напишем их вместе. Сточку - ты, строчку - я. Это будет самый лучший альбом. Мы назовем его... хм.. Ну, хоть "Снежные симфонии" Хочешь? Или лучше "Снежкины", а?
Тонкие пальцы Артема скользили по ее лицу. И от прикосновений этих, от мягкого, летящего голоса, Снежке грезилось, что ее сердце высвобождается из груди и летит, летит, под своды потолка,
- Я хочу! - шепнула она жарко. - Я с тобой все хочу! Только... не обращайся со мной как с ребенком, пожалуйста! Ведь я... я же женщина!
Последние слова она произнесла совсем тихо, чуть слышно. И тут же скорее почувствовала, чем услышала его смех.
- Да-а, неужели? Ну, хорошо, сейчас посмотрим!
Снежке казалось, что ее накрывает лавиной. В эту минуту она не задумываясь прыгнула бы в огонь даже не по приказу Артема, а по единственному движению его брови. Он целовал ее долго и неторопливо - сначала легко, едва прикасаясь, словно поддразнивал, под конец - жадно, как будто хотел выпить ее изнутри, вобрать в себя это невесть откуда взявшееся и наполнившее ее до краев ощущение счастья. И Снежка щедро делилась с ним всем, что чувствовала, позабыв о времени и об окружающем пространстве.
Стук двери прозвучал за спиной как выстрел. Снежка даже вскрикнула невольно. Вошедший Кторов смущенно попятился. А Артем, не разжимая объятий, лишь приподнял голову:
- Тебя что, стучаться не учили? - Спросил он неожиданно резким, неприятным голосом. Снежке на мгновение стало холодно, хотя она понимала, что недовольство адресовано не ей.
- Прости... Прости, Темыч, я думал, что ты один... Хотел один вопрос обсудить.
- На корабле обсудишь. Мы... мы немножко заняты. Правда ведь, Снежок?
- Да, вижу. Извините еще раз. Извини, Снежана.
И быстро вышел. Он в первый раз за все время их знакомства назвал Снежку полным именем, и это ее смутило.
- Миша обиделся, наверное! - вздохнула Снежка. - Неудобно как-то получилось.
- Ничего страшного. Он просто не привык еще. Привыкнет. Скоро все привыкнут, увидишь.
- К чему привыкнут?
- К нам. - Улыбнулся он. - К чему же еще?
С этого дня и последовавшей за ним ночи они действительно превратились в "мы". Так, по крайней мере, казалось Снежке.
VI
- Давай руку, Ну!
Снежка, смеясь, протянула ладонь и, опираясь на Кирилла, спрыгнула на низкий заасфальтированный перрон. Этот город был последней большой остановкой, за три часа до подмосковного городка, где должны были завершиться их гастроли. После двух концертов ребята отправятся в столицу, а она, наверное, поедет домой... Вот уже несколько месяцев Снежка не видела маму, на календаре – середина сентября. И сколько же это время изменилось в жизни! Растерянная, неуверенная в себе невзрачная серая мышка расцвела, раскрылась, как тугой бутон под лучами солнца. «Ты вся светишься!» - Сказал ей недавно Кторов, почему-то пряча грустную улыбку. Она и в самом деле сияла, искрилась небывалым счастьем, выплескивала его в каждом движении, слове, в каждом взгляде... И единственное, что ее сейчас огорчало – это то, что она не могла привезти и познакомить с мамой всех ребят, ставших ей родными за эти месяцы, тех, с которыми она объехала почти всю страну.... У них в Москве какие-то срочные дела, съемки клипа, запись новых песне, да и график выступлений очень плотный – зрители соскучились по любимой группе. Они и Снежку-то отпустили только на неделю. Домой, конечно, очень хочется, но жаль, что даже неделю рядом не будет их. И самого главного человека – Артема. Снежка знала: никого главнее в ее жизни никогда не будет. Да и не надо больше никого.
