ЖИВАЯ, НО МЕРТВАЯ (роман)

Почему бы и нет? Что в этом предосудительного? - Сирень удивился, словно для всех это должно быть очевидным. - Я оплачиваю среднюю дневную выручку кафе.
- Сирень, ты прагматик! Если бы я была чувствительной и млела от подаренных мне подснежников, то, наверное, ты мне стал бы не интересен. Но я же больше ценю в людях ум, который, в отличие от этих цветов, к сожалению нельзя подарить.
Сирень налил себе вина, внимательно посмотрел мне в глаза, улыбнулся (по-видимому, своей мысли) и молча осушил бокал. Тем временем мы покончили с обедом и развалились в удобных стульях.
- Большое спасибо за великолепный обед, Сирень. Все очень вкусно, - сказала я. - Ну, пожалуй, нам пора. Нам с дочкой еще необходимо сделать кое-какие приготовления к вечернему кутежу. Где мы с тобой встретимся?
- Где вам будет удобно, - рассеянно ответил он.
- Тогда давай у «Шапито». Ровно в шесть.
- Удовлетворен… то есть, согласен, - сказал Сирень. «Мне не хочется с вами расставаться», - сказали его глаза.
Затем король проводил нас до машины. Мы сели и пристегнулись ремнями безопасности.
- Подождите одну минутку, - быстро проговорил он и забежал в кафе. Через пару минут он вернулся, неся с собой большую плетеную корзину с грушами. Сирень открыл заднюю дверцу, поставил корзину на сиденье.
- Это - для юной принцессы, - сказал он. И, протягивая мне компакт-диск, добавил:  - А «Мамбо» - для вас, царица Великолепия.
- Спасибо тебе, Сирень.
- Вам спасибо.
- До свидания, - махнула Кристина ручкой.
- До встречи, - поправил ее Сирень.
Я включила «Мамбо» и мы поехали в гостиницу.
- Валь, а где тут вертушек? - шаря по обшивки дверцы, спросила Кристина. - Я хочу стекло отмотать.
Я улыбнулась, показав на кнопку стеклоподъемника. Кристина тщательно изучила принцип действия нового для нее механизма, вдоволь наигралась, и успокоилась.

В гостинице ничего сверхъестественного не произошло; все обстояло более чем буднично. Первым долгом я поменяла седьмой одноместный номер на двадцать первый двухместный. Затем  довольно-таки долго, подробно и, как и положено женщинам, увлеченно мы занимались тем, что рассматривали, еще раз примеряли, укладывали и снова перекладывали целую гору покупок. Вволю насладившись прелестью собственников, мы приняли душ, немного подурачились и за просмотром телевизора вроде бы одновременно заснули.
Проснулись без четверти шесть, также одновременно. Узнав который час, и меня и Кристину охватил священный ужас. Кристина паниковала: ее ужасала сама мысль, что она может пропустить столь важное для нее и судьбоносное мероприятие. Я чувствовала себя неудобно, как муха, прилипшая в блюдце с медом: куда-либо опоздать для меня приравнивалось к суициду.
Через минуту Кристина была уже кое-как одета. Я так быстро не могла, поэтому позвонила Сирени, извинилась, попросила, чтоб подождал…
Кристина в охапку с медвежонком вылезла из машины и скорым шагом направилась в «Шапито». Ее уверенная поступь походила на походку завсегдатая, бывавшего в заведении не одну сотню раз. У входа стоял радостный Сирень. Он вручил Кристине разноцветные воздушные шары, а мне подарил сиреневые астры.
- Сирень, подержи их, - сказала Кристина, отдавая шары обратно. - Я потом заберу. Видишь, у меня мишка.
Сирень взял шары, улыбнулся и обратился ко мне.
- Я не знаю, какие вам нравятся цветы, поэтому решил подарить те, которые нравятся мне.
- Ты не ошибся, Сирень, - вдыхая аромат астр, сказала я. - Я люблю цветы. Любые. Мне одинаково приятно получать как зверобой, так и розы. Спасибо, Сирень.
