Краски последних дней

можно слушать такую херню? – внезапно раздался треск и заговорил диктор:
– Внимание! Говорит «Свободный Урал!» Не переключайтесь! Скоро мы передадим экстренное сообщение!
Потом снова зазвучала музыка. Бросив разматывать бечеву, Сергей застыл у приемника. Увы, подобное сообщение звучало через каждые две с половиной композиции. От стояния в неудобной позе заныла спина. Музыка пошла по второму кругу.
«Идите вы все в жопу! – выругался он и занялся делом. – Чего я парюсь? Да и хрен с тем Уралом! Вы там сами по себе, а мы уж тут как-нибудь сами…»
Радио, впрочем, не выключил.
Он уселся на корявую колоду, принялся армейским ножом нарезать колышки. Нож постоянно соскальзывал, щепа получалась тонкая. Психанул, бросил нож.
«Черт подери! Вот все сразу – нафиг! Матвеевна эта, мать ее, со своими тайнами. Андрюха – диво-дивное. Точно, намалевал пейзажик, старушка и расплавилась. Александра эта, сука! Везде тайны. Урал хренов, мать бы его!»
Ползая на карачках в поисках ножа, угрюмо констатировал, что ему придется если и не следить за Александрой, то еще каким-то образом выяснить, с кем та встречается и зачем интересуется запасами оружия. Вечером – Большой круг. Что за фигня? Две тетки-тихушницы – кто они?
Он собрал всю паутину сверху и мусор с пола и продолжил список из разряда, скорее всего, невыполнимого.
«А еще я хочу, чтобы Хильда в меня влюбилась… И Пеннивайз с бандой свалил…»
Усмехнувшись, пробормотал:
– Когда много задач со знаком «Х», нужно заняться тем, чем можешь в данный момент. Значит – растяжки!
В доме загрохотало. Тупо посмотрев на гору щепок и еще больше стружек, Сергей поправил штаны и двинулся на звук.
Пока он занимался убийством полена и прослушиванием музыкальных потуг «Свободного Урала», дождь закончился, а «эйты» успели обустроить огневые точки. Ставни на окнах были закрыты, но щели между ними создавали отличный простор для стрельбы. В кухне же ставней не было, и Яшка, зажав в зубах несколько длинных гвоздей, заколачивал окна изнутри. Естественно, с приличными щелями. Наверху грохотали дверьми и двигали что-то тяжелое. Сергею стало неловко.
– Яшка, – позвал он, – как закончишь, поможешь мне.
Тот кивнул, врезал молотком по пальцу и заорал, заплевав кухню гвоздями. Сергей поспешно ретировался в огород. С деловым видом подергал секции забора, растоптал две тыквы, поел крыжовника, влез в кучу перегноя и обнаружил калитку, ведущую из огорода в заросшее кое-где редкими кустиками поле, отчего и остолбенел.
Пересилив себя, вернулся в дом за автоматом. Все были при деле, не обращая на него никакого внимания. Даже Сеголетка.
«Вот и хорошо, – повеселел Сергей, – хоть поем спокойно!»
Он смолотил, запивая теплой водой, десяток остывших пирожков, и почувствовал себя совсем в норме. Встал, потянулся и двинулся к удивительной калитке.
Поле насчитывало четыреста шагов по прямой до ближайшего леска. Посредине имелся небольшой овражек. Присутствовали также кротовые кучи и засохшие коровьи лепешки. Вывод: люди тут явно не ходили.
Сергей вернулся к калитке и принялся прикидывать, как расположить растяжки. В этом деле он знал толк. Пробиваясь сначала в Карпаты, а потом в Крым, частенько был вынужден дневать или ночевать неподалеку от таких же вольных искателей, относящихся к чужой жизни и собственности с редким равнодушием. Некоторые так и остались там, а Сергей – живой и с трофеями – продолжил путь.
«Зря я затеялся с поленом, – решил он. – Поле практически голое и щепки будут торчать тополями. Надо будет использовать ветки с той же груши, а вот бечева по цвету не отличается от выгоревшей на солнце травы».
Зайдя во двор, увидел, как Трынделка с Сеголеткой тащат телевизор из песочницы в дом.
