утвари.
Сказал и уставился на сооружение, прогнав запоздавшую мысль по поводу наличия в древности «прочей церковной утвари». Заказ был моментально выполнен. В какой момент баррикада видоизменилась, он не заметил. Лопата оказалась уже не нужной.
«Ах, какой интересный разговор мне предстоит с Матвеевной по возвращении!» – подумал, растаскивая к стенам довольно тяжелые дровища.
Вскоре путь был свободен. Следующие пятнадцать факелов все было чисто. Потом у правой, неосвещенной стены, Сергей увидел какой-то предмет. Прихваченной-таки лопатой он поддел его и вытащил на середину тоннеля. Грубо намалеванная икона с ликом незнакомца! Явно не христианская!
Обойдя икону по широкой дуге, двинулся дальше: «Ну ее!» Баррикады стали попадаться чаще. Первоначальная догадка Сергея подтвердилась. Матвеевна – или кто там, – перенесли его в ту часть тоннеля, которая касалась более поздних верований. Те, старые и потому верные, можно было не расчищать. Смущало другое. Канал, по сути, должен быть энергетическим, почему же тогда тоннель, трупы, вещественные доказательства, свитки всякие осязаемые? Да, видоизменяемы. Да, для его удобства. Но осязаемы! Усталость, например, не видоизменялась, а все больше накапливалась.
Считать факелы он давно перестал. Импровизированная шутка о том, что легче считать века, отклика не нашла. А потом тоннель раздвоился.
«Здрасте на вас!» – обалдело отметил факт Сергей. И что теперь делать?
В ответ – тишина. Ответвление было поменьше, но также утыкано факелами. Альтернативный путь, ёпрст! Это теперь метки на стенах ставить, чтобы не заблудиться?
Попытавшись лопатой оставить знак на стене, вскоре прекратил бесполезное дело. Все коряво начертанное тут же исчезало.
– Намек понял! – крикнул Сергей. – Выведете. Поможете.
Факел мигнул.
– Гарри – ты мудак! – подойдя к факелу, попытался с другой стороны добиться диалога.
Факел продолжил гореть ровным пламенем.
Разочарованно выдохнув, Сергей пробормотал:
– И ветер не помеха. Странно!
Сторожко шагая по ответвлению, задумался еще об одном. Почудился девичий смех.
«Почему Матвеевна выбрала меня Землей и Силой? С Силой – согласен. Я сильнее всех в общине. Но Земля?! Надеюсь это не производное от «приземленный»? Художник-неудачник, не сумевший воспарить. Птица с подрезанными крыльями. Копошусь в пыли… М-да. Рассказали все-таки, гады!»
Вскоре показались первые предметы – прислоненные к стенам картины. Подойдя к самой красочной, полюбовался суровым аскетическим лицом старца с белой бородой и тяжелым взглядом. Остальные отображали его деяния. Причисленный к лику святых? Деятель церкви великий?
– А картины написаны дерьмово! – злорадно провозгласил и вздрогнул.
Впереди явственно звякнули цепи. Уняв сердцебиение и вытерев о футболку вспотевшие ладони, перехватил удобнее лопату и сделал несколько шагов на звук. Картин стало до неприличия много, некоторые валялись просто на полу, с тихим шелестом распадаясь под ногамия. Звон цепей никуда не делся, а вот страх возрос. Остановившись, внезапно подумал о Хильде. Вдруг она наблюдает за ним? Как он трясется и корчится?
Самобичевание помогло, и дальше пошел если не увереннее, то быстрее. Через сколько-то там факелов и сотни заваливших по щиколотку пол картин он, наконец, добрался до источника звука. И оказался в тупике.
Глазам предстала полукруглая ниша, по периметру утыканная факелами, и прикованный к стене тяжелыми цепями по рукам и ногам узник. Спутанные седые волосы космами скрывали опущенное лицо. Сергей не придумал ничего другого, как спросить:
– А что вы тут делаете?
Старик медленно поднял голову…
«Ой! Это ж тот – с картин!»
…и буквально ожег взглядом. Столько в глазах было непоколебимой веры, фанатизма и властной силы.
