прозрачные, но такие сильные пальчики…
Уверенные, сильные удары его сердца…
Нежность. Неистовство. Напор.
Потом, одеваясь, они не прятали смущенно глаза. Эмоциональная наполненность и физическая опустошенность повлияла на них одинаково. Любовь, ранее бесприютная, обрела крепкий дом.
Он глазами сказал: «Навсегда!»
Она взглядом ответила: «Сколько бы ни было – навсегда!»
Он помотал головой: «Нам осталась – вечность!»
Она с улыбкой ответила: «Так мало?»
Он обнял ее.
Она доверчиво положила голову ему на плечо.
«Я – счастлив!»
«Я – счастлива!»
Последние растяжки Сергей установил в мгновение ока. Хильда, напевая песенку на родном языке, нарвала цветов. Залихватски подцепив оставшуюся «лимонку» к калитке, Сергей положил руку – та легла так привычно и ладно! – на ее бедро и поцеловал в уголок рта. Хильда нацепила пару варежек и выглядела, в отличие от Яшки, такой милой, что у Сергея навернулись на глаза слезы.
***
Александра, видевшая все от начала до конца через щелку в стенке душа, заскрежетала от зависти зубами.
«Суки! Какие суки!»
Таких чувств она не пробуждала ни у кого и никогда и знала, что вряд ли вызовет. От бешенства хотелось выть и драть себя ногтями до крови.
«Ничего! – мстительно подумала. – Скоро вы подохнете. Тебе, любовничек, я отрежу яйца, а тебе, подстилка нерусская, – порежу бритвой морду, а потом вспорю поганую утробу!»
Энергия ненависти требовала выхода. Вместо изначального желания вымыть голову, она закрылась на крючок, задрала новое платье и принялась ожесточенно мастурбировать.
***
Во дворе Сергей с Хильдой с трудом расстались. Слишком уж счастливые и одинаково глуповатые лица у них были. Делить же счастье с другими не хотелось. Хильда прошмыгнула в дом, а Сергей, усевшись на ступеньках, блаженно закурил, щурясь на заходящее солнце.
В калитку зашел Яшка, неся на плече обаполы, и тут же принялся оправдываться:
– Меня Гарри позвал! Слышь, Серый? Им дорожки ведь теперь там ни к чему, а здесь – к чему! А Хильда сама вызвалась, клянусь! Ты не думай!
Сергей широко улыбнулся, резво вскочил на ноги и хлопнул Яшку по плечу, а потом неторопливо направился к летней кухне. Есть хотелось неимоверно. Может, еще остались пирожки?
Яшка уронил доски на ногу и, раскрыв удивленно рот, уставился ему вслед. Что за фигня?..
Хильда, сбросив варежки, невнимательно слушала скачущую козочкой Айгуль, невпопад отвечала Анне и впервые с легкостью поняла, о чем тарахтит Трынделка. Девочку так и не приодели? Сами нарядились как куклы, а Айгуль так и осталась в рванье. Какие мелочи! Ее снова неудержимо потянуло к Сергею. Ненатурально хлопнув себя по лбу, она невнятно пробормотала что-то о срочном деле и опрометью бросилась во двор.
Сергей ел пирожки, чувствуя всю гамму вкуса и его оттенки. Он переживал произошедшее, с удовольствием и удивлением вспоминая фрагменты и детали. Полной картины не вырисовывалось: «Я так толком и не разглядел ее!» Ноги сами понесли во двор.
Они столкнулись в дверях кухни. Судорожно схватились за руки и побежали на сеновал. Там, на расстеленном одеяле то ли Айгуль, то ли Александры, среди пыльных терпких запахов сухой травы, снова обнялись.
В этот раз все происходило тягуче медленно и невыносимо сладко. Он разглядел и попробовал на вкус – от пушка между вызывающе торчащими небольшими грудями до аккуратного, шелковисто-белого треугольника между ног – ее всю. Она изучила и пощекотала его, – восхищаясь силой мышц, – вдоль и поперек.