– Э-э! – начал было он.
– Сопливая херакнет, если что, с крыши, – отдуваясь, оборвала его распаренная Сеголетка.
«Гм! А ведь верно! – прикинул Сергей. – Чердачное окно большое. Айгуль вполне под силу… херакнуть».
Наломав веточек с груши, двинулся к прицепу за гранатами. Специального ящика для них не было, а для хранения и перевозки он приспособил тряпичную сумку. Каждая «лимонка» надежно покоилась в вязанной – чем черт не шутит! – варежке. Запас был приличный.
Сергей повесил сумку на плечо и охнул от тяжести,. Автомат пришлось оставить. Так, где Яшка?
Виртуоз бутылки и стакана обнаружился в сарае, где Сергей нарезал бечеву. Разложив ее на коленях, прикрыв глаза, тот сосал – нет, не «с горла», а ушибленный палец.
– Сильно звезданул? – сочувственно спросил Сергей.
– Мы привычные, – философски ответил, вставая, Яшка.
– Ну, тогда пошли растяжки ставить.
Расчет был прост. Ставить растяжки – плевое дело и одному. Терпение и никаких резких движений. Дело в другом. Карту их расположения он составлять не собирался, да и не умел. Просто на одну свою память особо не рассчитывал. Вдвоем – еще куда ни шло. Заодно и напарник проникнется важностью общего дела.
Дождь, хоть и шел достаточно долго, но парилки после себя не оставил. Земля быстро всосала влагу. Даже чуть-чуть посвежело.
Яшка шел, опустив голову и зажав в кулаке пучок бечевок. Они тянулись за ним, как развязанные шнурки на ботах тинейджера. Сергей хмыкнул от дурацкого сравнения и перекинул лямки сумки на другое плечо.
– Значит, так, – начал он, – систем расположения растяжек существует великое множество. Смотря, какую ставить перед собой цель. Наша – не дать никому пройти. Следовательно, будем делать две линии, ибо неизвестно, сколько бандитов. Одна сработает, через нее и двинутся, что логично, остальные. А тут – бац! – вторая линия!
– И третья, и четвертая, – с воодушевлением подхватил Яшка.
– Нет, – отрезал Сергей. – Гранат маловато. Будем надеяться, что, напоровшись на вторую линию, бандиты отступят.
Яшка понятливо покивал. Гарри сначала ни в какую не соглашался делиться гранатами, а потом признался, что всего семь штук и осталось. То ли дело с тремя дюжинами запасливого Сергея.
Бечева была нарезана на глазок, метров по шесть-семь. Плохо было то, что П-образный огород всюду выходил на пустынную местность. Сгоряча заразившись оптимизмом и взбудоражив Яшку, Сергей принялся расхаживать, считать шаги, ставить метки, сбиваться со счета, ругать Яшку за то, что тот мешается под ногами, часто курит и вообще, а затем снова считать шаги и так далее. Короче, работа не стояла на месте.
«Нужны более длинные куски бечевы», – решил он, велев помощнику навязать незаметных узлов.
– Ну, начали! – скомандовал он.
Первую растяжку установили сразу за летней кухней, чтобы Яшка во время боя не оглядывался постоянно за спину. Предварительно сделав надрез, Сергей воткнул в податливую землю обломок ветки и намотал на нее бечеву, пропустив дважды через надрез. Размотал, пока не внатяжку, крепкую нить, второй колышек с ушком расположил под малюсеньким кустиком. Яшка, потея и пуча от усердия, а может, страха глаза, притащил сумку с гранатами. Пропустив сквозь кольцо бечеву, Сергей крепко примотал остаток к колышку. Осторожно потрогал натянувшуюся веревку, извлек почти чистое «до» и окончательно перепугал Яшку.
Отошел, глянул так и этак. Бечева терялась в траве. И в то же время высота растяжки была достаточной, чтобы ее не придавить, а именно зацепить ногой. Оставался единственный маловероятный, но тем не менее возможный фактор под названием «перешагнуть». С этим он ничего не мог поделать – тут уж как удача кому улыбнется.
