Филька

ответила:
– Ты отдыхай, мы сами справимся. Петрович уже давно работает на стройке, он быстро всё сделает.
Но на другой день они узнали, что Петрович уехал в город по делам. И Филька с сёстрами зашёл в сарай, где хранились инструменты и доски; девочки смотрели, как он бегал к крыльцу, что-то отмерял, возвращался, строгал, пилил, потом с досками, гвоздями и инструментами пришёл к крыльцу и стал перекрывать сгнившие ступени... Когда послышался стук молотка, соседки тёти Нади удивлённо зашептались: таких звуков не было слышно уже года три...
– Филя... – тётка, придя с работы, не могла поверить своим глазам: ступени были аккуратно перекрыты. – Какой же ты молодец... Ой, повезёт твоей невесте, так повезёт...
Она стала спрашивать, какое у него любимое кушанье, выведала и приготовила ему печёную картошку. Потом подоила корову, и Филька с девчатами выпили парного молока. И всё время, пока он отдыхал у тётки, его угощали сладкими яблоками, грушами, сливами и другими вкусностями.
На другой день у тёти был день рождения, и к ней собрались подруги со всей станицы.
На столе были самые разные яства – и пироги, и блины, и картошка, и рыба, и котлеты... За столом было шумно; тётя Надя весело общалась с подругами, улыбалась Фильке, а сёстры всё время подкладывали ему что-нибудь в тарелку – то кусочек пирога, то картофелину, то яйцо...
Потом женщины затянули песню:

Ивушки вы, ивушки,
Деревца зелёные,
Что же вы наделали,
На любовь ответили.
Что же вы наделали,
На любовь ответили...

***
Филька спал ночью в саду. А наутро тётка и сёстры заметили, что он какой-то смущённый, задумчивый, даже стесняется поднять глаза.
– Что с тобой? – спросила тётя Надя. – Ты не заболел?
Филька покачал головой. Сначала ему не хотелось ничего рассказывать, но после долгих расспросов тётка узнала, что ему приснился поцелуй с девочкой, и оттого ему теперь неловко.
– Да что же здесь особенного? – пожала плечами тётя. – Ночью чего только не приснится... А что это была за девочка?
– Не знаю, я не разглядел... Кажется, она мне уже снилась когда-то...
– Ну ничего, приснится ещё раз – спроси, кто она, – пошутила тётка и занялась своими делами, а Филька отправился вновь блаженствовать с книжкой в тихий сад...
Он помогал девчатам по хозяйству, брался за самую трудную работу, и как-то раз во время полуденного отдыха тётя Надя сказала дочерям:
– Возьмите Фильку и сходите с ним на море – там вода уже должна быть тёплая.
И сёстры пришли за Филькой в сад, оторвали от чтения и потянули за руки к морю.
«Вода в море была просто замечательная, и я решил один сплавать на противоположный берег залива, – рассказывал в дневнике Филя. – Туда плыл без особого труда, а когда возле того берега стал путаться в водорослях, то повернул обратно и кое-как доплыл до пляжа (у меня даже начало покалывать в животе). Сестрёнки ещё побарахтались в воде, а я сидел на берегу, грелся и отдыхал...»


