кресло мэра города своему «коллеге»: такому же братку, только «мастью» (что в человеческих понятиях можно определить как достоинство или сан) немного пониже. Ну, это уж, как водится. Вон, и мудрость народная гласит: по Сеньке и шапка…
С центральных улиц города практически исчезли нормальные лица нормальных людей. А заменили их отожравшиеся на горе народном самодовольные полуживотные морды обоего пола с несуразно огромными перстнями на пухлых пальцах и с золотыми цепями, размером с цепи кандальные, на бычьих шеях. Неудивительно, что когда жена его запросила о переезде, он не терзался в мучительных раздумьях безсонными ночами, а довольно легко дал своё согласие. Тем более что основания у жены для этой просьбы были весьма веские.
Жена его буквально «врюхалась» в очень серьёзные неприятности. Серьёзность эта обусловлена была, прежде всего, мистической природой тех неприятностей. В своё время она не только увлеклась, но и всерьёз занялась изучением астрологии у одного шибко способного ученика широко известного астрологического гуру – Павла Глобы. И окунулась с головой в эзотерику, подкрепив «окунание» это ещё и участием в некоторой оккультной практике. А он на протяжении трёх-четырёх лет оплачивал это её увлечение. Они не знали тогда ещё, что всё это не просто не от Бога, а настолько не от Бога, что слишком опасно для христианской души.
Настал, однако, момент, когда враг рода человеческого, лукаво вовлекший её в свои сети, начал мало-помалу показывать ей свои «образы». Поняв, что произошло, она ужаснулась. А «образы» эти стали преследовать её день и ночь. Да так, что и жизнь не мила ей стала. Более того, за жизнь дочери шестилетней возникли у неё серьёзные опасения. Тогда-то и побежала она в Храм Божий, и зачастила туда. Да только не очень это помогло. Слишком серьёзно уже увязла она в том болоте. Нужна была специальная помощь. Вот тут и возникло у неё желание бежать без оглядки в Россию (исконную, историческую). С тем и обратилась к супругу своему.
Он, оценив ситуацию, согласился. Тем более что ничто особо-то не удерживало его там больше. Отца он похоронил за три года до этого. А Алексей, друг его, женившийся, наконец-то, на достойной женщине, всё «скрывался» где-то в морях дальних. Не глядя, договорился он по телефону о покупке дома в небольшом городишке в центре России (в 135 километрах от Москвы), продал новую свою квартиру, отправил (опять же – не глядя) контейнер с вещами, да и улетел на новое место жительства. Оставив, без особых сожалений, город родной лишь в памяти своей. 4
Только через семь лет настигла его щемящая сердце ностальгия. Но слетать на родину он уже не мог. Ибо воцарившиеся в Отечестве его лукавые и бесстыдно фарисействующие правители сделали к тому времени для нормальных – достойных и простых – людей, едва сводивших концы с концами, практически невозможными (в силу запредельной дороговизны) поездки по стране. И уж тем более, из одного конца её – в другой. В такую вот «свободу» ввергли они многострадальный народ Русский.
И тут самое время вспомнить, как гундосили «свободолюбцы» эти, когда рвались к власти, об отсутствии свободы передвижения в СССР. Хотя тогда едва ли не каждый человек мог проехать в любой конец страны. За границу, правда, ездить просто так нельзя было (на замке надёжном была тогда граница). Зато теперь можно. Кому угодно. Кроме нормальных людей. Поскольку нормальный человек к родственникам и друзьям, в своей собственной стране, съездить не имеет никакой возможности…
Ну, а жене его пришлось «лечиться» от этого, опасного для души, её «увлечения» у известных и учёных московских батюшек, занимавшихся именно такого рода проблемами. То есть возвращавших постепенно на путь истинный людей, оступившихся и едва не упавших в бездну. И выходить, выползать из того состояния (очень нелегко выползать, заметим), то есть из сетей лукавого, пришлось ей ровно столько же лет, сколько она в них и пребывала. О чём батюшки сразу же её и предупредили.
4 Промыслом Божиим родину свою малую покинул он и переселился на землю своих предков опять же в праздник Успения Пресвятой Богородицы. О чём тогда и не подозревал он ещё ни в малейшей мере. Как помнится нам, одно из наиболее знаменательных событий его жизни случилось с ним ранее именно в этот день – 28 августа. Мы же можем только предположить, что Приснодева Мария, Матерь Божия, судя по всему, имела в его жизни (как и в жизни его Отечества: недаром ведь на Руси всегда было такое количество Успенских церквей и соборов) какое-то очень важное, сакрально-мистическое значение. И, видимо, по сынолюбию своему безмерному, покровительствовала Она недостойному ему, некоторым образом «заместив» Собою его собственную непутёвую родительницу. Неспроста, наверное, и родился-то он именно в Успенский пост, между праздниками Преображения Господня и Успения Пресвятой Богородицы.
Впоследствии, вспомнив и сопоставив все эти и ещё некоторые удивительные вещи, он догадается, что существует некая мистика дат, человеческому пониманию не слишком доступная. И, веруя в Божию волю, именуемую Промыслом Его, он перестанет верить в существование каких бы то ни было случайностей и совпадений, как в человеческой жизни, так и в жизни общественной. О причине которых разуму человеческому остаётся только лишь гадать.