– Понятно, за что вас! – попятившись, пробормотал он.
«Старик меня не поймет, – внезапно сообразил Сергей. – Даже не услышит. Он весь там – в борьбе, вере, упоении страданием…»
Тупик означал ложное ответвление веры, что ли? Да какая теперь разница! Разозлившись на себя за трусость и тупость, на старика – за жгучий взгляд, и на весь этот идиотский спектакль, он все же стукнул лопатой об пол и сказал:
– Хватит, дед! Ни к чему твои страдания. Все уже превратилось, к хренам, в тлен. И вера, и верующие. Века прошли. Скоро вся земля будет под водой, так что успокойся.
«Может, лучше было сказать – упокойся?»
Больше здесь делать нечего. Сергей подобрал лопату и пошел обратно. Резко зазвенели цепи. Он обернулся. Старик исчез.
– Покойся с миром! Ты достаточно настрадался!
Вернувшись в главный тоннель, позволил себе передышку. В голову лезла всякая дрянь. На фоне старика-стоика он выглядел полным дерьмом.
– Может, вы меня страхуете?! – заорал Сергей. – Прикрываете?! Не надо! Сам справлюсь. Занимайтесь своими делами.
***
Хильда внезапно почувствовала, что куда-то уплывает. Ее рука выскользнула из ладони Сергея, и она потекла. Расползлась мокро. Рядом мелькнуло озадаченное лицо Анны. Ну да! Мы же обе – «вода»!
Очутились они в подземелье. Судорожно прижавшись друг к другу, принялись оглядываться. Где-то впереди мелькнул и пропал знакомый силуэт. Сергей!
– Нам туда!
Сначала ничего не происходило. Факелы, стены, воздух с примесью затхлости и полное непонимание, что же делать. Это стало ясно значительно позже, когда исчерпались все версии и предположения, когда Анна отчаялась, а Хильда – усомнилась. Все происходящее попахивало дешевой инсценировкой. И только обнаружив у стен беспорядочно сваленные груды тряпья и мусора, обе вспомнили, чем нужно заниматься. Разойдясь в стороны, принялись за уборку. Только вместо того, чтобы взять какой-нибудь предмет, они его смывали. Тела Анны и Хильды будто потекли. Любое прикосновение к тому или иному предмету сдвигало его с места и оставляло мокрое пятно.
– Мы продуцируем воду, – провозгласила, запнувшись на втором слове, Анна.
– Только куда это все девать?.. – пробормотала Хильда и закусила губу.
Ей не хотелось показывать перед подружкой, как она озадачена и шокирована. Новые возможности не таили угрозы, но были, мягко говоря, странноваты.
В полу открылись каверны, и мусор с грязной водой устремился туда. Через минуту стало чисто. Замигали факелы.
Анна замкнулась, переваривая произошедшую перемену, а Хильда привычно стала ее утешать. Пропев осанну Матвеевне, успокоила, как смогла, заодно и сама пришла в себя.
Следующие кучи убирали не в пример спокойнее. Вопрос – откуда берется в них столько воды? – оставили на будущее. Побрызгать, дурачась, друг на друга, например, не получилось.
– Жесткий лимит! – рассмеялась Анна.
– Строгая экономия! – поддержала Хильда.
Наткнувшись на гору истерзанных икон, примолкли. Хильда с должным уважением относилась к верующим и едва не всплакнула над поруганными святынями, смывая их. Анна, представитель поколения «Пепси», вряд ли смогла бы отличить икону от этюда, но промолчала, разглядев слезы на глазах подруги.
Ответвления даже не заметили. Практически не разгибаясь, смывали и замывали полы. Лишь уткнувшись в нишу, поняли, что оказались в полном ржавчины и трухлявых ошметков тупике.
Дальше мусора стало значительно больше. Куда только подевались шуточки... Первой попросила сделать паузу Анна.
– Блин, я никогда в жизни так много не работала! – смахнув прядку с глаз, устало проговорила она. – Неужели так будет все время? Не хотелось бы!
Хильда пожала плечами. Ей тоже не хотелось. Девушке пришло в голову, что настоящие испытания ждут впереди. А это – так, цветочки.