16. Поездка в Сибирь

В конце июля дядя Лукьян и несколько его коллег из редакции взяли отпуск и собрались поехать отдохнуть в Красноярский край, к Енисею. Фильке была послана телеграмма с требованием срочно явиться в Москву, но тот приехал только через несколько дней – так ему не хотелось расставаться с Кубанью.
...Переполненный впечатлениями, он долго рассказывал отцу и дяде о жизни у тётки, о кубанских ребятах, о том, как мальчишки научили его ездить верхом и он полюбил лошадей. Но на этом его летние радости не заканчивались: дядя Лукьян сообщил, что Филе тоже купили путёвку в дом отдыха, и добавил:
– Познакомишься поближе со своими будущими коллегами. Никакие возражения не принимаются.
Так Филька поехал в мужской компании в далёкий сибирский край; с ними отправился и его отец, который боялся, как бы Филька ещё чего-нибудь себе не сломал. Больше пяти суток они ехали на поезде, весело беседуя, читая газеты и книги, любуясь пробегавшими за окном лесами, полями и лугами, выходили прогуливаться на станциях. Иногда мужчины говорили о делах в редакции, но больше старались переключиться на другие темы – рассказывали весёлые житейские истории, обсуждали новости, которые узнали из газет и радио. Филька читал взятые с собой книги – «Божественную комедию» А. Данте и «Фауста» И.В. Гёте.
От Красноярска на автобусе путники добрались до дома отдыха. Там они увидели живописные берега Енисея. Кругом были ели, сосны, кустарники. На мелководье рыбаки, стоя по колено в воде, удили рыбу.
Погода была чудесная, на небе – ни облачка. И было не жарко, веял приятный тёплый ветер. Компания расположилась на берегу реки, все достали запасы еды, которые у них были, и с «Ситро» съели их. В доме отдыха было непривычно тихо, спокойно, здесь были в большинстве своём пожилые люди, которые читали газеты, играли в шахматы и домино, гуляли на свежем воздухе; они общались друг с другом мало и тихо, почти шёпотом.
На третий день пребывания здесь верстальщик Пётр Давыденко собрался съездить к своей тёте, что жила на хуторе Малые Васильки неподалёку от Ангары, и Леонид Константинович с Филькой составили ему компанию. Они втроём на попутных машинах добрались до Черемхово, а там до Ангары было рукой подать.
...И вот они уже плыли по реке на пароходе. По берегам были одни хвойные деревья. Петру эти места были прекрасно знакомы – здесь он вырос. Отец и мать умерли рано, его воспитывал дедушка. Петя рано стал работать – сначала торговал рыбой, которую сам ловил, затем плотничал. С малых лет он с мужиками охотился в тайге на медведей и кабанов, продавал их шкуры и мясо. Но ещё труднее ему стало, когда умер дед. Он покинул родные места, уехал в Москву, там бродяжничал, пока его не определили в детский дом. Выучился в школе, затем – в полиграфическом институте, где в своё время работал дядя Лукьян, который потом и устроил его на сегодняшнее место работы.
– Тётка нам с дедом очень много помогала, – говорил он. – Приходила варить обеды, убирала нашу избушку, доила корову... Добрый, светлый человек тётя Люба. Я раньше к ней каждый год приезжал, только последние три года не был здесь... Это свинство, конечно... Надо помнить родных и близких и как можно больше видеться с ними, ведь однажды судьба может разлучить вас навсегда.
Фильке тоже стало совестно: он всё время ездит куда-то по путёвкам, не может отказаться от разных приглашений – а у бабушки бывает совсем мало. «Следующим летом поеду к ней надолго, откажусь от всех путёвок», – пообещал себе он, и на душе стало легче.
Они плыли на пароходе несколько часов. Когда сошли на берег, солнце, уже красное, заходило за горизонт. Пётр присматривался к каждому дереву, трогал стволы сосен и что-то вспоминал.
– Тут мы с дедом однажды медведя завалили, – сказал он. – Встретили его случайно, ружей у нас не было, только дубинки в руках, без них мы по лесу не ходили. Помню, долго тогда дрались, но помирать-то не хотелось, вот и сломали мы ему хребет...
Они втроём около часа шли по лесу, миновали опушку, и вот показался хутор – несколько домиков в ряд. Здесь и жила тётя Люба. Пётр сильно разволновался, но, увидев свет в её окошке, со всех ног кинулся к её домику. Филька с отцом наблюдали их тёплую встречу и улыбались.
Тётя Люба была уже пожилая, но много трудилась по хозяйству, почти не сидела на месте. Гости пробыли у неё всего два дня, дольше задерживаться было нельзя. Они сходили на могилку к деду Петра, потом Пётр с Филей починили тётке забор, почистили колодец, накололи дров на зиму, попарились в бане.
– У мальчика руки золотые, – сказала тётка Петру про Фильку. – Как хорошо он всю работу делает...
Ночью Пётр и Филька спали во дворе, где было свежо и прохладно. Филька подолгу не мог заснуть – голова была забита воспоминаниями, впечатлениями, размышлениями... Смотрел на звёздное небо, слушал трели сверчков, ворочался на топчане с боку на бок, но сон не шёл до самой зари...
***
На окраине Иркутска в своём домике жил дальний родственник Петра – пожилой токарь Савелий Иванович, у него путники остановились на день. Он жил один и был очень рад визиту такой весёлой компании. Устроил гостям ужин, а потом стал показывать им свой дом. Комнаты здесь были светлые, с побелёнными стенами, и всюду был образцовый порядок и чистота, и даже трудно было поверить, что здесь живёт одинокий холостяк. Он поселил Фильку с отцом в просторной комнате возле кухни; Филька запихнул под кровать чемодан с вещами и положил на стол большую карту России.
– Что ты там изучаешь? – спросил его хозяин дома.
– Они с Петром выбирают место на берегу Байкала для отдыха, – ответил за Фильку отец. – Хотят завтра туда отправиться.
– Я могу хорошее место подсказать, – ответил Савелий Иванович, наблюдая, как Пётр с Филькой обсуждают завтрашний поход. – Но потом. Пусть они пока тут занимаются своими делами, а мы с тобой пойдём по стопочке пропустим...
– Савелий...
– По одной, Леонид Константинович, только по одной. За знакомство, как говорится.
Старики ушли, а двое друзей до позднего вечера сидели над картой при свете лампы и переговаривались о чём-то.
...Леонид Константинович отправился в поход с ними; радости путников не было предела, когда они с высокой горы увидели бескрайнее озеро, когда спустились к нему и зашли в его сине-бирюзовые воды... На берегу Байкала они пробыли один вечер, там же, в палатке, заночевали, поужинав шашлыком и картошкой, испечёнными на костре. А наутро двинулись в обратный путь – пора уже было возвращаться в санаторий.
Эта поездка оставила у Фили необыкновенно яркие, незабываемые впечатления.


