно уже закончены! – зазвучал в больничном коридоре колокольчик её нежного голоса.
Антон молча протянул даме в белом, сторублёвую купюру.
- Пять минут! – чётко сказал он, показав сестричке свою худую пятерню.
- Ну, хорошо ребята, только быстро, - немного поломавшись, ответила она, - А то меня… накажут за это!

Когда люди в тёмном вошли в больничную палату, на лице Бочки отобразился ужас, схожий по своей энергетике только с предсмертной агонией.
- Не бойся нас малыш, не бойся, мы не причиним тебе много вреда! – с мольбой и иронией выставил Антон ладони вперёд, остановившись у порога, - Ох уж эти плохие парни! Вечно они наломают дров – потом, хоть криком кричи! Обещаю, эти отпетые негодяи не тронут тебя, малы-ышь! – звенел он нежными трелями, - У нас есть один нейтральный товарищ, он просто даст тебе… послушать музыку! Наш бедный больной друг – законченный меломан! – пояснил он, обращаясь к остальным больным в палате, - Ему просто необходима аудиовстряска в условиях разрушения личного внутреннего мира, - нёс он ахинею, надеясь на ассоциативное мышление слушателей.
Влад показал пациентам плеер с наушниками и авоську, набитую апельсинами.
- В чём подвох то, в чём подвох?! – со слезами на глазах бился в тихой истерике Бочка, ёрзая по кровати толстой задницей.
Влад втолкал испуганному толстяку «музыку» в распухшее синее ухо и молча воззрился на «меломана».
«Слушай сюда, толстомордое травоядное недоразумение! – зазвучал в плеере угрожающий модулированный басовый скрип на фоне восточной медитативной музыки, - Если ты в течение двух календарных дней не компенсируешь убытки, которые понесло наше молодое предприятие из-за твоих дешёвых дёрганий, мы засунем твою тупую яйцеобразную башку в твою трусливую вонючую жопу! Представляешь себе такую картину? Как ты понял – смешно это будет выглядеть только для того, кто увидит это со стороны! То есть для нас.
Озвучиваю прайс-лист. Стоимость ремонта нашей «Ласточки» на СТО составила 3000 рублей, ноль-ноль копеек, плата за моральный ущерб, в результате твоей показухи перед дамой в машине - 1000 рублей, ноль-ноль копеек…»  
К концу монолога, Бочка был уже близок к суициду.
- Да… да, - говорил он, в задних мыслях всё ещё надеясь оттянуть время, - Я… не нищ, отец, э, молодец… принесу, принесу все, куда вы приказали!
Влад поменял кассету и снова сунул «телефоны» в уши Бочки:
- А как тебе такая композиция, друг? Просто хит сезона! Как считаешь?
«И не вздумай косить под дурака или тянуть время! Это тебе будет стоить всего. Мы следим за тобой»!
Хорошая же музыка, верно? – спросил его Влад, забирая назад плеер.
- Да! – вдруг взбодрился Бочка. Видно подлецу неожиданно пришла на ум какая-то хитрая мысль, - Да здравствует… Рейв и Нью вейв! – крикнул он, состроив «козу» дрожащими пальцами.
Роман напоследок показал ему популярный киношный знак козой – «я слежу за тобой» и бригада растворилась в тёмных коридорах не популярной в народе бойни́цы.
- Здесь за два десятка лет умерло людей гораздо больше, чем составляет всё население нашего небольшого городка на сегодняшний день, - с грустью вздохнул на выходе зловредный Роман. Да так, что это с ужасом услышала молодая дежурная медсестра.
- Спасибо мамзель, компания вам очень признательна за вашу к нам доброту, - склонил голову Антон и поцеловал пальцы девушки. На её столе из ниоткуда возникла большая плитка воздушного шоколада…
К немалому удивлению бригады, вскоре, в назначенный срок казна группы пополнилась на четыре тысячи