***
Александра, едва передвигая ноги от серии искусственно вызванных, острых и коротких оргазмов, не принесших, впрочем, ожидаемого облегчения, сунулась на сеновал, но, заметив любовников, убралась вон. Всхлипывая от бессильной злобы, побрела в малинник, где накануне спрятала бутылку Яшкиного пойла. Там уселась на землю, не обращая внимания на раздиравшие платье колючки, устремила невидящий взор в небо и принялась пить прямо из горлышка. Опустошив половину, забылась в неспокойном, полном кошмаров сне.
***
Андрей чередовал фрагменты забытья с вязким бодрствованием. Не удивившись, что первый холст готов, не мешкая, занялся вторым. Затем развесил остальные два – пока еще девственные. Губы перестали кровоточить – пришлось резануть по пальцу. Дождь, случайно замеченный им, подсказал концепцию построения и настроения второго холста.
Еда и бабушка появлялись исправно. Один раз зашла та девушка. Что она делала дальше, он не помнил. Во второй раз обнаружил ее читающей книгу в кровати. В третий – безмятежно спящей там же.
Так хорошо и легко ему не писалось никогда. Краски, казалось, сами ложились на холст. Цветовая гамма была настолько ясной и яркой, что хотелось зажмурить глаза. Детали не выпадали, а логично и естественно вплетались в общую канву. Необъяснимые приливы сил подтолкнули к новым действиям. Он начал делать первые, еще осторожные мазки на остальных холстах. Хотелось вопить, петь, плясать, коснуться девушки и, возможно, даже прилечь рядом и поцеловать.
Под вечер Андрей выскочил по нужде во двор, но на этот раз у сосны оставался совсем недолго и почти не делал попыток взобраться наверх. Неудержимо тянуло обратно, к холстам и девушке. На обратной дороге он повстречал в толпе неизвестных, но уже нестрашных людей мудака-Серегу и храбро потребовал на ходу:
– Подушку! Вторую! Мне!
Оказавшись в комнате, разочарованно взвыл. Девушка ушла. К музе та не имела никакого отношения, но стало грустно. Впрочем, вновь взявшись за кисть, через несколько минут забыл о гостье. Размешивая краски и цедя кровь из нового надреза, он приговаривал одному ему понятное:
– Тут подросло, а тут – наоборот. Здесь появилась проплешина, а вот там пробился кустик…
Глава 15. Дуги Большого круга
Сергей и Хильда, вконец одурев от ненасытного вожделения, к вечеру посетили все потайные и не очень места во дворе и ближайших окрестностях. То, чем нужно было заняться Сергею в первую очередь, а именно – исследование местности, наконец-то свершилось. Укромных мест, к их обоюдному удовольствию, оказалось великое множество. Исступленное помутнение прошло, когда, сунувшись в малинник, наткнулись на Александру и получили внятное проклятие.
Сладкая пелена спала. Навалилась усталость. Еле передвигая ногами, побрели в дом. Сергей, уже спокойно, констатировал, что теперь Пеннивайзу не дастся. Умом, оружием, руками, зубами… чем угодно, но защитит. Есть кого! Остальные автоматически шли, так сказать, прицепом.
Хильда без сил прилегла на диванчике в холле. Матвеевна посмотрела на Сергея, покачала головой и посоветовала:
– Ты бы поел! Уж больно уработанный.
Сергей хмыкнул: «Знали бы вы, каким образом уработанный!» Однако все-таки послушно пошел в летнюю кухню. Похлебал, не чувствуя вкуса, первое, съел второе, потребовал добавки, еще раз, и, напоследок, набрав полную тарелку для Хильды, вспомнил о подушке для Андрея. С набитым ртом поблагодарил Трынделку за приятную тяжесть в желудке и потащился обратно.
Подав тарелку Хильде, совершенно естественно выслушал отчет Гарри о проделанной работе, предупредил о растяжках, наказал готовить оружие к завтрашнему осмотру и двинулся наверх. Взяв в своей комнате подушку, постучал к Андрею.
– Ну? – недовольно отозвался тот.
– Подушку принес, – ответил Сергей.
– Пошел в жопу!
Сергей от такой наглости и несправедливости слегка опешил и тут же вскипел:
– А-ну, открывай, давай! Просил подушку – получи! Хорош умника корчить!
– Отвали, мудак!
Треснув кулаком по двери, отфутболил подушку в даль и витиевато выругался.
