следует отпиарить, попросят добавки… Леонидов, зачем ты пишешь? Зачем ты делаешь это? Нашел время. Какого черта взялся за это? Как ты это делаешь?
Леонидов: - Как? Хожу, топчу свою жизнь…, и твою тоже, собираю мучения… муку. Потом добавляю каплю удовольствия и тогда пишу. Удовольствие – это обязательное условие. Это, как хороший соус. Без удовольствия не подхожу к столу. Но, главное – мука. Без нее никак. И чем хуже или тяжелее – тем получается интереснее. Такая сладостная мука - мазохизм...
Галя: - Тебе так плохо со мной?
Леонидов: - Нет, конечно же, нет. Но, часто чего-то не хватает … Появляется желание о чем-то рассказать, поделиться с кем-то еще…
Галя: - Итак, коротышка прав! Делаем обложки!
Леонидов: - Ты с ума сошла! Мы напечатали тысячи книг, потратили кучу денег, а ты хочешь их выкинуть и напечатать другие – с новыми обложками?
Галя: - Ты тупица, Леонидов! Ты не делаешь выводов! И зачем я тебя с собой беру?
Леонидов: - Не понял!?
Галя: - Конечно, ты не понял! Писатель! Где уж тебе понять! Тебе что было сказано? Печатать обложки, а ты собираешься перепечатывать книги. Снова не понял?
Леонидов: - Ты собираешься напечатать только обложки?... А дальше?
Галя: - Дальше мы обернем ими твои книги! Как в школе ты обертывал учебники газеткой! Теперь понял? (Он восхищенно на нее смотрит.)
Леонидов: - Чтобы я без тебя делал?
Галя: - И все-таки ты не ответил мне, что ты там говорил про мужской романчик? Или тебе, действительно, нужно его подарить, чтобы ты обратил на меня внимание? А может, меня тоже надо обернуть в фантик или что-нибудь приклеить? А без обложки, мы уже никак? Леонидов: - Почему же, никак... Как!... Еще как!
Галя: - Как! Все вы одинаковые! Нет, чтобы взять в руки любимую книгу и читать… запоем… с удовольствием,… листать страничку за страничкой, снова перечитывать… Обложка!... Не пропускать ни строчки, ни буковки. Потом ненадолго отложить в сторону и снова читать… Писатель! Или ты только писать горазд?... А читать?...
Леонидов: - Страница за страницей?
Галя (Ангелу): - Пошел вон!
Ангел: - Что?
Галя: - Иди к черту!
Ангел: - Думай, кого посылаешь и к кому посылаешь!
Галя: - Извини. Иди-иди, найди нам художника! Нечего тут пялиться!
АНГЕЛ ИСЧЕЗАЕТ. ОНИ СИДЯТ В СВЕТЕ ПРОЖЕКТОРА НА СТОЛЕ-КРОВАТИ. ОНА ЗА СПИНОЙ ЛЕОНИДОВА, ОБНИМАЯ ЕГО ЗА ПЛЕЧИ. СУМРАК. МУЗЫКА. БАЛАГАНЧИК ТАНЦУЕТ.
Леонидов (в зал): - Если читаешь книгу не наспех, как в метро или в автобусе, толкаясь о чужие спины и головы, а делаешь это с удовольствием: Сначала бережно прикасаешься, берешь ее в руки, ощущаешь запах. Потом открываешь и дальше, событие за событием, строка за строкой начинают уводить тебя в загадочные коридоры. В лабиринт, где нет острых углов, где масса тупиков и потаенных ходов, уголков, и ты теряешься и пропадаешь. И кажется, нечем дышать, боишься, что выхода не найдешь и нет его. А он все дальше ведет тебя за собой. Но, проходишь этими дорожками, скользя таинственными волшебными коридорами снова и снова, как в первый раз, и уже мечтаешь заблудиться здесь навечно…, навсегда... Потом снова идешь, и вот уже видится выход. Он сверкает ярким пятном, он манит за собой! Голова идет кругом. Осталось лишь несколько шагов, страниц, строк! Всего одно мгновение! Но, теперь хочется спрятаться, вернуться обратно, остаться навсегда. А выход уже тащит тебя наружу, не дает обернуться, манит. И,… вот она точка не возврата! Ты прошел этот божественный путь, прошел его до конца. И теперь тебя пулей, невероятным потоком несет восвояси. Счастливого, просветленного и молодого. Это и был коридор твоей молодости и мечты, загадочный лабиринт, где все, как в первый раз. Потом отрываешься от своей возлюбленной книги, смотришь на нее. Наблюдаешь за тем, как нежный ветерок шелестит, переворачивая страницы... И если перечитывать знакомую книгу, стоит делать это так, словно читаешь ее в первый и в последний раз – как будто в любой момент она растворится и исчезнет навеки…
СВЕТ. БАЛАГАНЧИК ИСЧЕЗАЕТ.
