О российской истории болезни чистых рук

раздетой догола перед всем честным народом, а то от всего этого она вовсе-то непременно затем и окажется немыслимо пошлой и грязной потаскухой.

Причем одним из тех наиболее ярких проявлений именно этакой крайне нечистоплотной логики, всецело так по залихватски привинченной большими болтами к куцей полуправде, безусловно, как есть уж вполне ведь является именно тот приведенный в фильме «Москва слезам не верит» безнадежно слащавый пример с тем самым всем уж вовсе небезызвестным римским императором Диоклетианом.
Он, видите ли, будто бы и впрямь совсем уж до чего чудаковато отринул всякие бразды правления…
И да он действительно был одним из самых выдающихся императоров позднего Рима, он оставил после себя новую конституцию, а потом в самом расцвете своей славы взял, да и уехал в деревню.
Все, вроде бы тут чистая правда, да только явно уж при этом нисколько не вся!
А вот он к ней тот еще весьма же солидный и довольно-то существенный довесок!
В течение 90 лет до Диоклетиана ни один римский император не умер своей собственной так сказать естественной смертью и их не тихо травили, а разрывали на куски свои же солдаты охраны (преторианцы).

446
Диоклетиана, в принципе, как-никак, а вполне уж на деле можно понять, умный человек, если чего вообще и захотел так это разве что когда-нибудь помереть своей собственной естественной смертью, а в СССР ему приписали эдакое сколь еще незадачливо чудаческое отклонение от нормы у всех на свете где-либо и когда-либо в любые времена существовавших правителей.

Кстати, его незадачливый преемник тоже попробовал проделать точно тот же трюк, а затем победоносно вернуться, да только номер этот у него явно никак не прошел, поскольку его зарезали сколь задолго до того, как он даже и близко сумел хоть как-то вновь уж приблизиться назад к императорскому трону.
А между тем всю эту занимательную историю нам в СССР преподнесли, именно как нечто совершенно так вовсе иное, чем она была в той самой как есть вполне настоящей суровой действительности всего того своего времени и века.

447
А между тем всякое явное вранье, когда оно целиком состоит из одной лишь никак подчас нисколько небезобидной правды наилучшее оружие буквально всякого мудрствования, весьма уж делово оправдывающего все свои поступки вящими примерами из общих событий всего-то, как оно есть общечеловеческого существования.
А хуже всего — это когда в подобном духе сколь непримиримо так нагло же лгут буквально обо всем, что вообще где-либо разом ныне происходит на всем белом свете.
Причем наиболее ведь безумно злым тут как раз и было явное состояние сущей подвешенности над пропастью во лжи в тени тех сколь же крайне нелепых доктрин, что оказались, созданы, именно дабы убедить население шестой части суши, что этот мир будет возможно, взять, да вскоре переменить ко всему наилучшему по одному мимолетному мановению чьей-либо властной и повелительной руки.
Ну а заодно и идти ко всеобщему счастью более чем явственно полагалось как раз-таки путем самой крайней же концентрации довольно-то простого и всемогущего безупречно ведь единого желания ко всему тому бесподобно надежному и действенному осуществлению именно тех побед над всякой человеческой природой, которые прямо сейчас и хотелось бы ныне иметь и полностью осязать.