Каждый день ее первая и последняя мысли неизменно были о нем. Каждое утро, просыпаясь в гостиничном номере, или в купе поезда, она первым делом искала глазами зеркало и, с удовольствием разглядывая свое радостное лицо, невольно спрашивала себя: «Почему так случилось? Почему он меня полюбил?», и не находила ответа... Разве можно ответить, почему среди туч внезапно показывается солнце? Или почему в ту самую минуту, как ты подбегаешь к переходу, на светофоре вспыхивает зеленый свет? Было просто ощущение, что все происходит так, как и должно быть.
С того памятного дня, когда Артем впервые поцеловал Снежку в залитым солнечном светом номере, прошло уже больше двух месяцев. Многое изменилось за это время, но, в общем, дружественная атмосфера в группе не нарушилась. Ребята, как и предсказывал Гуриев, постепенно привыкли к новому положению Снежки и приняли его как должно. Уже никто не удивлялся, когда во время застолий она всегда садилась рядом с Артемом, как и тому, что по другую сторону, оттирая всех, железно усаживался Кторов. Старательно не обращали внимания, когда, прямо посреди оживленного разговора, Артем прерывался, чтобы поцеловать свою девушку. И если посреди прогулки они неожиданно уединялись, никто из музыкантов не искал их и не окликал. Даже насмешливый Кирилл перестал бросать им в спину многозначительные взгляды. Некоторое время, правда, всех удивлял Вадим Климов, как-то беспричинно резкий как с Артемом, так и со Снежкой, словно за что-то был обижен на них обоих. Артем, привыкший видеть в нем близкого друга, воспринимал это очень болезненно. Напротив, с Кторовым Вадим в то же время как-то сблизился, часто сам заводил с ним разговор, и строго пресекал любые попытки кого бы то ни было задеть Кторова, или посмеяться над ним. Кторов-то и обещал разобраться, когда Снежка, не выдержав, пожаловалась ему на Вадима. На следующее время Климов подошел к ней с прежней открытой улыбкой, извинился, правда, так и не объяснив, за что, и, вроде бы стал прежним. Однако в глубине глаз Вадима и Снежка, и Света часто ловили тихую, приглушенную грустинку, которой раньше не было. Прежний сияющий Лучик стал меньше улыбаться и больше задумываться, никому не рассказывая, о чем. И странная его дружба с Кторовым не только не прошла, но день ото дня укреплялась. Причем сближение происходило именно по инициативе Вадима, сам Мишка не очень-то к нему стремился, и, казалось, вначале был удивлен так же, как и все. Светка раньше других просекла, что ветер переменился, и в свою очередь, начала доброжелательнее контактировать с Кторовым. Вслед за ним Мишке стали улыбаться при встрече и остальные – поссориться с Вадимом не хотелось никому. Сам Кторов поначалу реагировал на все с осторожностью, словно подозревая ребят в том, что они задумали что-то против него и пытаются усыпить его бдительность, но постепенно привык, и сам стал меньше командовать и подкалывать всех вокруг – ведь теперь его слушались и без этого. Что касается Артема и Снежки, то они были очень рады, что группа больше не раскалывается на два лагеря и Кторов наконец-то становиться таким же равноправным членом коллектива, как и все. Уже и Вадик, и Кирилл с удовольствием смеялись над нескончаемым потоком Мишкиных шуток, уже Светка просила Мишу на полустанке починить ее каблук, и Кторов – удивительное дело! – не ерничая, сосредоточенно заколачивал разболтавшийся гвоздик тяжелой рукояткой штопора, уже... Впрочем, всего не перескажешь!
Узнав, что поезд стоит целых тридцать пять минут, Гуриев буквально силой заставил Снежку пойти прогуляться, поручив ее Кириллу. Сам Артем остался в душном купе, сказав, что на него внезапно накатили муки творчества. Все знали, что в такие моменты его действительно лучше не трогать. Под влиянием вдохновения, Артем лихорадочно записывал строчки на первом подвернувшемся обрывке бумаги – туалетной, или газетной, не важно. Перечитывал написанное, густо зачеркивал, ломал от досады карандаши и ручки и писал снова. Иногда после этого появлялись новые тексты песен, которые Гуриев с гордым удовольствием читал друзьям, особенно охотно – Снежке и Кторову, которые особенно бурно и искренне восхищались его творениями, иногда не получалось ничего, кроме бессмысленного набора фраз, но и их Гуриев заботливо сохранял, чтобы, как он говорил, попытаться доработать позднее.