Метрах в пяти перед первой растяжкой Сергей решил чуть наискосок расположить вторую. Слизывая пот, уверенными движениями установил и ее. Яшка зачем-то напялил освободившиеся варежки и выглядел полным идиотом, о чем Сергей не преминул ему сообщить. Тот согласно кивнул головой и отмолчался.
На Сергея накатило спокойствие. Он занимался знакомым и важным делом. Постепенно отрешился от всего. Четкими выверенными движениями начинял землю опасными гостинцами. Разлет осколков «лимонки» позволял, конечно, ставить растяжки не так плотно. Однако, помня, сколько народа у Пеннивайза, а также его безбашенную стратегию, он рассчитывал именно на массовую атаку, когда близкое расположение «гостинцев» могло сработать на все сто и нафаршировать осколками как можно больше бандитов.
При установке шестой растяжки лопнул узел на бечеве. Если бы не реакция Сергея, вовремя прижавшего кольцо к чеке, случилось бы непоправимое. Яшка с белым лицом едва не свалился в обморок.
Сдержав порыв психануть, проверил все узлы на других бечевках, велел помощнику стать за левым плечом и четко выполнять указания. Изредка цедя сквозь зубы: «Колышек, бечеву, сигарету, огонь, гранату», – он, не оборачиваясь, получал требуемое. Дело пошло быстрей и без эксцессов.
Сергей увлекся и не сразу обратил внимание на какое-то несоответствие. Работа шла, из-за спины подавались нужные предметы, но что-то было не так. Установив двадцатую растяжку, он наконец-то сообразил, что его напрягает. Сзади перестало нести перегаром и табачным духом, а пахло духами. Скосив глаза на руку, подающую колышек, едва не шлепнулся на задницу. Рука была женской. Потянувшись, схватил колышек вместе с рукой и обернулся.
Хильда!
Сергей резко вскочил и потянул девушку к себе. Опешив, Хильда подалась вперед, а он – сам того не ожидая – к ней. Глаза в глаза, тело слилось с телом, запахи смешались, нервная дрожь от Сергея перекинулась к Хильде, его крепко сжатые губы на мгновение прижались к влажным, полураскрытым, желанным…
Заговорили они одновременно, причем понесли полную околесицу. Сергей утонул в ее глазах, Хильда растаяла в его руках. Он сделал шаг вперед, она – назад. Мелодично тренькнула натянутая бечева растяжки. Еще шаг вперед и шаг назад. Уронив гранату, Сергей обнял девушку за талию и повел в странном танце. Глаза в глаза, тело в тело, губы в губы, сердце в сердце. Тренькали в безумной мелодии натянутые струны, таящие смерть. И каждый раз, словно ангел-хранитель, он не давал им сыграть финальный аккорд.
Зря Хильда наряжалась. Сергей сорвал платье, не заметив фасона и цвета. Зря красила ногти – он на них не смотрел, лишь остро почувствовал на собственной спине. Зря укладывала волосы – прическа развалилась под его руками и губами. Зря придирчиво и дотошно подбирала белье – на лифчике он сломал застежку, а трусики попросту порвал.
Однако не протест был в ней, а вожделенная податливость. Она с тихим вздохом приняла его и унеслась в вихре исступленного наслаждения. Не чувствуя голым телом камешков, остистой колючей травы, бугорков и рытвинок, Хильда полностью отдалась во власть любимому. Сергей принял дар нежно и трепетно. Глаза в глаза, тело в тело, губы в губы, ритм в ритм. Абсолютно все, что происходило с миром, потеряло значение. Пусть рушатся города и тонут государства. Пусть!..
Бездонные глаза, в которые хотелось смотреть бесконечно, были важнее всего.
Трепетный рисунок ноздрей и учащенное дыхание любимого вводили ее в экстаз.
Маленькая трогательная родинка возле виска – ничего прекрасней он в жизни не видел.
Сладкий вес его сильного тела – лучшей тяжести и пожелать было нельзя.
Чуть влажный белый локон, щекочущий ему шею…
Чудесный рельеф его мышц…
Нежный лепет и жаждущие губы…
Разгладившаяся морщинка на его лбу…
Почти