Мы предъявили билеты и прошли на территорию парка. Проспавшая принцесса наконец-то удостоила своим вниманием аттракционы “Шапито”. Праздник начался.
- Мы проспали, - пояснила я Сирени причину опоздания. Я все еще не могла простить себе такую подлость.
- Для мужчины ожидание барышни всегда приятно.
Кристина, видя наше параллельное отношение к аттракционам, решила взять инициативу в свои руки.
- С чего начнем? - спросила она, и, не дождавшись ответа, взяла меня за руку и потащила к карусели. Я и Сирень не решились составить ей компанию: нам больше нравилось быть сторонними наблюдателями. После карусели мы переместились в «комнату страха», но в ней Кристина не нашла ничего любопытного. Потом она покаталась на маленьком подобии джипа с открытым верхом, что ей тоже не ахти понравилось. Но, дав ценное указание, чтоб я «больно-то не мяла медвежонка», Кристина оказала честь «ромашке» и «лодочке». Покаталась верхом на пони, в тире метким выстрелом выиграла пистолетик брызгающий водичкой… в общем, занималась тем, что перемещалась от аттракциона к аттракциону, предъявляя служащим свой счастливый билет.
В очередной раз выйдя из «комнаты смеха», принцесса Великолепия предложила нам предпринять «забавное» путешествие на крошечном поезде. Мы с удовольствием согласились, к тому же регулярные переходы нас немного утомили.
- Сирень, у тебя такое красивое имя, - под стук вагонных колес заговорила я. - Не менее созвучное отчество… Семенович. Ну, а фамилия твоя, часом, не Бросман? А может, Кац?
- Это имеет какое-то значение? - нахмурился он.
- Боже мой, Сирень, извини, ради бога. Я не думала, что ты так близко воспримешь сказанное. Я не антисемит, и не расист; все без исключения вероисповедания воспринимаю как данность, смирно и ровно. Более того, я уважаю религии человечества, так же как и их убеждения. Я уважаю людей, но еще больше я уважаю их право выбирать: я люблю своеволие. Глупая шутка. Я дура, Сирень. Извини.
- Интересно вас слушать, изумляюсь от каждого слова. Но полно вам, все в порядке. Фамилия моя - Мифтахутдинов, - он улыбнулся. - Выходит, что я не еврей, а татарин… с небольшой поправкой: крещеный татарин. И не просто крещеный, а верующий. Что, странно звучит, неправдоподобно? Но это правда. Мой очень хороший друг - в корыто его - остряк, каких свет не видывал. «Ты, говорит, православный мусульманин, любящий шпик из кабанчика, сиреневые астры и себя».
- Хорошо сказал. Уж я-то как изумляюсь, слушая тебя. Знаешь, мне редко везет на хороших собеседников, а с тобой вот повезло, я слушаю, расслабляюсь и получаю удовольствие. Возможно, не только в словах и в речах вся сила, а еще в чем-то; в чем-то, что только к самому человеку имеет отношение. Ну, в общем, я так думаю.
После этих слов, Сирень словно на глазах помолодел. Похорошел.  
- Но это не признание, - уточнила я. - Это - всего лишь констатация факта.
Сирень улыбнулся.
И только Кристина скучала: наша оживленная беседа для нее определенно не представляла ни малейшего интереса. Вопросы религии ее мало интересовали. Кристина не понимала, почему этих, с виду маститых, веселых, даже улыбающихся граждан (то есть меня и Сирень Семеныча) мало интересуют аттракционы.
- Вам чё, поезд не нравится?! - недоумевая, сказала она. - Тогда, может, на русские горки?
- Как не нравится? Нравится, - промямлила я.
- Очень нравится, - поддержал Сирень. - И от горок я в восторге.
- Горки, так горки. Тем паче они мне по душе. От русских горок я никогда не откажусь, и не променяла бы их ни на какие коврижки. Пять кубиков адреналина в кровь мне никогда не помешают, - сказала я и на этот раз сказала правду.