Спустившись на перрон, девушка с удовольствием вдохнула свежий воздух и огляделась. Среди прохаживающихся пассажиров, у дальнего конца вагона, она увидела Мишку с Вадимом, с запотевшими пивными банками в руках. Они что-то напряженно обсуждали, И Снежка не решилась к ним подойти, хоть поговорить с Мишкой ей очень хотелось....
... Она вспомнила ту теплую ночь, когда Артем давал концерт на яхте , и мрачный, как никогда, взгляд Кторова, который почти пугал ее, тем более, что она почему-то чувствовала, что виновата перед ним, хоть и затруднилась бы сказать, в чем именно. Все выступление Мишка стоял у бортика, вот так же, с банкой пива с руках, и неотступно сверлил глазами ее и Артема, так, что Снежка несколько раз едва не сбилась с такта, несмотря на то, что танцевала самый желанный танец в своей жизни. Рука Артема лежала на ее талии, и Снежке казалось, что все песни о любви сегодня адресованы именно ей. Еще никогда движения маленькой танцовщицы не были такими стремительными и плавными в одно и то же время. Она вся напряглась, превратилась в натянутую донельзя раскаленную струну. И когда Артем отпустил ее, словно случайно разжав пальцы, она как будто взвилась в толпе зрителей сверкающей молнией. Огни цветомузыки, искрящиеся в волосах, соединились с блестками костюма. Все заворожено смотрели, как она крутилась маленьким золотым смерчем, как взлетала, широко раскинув руки, скользила по наклонной палубе, словно фигуристка на льду, и надо всем этим в густо-синем вечернем воздухе, смешиваясь с ароматом цветов, звучал обтекаемый музыкой бархатный голос Артема. При последних аккордах песни, Снежка устремилась к Гуриеву, и, словно умирающая птица, распростерлась у его ног, обвивая руками колено. Сердце замирало, это была импровизация, раньше с Андреем они так никогда не делали. Но Артем быстро соорентировался, и, двигаясь в том же ритме, простер руки навстречу девушке, словно хотел подхватить ее на лету, и принял бережно, как упавший в ладони цветок.
Музыка взревела и смолкла. И тут же палуба потонула в громе аплодисментов и восторженных восклицаний. Аплодировали гости, зрители, даже официанты. И сами музыканты, как будто видели Артема и Снежку в первый раз. Аплодировали и улыбались. Только два человека смотрели серьезно – Миша и Климов.
Вадим еще во время выступления не раз подходил к Мишке, намереваясь увести его с палубы, но Кторов лишь раздраженно отмахивался от него. Теперь он молча, не меняя сумрачного выражения лица, отошел к одному из столиков и сел там, вобрав голову в плечи. Пока Артем выбирался из толпы поздравлявших его поклонников, Снежка торопливо бросилась к нему.
- Мишка! – Тяжело дыша, она вытирала со лба градом катившийся пот. – Ты чего здесь? Тебе что, не понравилось?
- Понравилось! – Буркнул Кторов, не оборачиваясь.
- Я сяду здесь, рядом, да? Ох, ну и темп мы взяли! Думала – не дотяну... Даже волосы намокли, видишь?
Он демонстративно допивал пиво, не глядя на нее. Снежке было неловко.
- Ты сердишься на меня, да? Сердишься потому, что мы с Артемом... Миш, ну так получилось, прости! Мы не виноваты, правда! Это как... удар молнии. В общем, мы теперь вместе.
- Да я догадался! – Усмехнулся Кторов. – Только не понял, причем тут «прости»?
- Миша, ну... Ну, не сердись, пожалуйста!
Кторов резким
Спасибо, было очень интересно!