Галя: - Без обложки лучше? (вытирает ладонью его мокрый лоб)
Леонидов: - И без того, что к ней приклеено, тоже.
Галя: - Так! Леонидов! Нам нужна обложка! Ты забыл?
Леонидов: - Удивительная способность переключаться! (Хочет ее обнять.)
Галя: - Леонидов!
Леонидов: - Но я не умею писать обложки, только книги.
Галя: - Нам нужен художник!
Леонидов: - Будем искать.
Галя: - И долго ты собираешься искать? Твой друг известный театральный художник – ты что, не можешь к нему обратиться?
Леонидов: - Да-да. Ты права. “Люди, ближе которых по жизни никого и не осталось”.
Галя (выворачиваясь): - Так, ты будешь ему звонить?
Леонидов: - Конечно. (идет к телефону)
Галя: - Придется платить?
Леонидов: - Ну, нет! Неудобно даже предлагать - обидится. Сам поступил бы так же. “Поможет, конечно, поможет”…
Галя: - Ты уверен?
Леонидов: - Абсолютно! Когда-то на нашем курсе я ставил первый спектакль, а Художник придумывал к нему свои первые декорации. Это была наша дипломная работа. Потом премьера, показы, успех! Первый успех! Слава!
Галя: - Ну да, ну да.
Леонидов: - Глупая! Такое не забывается! Мы братья по крови - по первым шагам в искусстве. И пусть спектакль больше нигде не идет, он дал нам пропуск в творческую жизнь, оставшись где-то на далекой-далекой планете навечно. Где каждый вечер снова раздвигаются кулисы, актеры занимают мизансцены, зрители места, и начинается таинство. А эти двое – Леонидов и Художник - снова рядом, волнуются и как когда-то давно, словно в первый раз, вновь пересматривают свое творение. И каждый раз, вспоминая об этом, становится хорошо и волнительно, молодеешь на свои бессмысленные двадцать лет, а та весна снова по-прежнему рядом…
Галя: - Так! Все! Хватит! Звони уже!
Художник: - Леонидов! Ты, что ли?
Леонидов (Гале): - Тишина и творческий покой! Слава Богу, хоть этот никуда не торопится, не летит за своими детьми на кружки. Можно спокойно поговорить.
Галя: - Не буду мешать. (Уходит)
ХУДОЖНИК ПОД КОЛОСНИКАМИ В СВЕТЕ ПРОЖЕКТОРА. МУЗЫКА ВЕСНЫ.
Леонидов: - Еще не забыл, как держать кисть в руке?
Художник: - Да, ну, скажешь тоже, сплюнь! Работы хватает, работы навалом, так сказать, расту в своих глазах. А ты чем занимаешься? Все своим “бизьнесом”?
Леонидов: - Ну, уж, нет, скорее наоборот. Кстати, нужна твоя помощь.
Художник: - Да? Какой проект, какой заказ?
Леонидов: - Понимаешь, написал несколько книг, готовлю к печати,… короче, нужно нарисовать обложки. Сможешь?
Художник: - Какие могут быть вопросы, конечно, а как же! Поможем, нарисуем, натворим!
Леонидов: - Вот и ладно, вот и хорошо, не сомневался в тебе, старик. Естественно, денег не предлагаю, не рискую обидеть. (Молчание.) Когда встретимся, поговорим? (Молчание.) Алло?
Художник: - Фу ты, черт! Леонидов!... Только… я сейчас не смогу. Я работаю! У меня большой заказ! Грандиозный проект! Расписываю Луну!
Леонидов: - Луну?
Художник: - Да Луну!
Леонидов: - И сколько ты будешь там еще работать? (с уважением)
Художник: - Старик, пойми сам, это же Луна, не что-нибудь,… не просто так…
МУЗЫКА. ОГРОМНАЯ ЖЕЛТАЯ ПЛАНЕТА. ХУДОЖНИК, НА ГИГАНТСКИХ ЛЕСАХ РАСПИСЫВАЕТ ЕЕ.
Художник: - Ну, ты понимаешь, это не просто так.
Леонидов: - Да-да! Понимаю, конечно, понимаю! Старик, ты аккуратнее там, Луна – это все-таки Луна! Это не просто так!
Художник: - Звони-и-и!... Давай, звони-и-и!... Не пропадай!... Через неделю звон-и-и-и, через две-е-е! Поможем, обязательно поможем…
Леонидов: - Я и через год позвоню, и через два!
Художник: - Давай, звони-и-и через год! Через два!