Мы сошли с поезда и встали в очередь на русские горки. Не знаю почему, но в Америке этот аттракцион называют именно русские горки, у нас же, наоборот, - американские. Не имею представления, чьи эти самые горки на самом деле. Мне, как русскому человеку, больше импонирует именовать их  только русскими. Да и как иначе-то? Ведь впечатления я на них всегда получала самые что ни на есть русские…
Итак, нас тщательно пристегнули; мы поехали на разгон. Я посмотрела на Кристину (ее пристегнули вместе с медвежонком: так она пожелала). К моему удивлению, Кристина сидела необычайно спокойная, как улитка, и умиротворенная, как старец-отшельник, постигший смысл жизни (я не нашла другого сравнения). Ее глаза излучали живой философский интерес, а ее алые губы еле заметно улыбались и, как мне показалось, слегка лукаво.  
- С богом, - сказала я и перекрестилась, как только мы тронулись.
Я испытала то, что испытала. Кто катался на русских горках, меня поймет. Кто этого не делал, но попадал в автомобильную аварию и после нее оставался жив, - безусловно, тоже…

Когда вагонетки остановились, я слышала, как пульсирует мое сердце. Кристина все так же леденяще-спокойная сидела рядом. На ее серьезном лице не было ни страха, ни восторга, и только легкое удивление и интерес виделся в ее глазах.
- Тебе понравилось? - спросила я.
- Да, очень. Хочу на “лебеди”.
“Лебеди” - это аттракцион, который мы посетили последним, но уделили ему наибольшее внимание. Он оказался в форме ромашки, роль лепестков которой играли стрелы, с белыми коронованными лебедями на концах. Самостоятельно на этом аттракционе могли кататься только те дети, кому было не меньше семи лет. Кристина рвалась поучаствовать самостоятельно, но смотрители настояли этого не делать. Именно поэтому мне пришлось к ней присоединиться.
К нам подогнали одного “лебедя” и мы сели в его чрево. Нам объяснили, что для того, чтобы поднять стрелу вверх, необходимо потянуть на себя рычаг, расположенный внутри кабинки, и, соответственно, наоборот, если потребуется приземлить “лебедя”. Кристина сразу же взяла на себя управление этой птицей. Я пристегнулась и осталась не у дел. Мы взлетели и, в отличие от остальных членов “лебединой стаи”, к земле планировали редко, большей частью парили выше всех…
Кристина приземлилась счастливая и довольная от своего полета. Пока мы кружились по кругу, она сказала:
- Здорово! Я хочу еще… только, чур, одна!
Смотритель аттракциона не мог устоять перед моим обаянием и согласился пойти на административное правонарушение.
Кристина даже не вылезла из “лебедя”, она с нетерпением ожидала очередного вылета.
- Отчаянная у вас дочка, - заметил Сирень. - Даже я, наверное, не был таким бесстрашным, когда мне было столько же, сколько ей.
- Она у меня такая! - с гордостью согласилась я.
Кристине понравился аттракцион настолько, что она еще четыре раза самостоятельно летала. Все четыре раза она возглавляла “лебединый косяк” и всегда парила выше всех остальных пернатых. И с высоты она, спокойная и серьезная, смотрела на нас без страха и упрека…
Дома (а дом для меня там, где я живу в данный момент, то есть там, где меня застает день или ночь) я поставила астры в вазу с водой и переоделась. Кристина в это время привязывала воздушные шары к изголовью своей кровати.
- Чтоб не летали под потолком, - пояснила она, когда управилась.
Кристина переоделась в мягкую, из чистого хлопка пижаму и щучкой прыгнула на мою кровать. Я захватила подаренную Сиренью корзинку с грушами и пришла к ней.
- Валь, а почитай мне книжку, - попросила Кристина, когда я легла рядом.
- Какую?
- Я сейчас принесу, - обрадовалась девочка и соскочила с кровати; она обернулась быстро.
- “Алексей Толстой. “Приключение Буратино””, - прочитала я название. - С удовольствием, дорогая. Хорошая сказка.
Кристина взяла из корзины большую грушу, надкусила ее и приготовилась слушать.
Но слушатель из нее вышел не важный: ее больше интересовали мои пояснения, мои комментарии, а не сама сказка. Кристина постоянно меня перебивала и задавала вопросы, типа: а это