Древнерусский городок с населением около сорока тысяч человек, в котором поселился он и прожил два с половиною года, расположился на озере, весьма известном исторически. Да и самого города история была вполне богатой на события и имена. В ней «отметились» и некоторые из самых известных князей Русских, и, пожалуй, самые известные и неоднозначно яркие цари.
В этом маленьком городе (который жена его и городом-то признавать упорно не желала) даже и ко времени его туда приезда сохранилось пять монастырей, четыре из которых были действующими. Да и, ещё до еврейской революции (которую по недоразумению, а точнее – по лукавому и злому умыслу, упорно называют русской), насчитывалось в нём несколько десятков приходских церквей. Одних только святых подвижников в городишке этом прославлено было семь (!).
Однако за годы совдеповского безвременья низведён был он до уровня захолустного районного центра. Положение это усугублялось ещё и своеобразием местного населения, в значительной своей части отличавшегося, после семидесятилетней коммунистической селекции, убожеством, дикостью нравов и довольно явно выраженной недобротой. Издревле в этих краях проживало неславянское языческое племя по названию меря. Таќ вот, гремучая смесь генов того язычества с коммуняцко-совковым «воспитанием» давала весьма специфический результат. Множество людей со всей страны переселялись на постоянное жительство в этот город и, оглядевшись по сторонам, уезжали в другие места. То же случилось и с ним.
Довелось хлебнуть им здесь всякого. Даже и поголодать пришлось немного. Прежде всего, работы здесь практически не было. Он и рад был бы пойти куда-нибудь хоть землекопом, несмотря на университетское своё образование. Благо, «пахарем» был он редким и работы не гнушался никакой. Да только даже и такого предложения не было.
Помыкался-помыкался он, да и пошёл трудиться за сущие копейки в женский монастырь, основанный несколько веков тому назад известным святым земли Русской. В дальнейшем он в одиночку очистит надвратную монастырскую церковь Первоверховных Апостолов Петра и Павла от гадостного наследия богоборческого режима. Которое сам же загрузит лопатой и сам вывезет не менее чем на десятке самосвалов. 5 По этому поводу один его хороший знакомый Слава И́житов, архитектор, кандидат наук, скажет ему впоследствии: «О тебе легенды по городу ходят, что один человек умудрился одолеть такой объём работы».
Вячеслав Николаевич Ижитов сам по себе личностью был примечательной, вполне заслуживающей отдельного повествования. Здесь мы только кратко коснёмся этого, хотя и безвестного (в отличие от мяукающих на сценах и экранах многочисленных полураздетых «блестящих» шлюх), но безусловно и без преувеличения большого человека. Слава был несколько моложе его. И был тот некогда главным архитектором города. Но тяжелейший недуг приковал его к инвалидной коляске.
Слава не отчаялся и продолжал вести активный образ жизни: посещал Храм Божий, причащался, участвовал даже и в крестных ходах. А главное – благодарил Бога за всё. И работал, интенсивно работал. Создавал прекрасные и самые разные архитектурные проекты: от жилых домов до часовен и храмов. Они почти что подружились, хотя были очень недолго знакомы, да и людьми, в общем-то, разными.
По проекту Ижитова в монастыре был воздвигнут великолепный Храм в древнерусском стиле. Конечно, не обошлось без участия «доброжелателей». Бездарные завистники и просто примитивные злыдни, привыкшие топтать и давить всё настоящее, всячески вставляли палки в колёса. Даже и на уровне министерства культуры. Но… собака лает, а караван идёт. Храм был построен.
Внёс и он скромный свой вклад в светлое это дело. Ибо в самый разгар козней «доброжелателей» и перед самым своим отъездом из этого города написал большую статью об этом. Которая была опубликована в одной из наиболее солидных православно-патриотических газет – «Русском Вестнике».
Уехав оттуда, он всегда не только со щемящим сердцем, но и со светлым чувством, вспоминал большого русского архитектора Вячеслава Ижитова. И не просто учёного и талантливого архитектора. А настоящего человека: мужественного, благородного и доброго. Настоящего русского, православного мужика. «Рождает же земля Русская самородков, чистейшей воды бриллиантов! И сколько таких самородков безвестных украшает нефальшивым блеском граней своих ярких землю родную, отеческую!» – не переставал удивляться радостно он.
К счастью, этот самородок не совсем уж остался незамеченным. Патриарх Московский и всея Руси отметил труды его во благо православного Отечества и во Славу Божию высокой наградой – одним из церковных орденов.
Возвращаясь же к незатейливому бытию «героя» нашего, отметим, что жалованье за труды скромные матушка-игуменья платила еженедельно. И каждую субботу дочка его, первоклассница, в нетерпении ожидала и с радостью встречала отца, который имел возможность в этот день принести домой хлеб…
5 Во время «раскопок» этих, стоит здесь заметить, «археологу» нашему удастся даже обнаружить – под толстым слоем советской штукатурки – и очистить от неё памятную барельефную надпись XVIII века, запечатлённую церковно-славянским языком. В надписи той сообщались некоторые подробности из «жизни» храма сего.
Но нет худа без добра. Воцерковились они, он и семья его, в городе этом. То есть в полной мере приобщились к Церкви Христовой, к литургической, обрядово-храмовой, молитвенной её жизни, соблюдая все посты и прочие правила. И стали полноценными и полноправными её членами. И от этого жизнь их наполнилась новым, тоже полноценным и полнокровным содержанием, присущим детям Божиим.
А воцерковившись, и обвенчались они с женою, после
С уважением
Александр