448
А люди между тем никак не созданы для того, чтобы из них лепили нечто новое во всяком так их полностью сознательном возрасте.
Причем их социальные инстинкты в тысячу раз сильнее любых чисто абстрактных философских доктрин!
Да и то самое более-менее полноценное олицетворение лютого зла никак не может быть весьма вот прочно всеми своими корнями взаимосвязано со всякими теми или иными до чего на редкость конкретными личностями, а куда вернее именно с общими свойствами среды, в которой явно уж слишком пока чересчур много темного и невообразимо мутного…
Однако став всесильный дух капитана общественного судна может трагически повлиять на всю команду а тем более на судьбы безвестных простых пассажиров.
И диктатура обезличивает не только массы но и духовные поводыри искренне или подневольно вполне так вскоре становятся ее до чего верными слугами.
Причем, ясное дело, вобрать в себя нечто подобное значительно легче и сподручнее, нежели чем действительно идти безмерно страдальческим (в условиях диктатуры) путем света и добра.
И следовательно никто и никогда не приведет людей к свету путем враждебным сколь так на редкость естественной их социальной природе.
А из этого само собой следует, что для настоящих перемен необходимо до чего прагматично менять саму суть мещанской среды, а не уничтожать надстройки над обществом, потому что разрушение верхних и сладких слоев общественного пирога жизнь народа может сделать разве что лишь еще горше и горше.
Но яркая чистота чьих-то благих душ требует именно так того безумно яростного и самого так незамедлительного очищения всего и вся от какой-либо той или иной имеющейся в этом мире грязной скверны.
А между тем ее вот и надо бы весьма последовательно и неторопливо всячески же отскабливать от реалий ныне существующей действительности, а совсем не пытаться фактически так сходу всю ее до конца разом и вывести, как именно ту чисто как есть до чего еще отвратительно мерзкую нечисть.
Правда все — это разве что на одних лишь словах, но если те слова зажигают в невежественных душах истый пламень страстей, то и дела сколь обязательно последуют и это будет одно истое сокрушение всего минувшего, ну а каким-либо строительством там будет ведь поначалу нисколько так явно совсем уж не пахнуть.
Ну, а некогда затем великие стройки только и ознаменуют собой самое явственное построение чрезвычайно гибельного для всякой свободы мысли острога, и тот будет велик и славен одною той чисто имперскую внешней золоченой сутью, но где-то внутри там будет одна разве что гниль и черная темень.
Но при этом вполне ведь, само собой разумеется, что все это могло быть и явно иначе, кабы вот у людей, отчаянно же требующих истинно спешных и широких реформ, действительно был хоть сколько-то поболее прагматичный взгляд буквально на все, что вовсе не радует их гневный глаз.
Да только ярый нигилизм и стенания так и раздираемой противоречиями души ни к чему иному кроме как считай самому так тотальному разрушению самих основ всякого правового государства разом уж привести ну никак ведь вовсе совсем не могли.
Правда вполне так имелись и те, кто и впрямь был в великой спешке готов перейти к каким-либо самым решительным действиям, но все это были одни бравые намерения, а нужны были дела, причем дела вполне до конца конструктивные.
А между тем — это как раз-таки всякая чрезвычайно же излишняя щепетильность и приводит в конечном итоге к тому, что та самая общественная миссия, за которую сколь так еще ответственно и должны были взяться люди, до чего вот наглядно являющейся наиболее ярким образчиком совести и морали…
Ну уж нет, когда из области всяких абстрактных материй дикий общественный переворот разом так переходит в область и впрямь самой простейшей практики за его весьма и весьма непосредственное осуществление и примутся те до чего только вовсе так безмозглые типы и близко-то не имеющее абсолютно никакого понятия о какой-либо этике социального поведения.
Ну а если бы те, кто пламенно и на одних тех разудало праздных словах крушил и крушил все бастионы несправедливого царствования, и впрямь занялись именно тем, что и требовал разум, а не разнузданные чувства в той самой вовсе так никак неподточенной червем коммунизма стране вполне уж  было бы возможно хоть как-то вот провести целый ряд прогрессивных реформ.
И та безукоризненно православная страна могла бы, куда только и впрямь весьма подалее расшириться, а не сколь прискорбно сначала уж утратить Финляндию и Польшу, ну а потом и много чего еще…
И хотя путь этот никак при всем том не сулил безукоризненно чистенькой совести, но это как раз он и мог дать народу все, что ему было вполне необходимо, а революционные события только лишь надорвали цепи…
Но при этом они разве что сколь так значительнее сходу впились в плоть и душу людскую, причем именно с той невообразимо новой и куда ведь весьма так явной же значительно большею силой.
Причем свобода выбора, твердые и прозрачные законы это, то чего и впрямь возможно будет добиться, разве что, медленно вскапывая общественный огород, и дело-то ясное - всего этого будет вовсе никак совсем не добиться, напрочь в великой спешке вытаптывая все, что на нем только выросло выше, чем всякая прочая низкая поросль.
И это именно как раз потому, что проклятый Запад медленно и долгими веками создавал будущий прообраз правильных и разумных общественных взаимоотношений в нем теперь почти уж всему населению и живется вполне так светло и просторно.
И это именно как раз из-за того, что в истории западных стран вовсе так не было сколь еще чрезвычайно длительного застоя из-за извечного и крайне фанатичного кручения всего общественного организма вокруг некой безукоризненно скотской идеи…
Нет, самая так естественная первопричина доподлинно блестящего процветания всякого дальнего зарубежья она ведь именно в том, что тамошние интеллектуалы явно обошли стороной всякие те чисто абстрактные философские постулаты, а более чем неизменно стояли за все то простое и веками доселе разом вполне устоявшееся…

Правда чисто внешняя политика Запада сколь на редкость явственно удручает всею своей до чего наглядной бесцеремонностью, беспринципностью, а также отсутствием хотя бы и самого малейшего выбора средств к последующему достижению своих полностью вот неизменно так удивительно «великих» целей.
Но все это разве что сугубо наружно, а вот внутри западное общество, пожалуй, даже страдает и несколько уж весьма чрезмерным человеколюбием, а также и слишком безосновательно широким пониманием самого как оно есть понятия законности.

449
Но все-таки при всех своих наиболее страшных минусах западный мир — это и есть витрина самого же наилучшего грядущего всего человечества!
И тут вполне естественно, сыграло свою до чего немаловажную роль как раз то самое появление на издревле часто изменяющейся политической карте мира совершенно нового государства безо всяких древних устоявшихся долгими тысячелетиями, до чего уж еще считай так намертво закостеневших взаимоотношений.
И это как раз возникновение на том вновь (после викингов) практически заново открытом Колумбом континенте того еще самого общества, что попросту было исключительно напрочь вовсе вот лишено всяческих замшелых корней королевской власти со временем всецело повлияло и на старый свет.
Но при всем том чисто внешне ярко залитое светом просвещения 20 столетие, в конце концов, и оказалось эрой сколь весьма немилосердно «лютого блага», а нечто подобное и брало свой исток из того корня, что это как раз в это время и возникла та наиболее зыбкая теоретическая база для буквально всеобщего грядущего счастливого преуспеяния.

И сколь, то довольно-таки часто случается во всякой науке, коли как есть уж совсем не иначе, а сначала разом вот