17. Не совсем личный дневник

Про осень 1939 года можно узнать из отдельного дневника Фили – записной книжечки красного цвета, подаренной ему отцом. Первоначально это был его отчёт о каждом прошедшем дне – какие дела он успел сделать; отец по вечерам читал записи и в конце каждой писал: «См.» и ставил свою роспись. Но эмоции Фили, конечно, были неотделимы от повседневных дел, и книжечка стала его дневником, пусть и не совсем личным; каждый день здесь был представлен в нескольких коротеньких записях.
Филя всё так же был загружен общественной работой в школе, помогал решать какие-то организационные вопросы директору и учителям, кроме того, занимался спортом, начал изучать английский язык и писать историческую повесть «Лорд» о хозяине средневекового замка, который был также прекрасным полководцем и учёным человеком.
Поначалу Филька задумал написать рассказ о средневековых рыцарях, после там появились ремесленники, крестьяне, знатные люди, наконец, и сам лорд, который и стал главным героем, и рассказ начал перерастать в повесть, уже названную в честь этого персонажа... Огромный замок лорда и двор при этом замке виделись хозяину целой империей, его собственным миром, и тщеславие его не знало пределов. Его владения настолько разрослись, что даже король увидел в нём соперника. Но, что делает честь лорду, он был благородным и отважным человеком и во время освободительной войны погиб как простолюдин – в битве. В тетради, где была написана эта повесть (всё произведение в неё не поместилось, и автор вложил ещё несколько листов с продолжением), Филькой был нарисован и сам лорд – пожилой мужчина с короткой бородой, и его семейство, и слуги, и, конечно, доблестные воины, и