Леонидов: - Да, я и через двадцать лет позвоню! (с уважением)
Художник: - А потом будет еще один заказ – буду мазать Сатурн!
Леонидов: - Сатурн?! Мазать?!
Художник: - Да, Сатурн! Так что, работы завал, работы хватает. Короче, звони! Поможем! Обязательно! Через двадцать лет и ни днем позже! Ровно через двадцать ле-е-е-е-т!
Леонидов (в сторону): - Так вот почему там было так тихо. Великая космическая тишина разливалась в лунной округе, да что там, в лунной, во всей солнечной системе, в галактике!
Галя (входит): - Ну что, договорился?
Леонидов: - Да,… конечно! Договорился!
Галя: - Когда? (пауза)
Леонидов: - Через двадцать лет! (таинственно шепчет)
Галя: - Что-о-о-о?
Леонидов: - Тихо!
Галя: - Он что, издевается?... Или ты издеваешься?...
Леонидов: - Он расписывает Луну! (Она странно на него посмотрела.) Не понимает, женщина! Ни черта не понимает! А потом он будет мазать,… то есть, расписывать Сатурн!
Галя: - Луну? Понятно!
Леонидов: - Что тебе понятно? Ты можешь себе такое представить?
Галя: - А что там представлять? Кабак, как кабак, таких в Москве сотни.
Леонидов: - Какой кабак? Ты что несешь?
Галя: - Ресторанчик в центре, а ты не знал?
Леонидов: - А Сатурн, по-твоему, тоже кабак?
Галя: - Сатурн – пивная! Леонидов, ты с Луны свалился? Кто из нас должен кабаки знать - ты или я? (Внимательно на него смотрит.)
А ты что подумал?
Леонидов: - И откуда ты все знаешь?
Галя: - Телевизор смотреть надо, газеты читать – вот и будешь все знать. А ты уткнулся в свой экран и ни черта не замечаешь! (Уходит)
Леонидов: - Маленький спутник-кабак летел по своей орбите, а большой Сатурн-пивной-ресторан освещал восхитительным светом неоновых ламп вечернюю улицу. Пьяные посетители оттуда вываливались, рыгали, рассаживались по машинам и разъезжались. А большой художник стоял на лесах и декорировал, и красил, и мазал поверхности пьяных планет. Но где-то оставалась еще одна маленькая планета, где каждый вечер поднимался занавес, актеры играли спектакль, зрители сидели в темном зале, заворожено глядя на сцену, а двое, совсем еще юных мужчин, Художник и Режиссер, следили за этим действом с волнением, словно в первый раз. (Очнулся) И почему он не захотел мне помочь? Странно!
21
ЛУЖАЙКА. НЕБОСКРЕБЫ КНИГ. ЭТИ ДВОЕ ПОЛЗАЮТ, ТРУДЯСЬ В ПОТЕ ЛИЦА.
Леонидов: - Господи, проще было написать эти книги, чем обернуть в твои обложки.
Галя: - Это твои обложки! Ты чем-то недоволен?
Леонидов: - Доволен, всем доволен.
Галя: - Аккуратно, помнешь сейчас!
СНОВА РАБОТАЮТ. ВДРУГ ОН ОТКИНУЛСЯ, РАЗМЯЛ СПИНУ И ЗАСМЕЯЛСЯ.
Галя: - Что?
(Леонидов смеется.)
Галя: - Ну что?
Леонидов: - Ничего!
Галя: - Нет, ты мне скажешь!
Леонидов: - Два взрослых человека и чем занимаются. Целые небоскребы. (Смотрит на небоскребы книг) А в них живут люди-персонажи. Они выходят из них и не понимают, зачем их квартиры-книги заворачивают в какие-то красочные бумажки? Раньше было совсем неплохо, было строго и красиво, со вкусом, а теперь они стали, как фантики от конфет. И думают - можно жить в книгах, но, разве можно жить в конфетах, пусть даже таких пестрых. Как интересно почувствовать себя начинкой – карамелью, орешками или шоколадом! Какие странные эти двое! Сначала они написали их, потом напечатали, дали жизнь, приготовили к встрече с читателями, а теперь превращают в начинку, а книги, где они живут, в конфеты. Осталось наклеить какую-нибудь ерунду, и можно будет сдавать в сувенирную лавку… Галя: - А мне нравится. Посмотри, как красиво.
Леонидов: - Сама подумай - есть ли еще в этом многомиллионном городе хотя бы одна квартира, где два взрослых человека могли бы заниматься подобным? Конечно, нет!
Галя: - Это игра. Просто, игра. И если ты можешь себе позволить играть в свои сорок или… в мои двадцать пять…
Леонидов: - Двадцать пять!? Да ну?
Галя: - …если ты еще способен на это, значит, сохранил частичку юности и детства. А