«Диво-дивное он творит, – передразнил Матвеевну. – Сейчас посмотрим на него!»
Спустившись в холл, он напустился на Яшку, требуя ключи от комнаты подопечного. Тот деловито пошарил в карманах и вытащил гигантскую связку разнокалиберных ключей. Затем, высунув от усердия кончик языка, принялся перебирать их и приговаривать:
– Этот – от сарая. Этот – ага, ну, фиг его знает, а вот этот – от входной двери. Кстати, надо завтра нормально повесить на петли. Этот – летняя кухня, вот и ободок знакомый, ну, чтобы не перепутать. Так, что там еще у нас? Опа, а где ключ от погреба?
Сергей, как мог, культурно объяснил, насколько его сейчас волнует пропажа ключа от погреба. Яшка покивал головой и вновь занялся поисками. Переминаясь с ноги на ногу, косясь на уплетающую за обе щеки Хильду, Сергей чувствовал, что запал сходит на нет.
«Ну ее нафиг, эту подушку, – подумал он. – Что с больного возьмешь?.. Авторитету это не повредит, а потом, как выздоровеет, получит за все!»
Яшка наконец-то закончил ревизию и облегченно гаркнул:
– Так нет ключа этого!
Сергей принюхался.
«Издевается или уже втихаря дернул?»
– И где он? – поинтересовался больше для проформы.
– Анна взяла его! – как само разумеющееся заявил, просияв, Яшка.
«Ключник хренов!»
– Во как! – вырвалось у Сергея.
– Точно! Андрюха-то Матвеевну пускает свободно, а Анну – нет, э-э, пока. Вот она и попросила ключик, чтобы, значит, еду ему и прочее там, ну, ты понял?
Сергей ничего не понял, но кивнул головой.
«Клубок секретов и непонятностей становится все туже?!»
Удивляясь себе, велел Сеголетке притащить из сарая радио. Пояснил остальным:
– Мы теперь боевая община. Быть вне событий и информации – преступно!
«Эйты», соревнуясь с подошедшей Трынделкой, согласно загалдели.
«Свободный Урал» продолжал гонять набившие оскомину отстойные мелодии, изредка прерываясь на экстренное сообщение-пустышку. Какое сегодня число, не интересовало ни альпийцев, ни крымчан, ни карпатцев, мать их. Подавив раздражение, Сергей огляделся. Что там на сегодня было еще запланировано?
Хильда по-детски беззащитно терла кулачками глаза. Мужики сгрудились кучей и – кто бы сомневался! – зубоскалили. Сеголетка с Трынделкой листали поваренную книгу. Анна с Айгуль, одетой в платье явно не по росту, возились с куклами. Отсутствовала Александра, вероятно, еще не нашедшая выхода из малинника, и старушки во главе с Матвеевной.
«Подождем! – решил Сергей. – Надо еще решить вопрос с дежурствами».
Анна тоже отказалась впустить его в комнату Андрея.
– Вы его, дядя Сергей, выводите из себя. И он долго не может прийти в себя и заняться картинами, – пояснила она.
«Дядя Сергей? Опять картины?» – кольнуло его.
Анна, с любопытством разглядывая его, продолжила:
– Дядя Яшка нам все рассказал, ну, про кокаин, сосну и ломку. Вы молодец! Андрей, когда выздоровеет, обязательно вас поблагодарит. Позже! – смутившись, закончила она.
«А тебе-то что, девочка, надо от него?» – с ноткой ревности подумал Сергей, внимательно разглядывая красивое платье, ладно сидящее на ее фигурке.
Он выкурил на крыльце сигарету и решил не забивать себе лишними подозрениями голову: «Я что, папаша его, в конце концов!» Обнаружив под грушей свой автомат, чертыхнулся и вернулся в дом. Старушки как раз спускались. На отсутствие Александры было глубоко наплевать.
Сергей забросил автомат на плечо и приготовился говорить, но его опередила Матвеевна. Оглядев сверху всех, она сказала:
– Все подкрепились? Вот и ладненько! Пора зачинать Большой круг.
Сергей поперхнулся, но перечить даже в голову не пришло. На Матвеевну все поголовно смотрели с уважением и обожанием. А уж слушали непременно с открытым ртом.
Как