***
Яшка удостоверился, что Сергею пока ничего не угрожает, и покинул подземелье. Он уже участвовал в Малом круге и научился возвращаться в тело по желанию.
Матвеевна сидела, тяжело дыша, с закрытыми глазами, и крепко держала за руки послушниц. Сестры пока ничем не выказывали усталости. Понятно. Они, вероятно, вступят позже – когда Матвеевна начнет выдыхаться. Или только «картинку» держат?
Он уже слышал слово, каким вызывали Ладу. И был в откровенном шоке. Это не было словом в обычном понимании. В звуках, что издавала Матвеевна, было много чего. Треск перегоревшей в костре ветки. Шорох ветра, пробегающего через ковыль. Плеск веселого родничка. Только звуков земли он не смог уловить.
Матвеевна начала звать Ладу. Покрывшись мурашками, Яшка снова вслушался. Нет! Земли не слышно.
Пора было возвращаться в канал, который совместными усилиями послушниц превратился в тоннель. Для удобства помощникам! Пора было взглянуть, как там дела – это в первую очередь. И попробовать пробраться дальше, глянуть, что там и какие могут быть сюрпризы.
«Буду Фиагрой!» – решил он.
С классической литературой он был на «вы».
***
Сначала Айгуль в тоннеле понравилось. Рядам с дядечками без ножек на колясках было весело. Они так смешно корчили рожи и рассказывали забавные истории. Временами то тот, то другой набирали побольше воздуха и дули вперед. А потом заскучала и незаметно упорхнула. То, что умеет летать, не удивило. Ведь бабушка сказала, что она легкий летний ветерок.
Айгуль понеслась вперед.
***
– Блин! Ты когда-нибудь устаешь?
Сергей перевел дыхание и привалился к стене. Пес, очень похожий на гигантского добермана, только с лохматым хвостом, настороженно застыл.
Неоднократные попытки пройти этот участок упирались в явное нежелание пса, считавшего, что Сергей посягает на сундук под его охраной. Псина обладала отличным набором зубов. Очень острых и очень настоящих. И редкой неугомонностью. К счастью, далеко уходить от объекта она не решалась, что давало Сергею возможность маневрировать.
Если бы кто-нибудь сейчас сказал, что здесь все нереально, он бы расхохотался этому человеку в лицо. И показал бы дырку на штанах. И рассказал бы о съеденном вьетнамке. Вот так!
Из оружия наличествовала лишь лопата. Призывы в пустоту не меняли ничего. Ни автомата, ни гранаты, ни самой завалящей косточки.
Сергей пустил в ход все свое обаяние. Увещевания и посулы псину не интересовали. Угрозы, впрочем, тоже не действовали.
– Яшка! Где ты подевался?!
Вместо Яшки появилась Айгуль. Сергей не успел предупредить девочку о зловредном нраве гадкого пса, как та, резко присев, восторженно завопила:
– Ух, ты, какой песик! Иди ко мне, малыш!
«Малыш» удивленно наклонил башку, уши встали торчком. Мокрый язык из розовой пасти едва не достигал пола.
– Давай играть! Будешь? В догонялки! – восторженно потребовала девочка.
Через мгновение, бросив веками охраняемый пост, пес бросился за Айгуль. Сергей закрыл глаза: «Порвет или сразу съест?»
Ошибся, оба раза. Псина, счастливо повизгивая, нарезала круги вокруг девочки, преданно глядела в глаза и вовсю крутила хвостом. Айгуль хлопала в ладоши, заливаясь смехом, и отворачивалась от назойливых проявлений собачьей любви.
В сундуке оказался фолиант. Естественно, написанный на непонятном языке.
«Действуем!»
Фолиант сгорел. Сундук развалился. Псина даже не повернулась. Такая вот охрана! А у Сергея появился к Матвеевне вопрос о частичной и полной материальности некоторых объектов, расположенных в неприспособленных для выживания условиях энергетического канала.
***
Посмотрев, что ожидает Сергея впереди, Яшка возбужденно заметался. Роль привратника в ритуале позволяла
