соблазнитель. – Мы, уважаемый, растоманы. Прошу это запомнить.
- Какая разница?
- Ну, если вы не видите разницы между глотком хорошего вина и, например, бутылкой самогона в одно лицо, то мне вас искренне жаль. Вы, пардон, как старая девственница, честь свою червям готовите?
- А что будет? – Николай Николаевич сам удивился своему вопросу.
- Да ничего особенного, - пожал тот плечами, - Цвета ярче, еда вкуснее, музыка прикольней… Ведь вы поймите. – ухватился парень за сомнение собеседника. – У нас это под запретом потому, что люди думать начнут. Она мышление активизирует, а алкоголь подавляет. Пьяными легче управлять. Тяжелее бухла очень мало ядов.
- А совсем без ядов нельзя?
- Нет. – твёрдо ответил агитатор. – Психика человека нуждается в трансформациях. Это медицинский факт. Только у всех приколы свои. Кто-то бухает, кто-то курит, кто-то медитирует, кто-то творит шедевры, а кто-то себя мучает.
- Как мучает? – разговор незаметно затянул Николая Николаевича.
- Да по всякому. – закатил глаза парень. – Например, с одной бабой всю жизнь живёт. Терпеть её не может, а она его. Домой идти не хочет. О другой жизни мечтает, но сам себе преграды строит. По разному люди с ума сходят.
Последние слова током прошибли Горемыку, отрезвили вмиг. Он даже успел подумать, что им всё известно и они просто издеваются, но спохватился. Никто тут не мог знать про его личную жизнь. Эту ноющую боль он носил глубоко в себе и никогда не выпускал наружу.
- А если обстоятельства так сложились. Куда же жену? – робко поинтересовался он.
- Жизнь одна. – заключил парень со знанием дела. – Хочешь сам её твори, хочешь, как говно, по течению плыви и мучайся. Всегда можно что-то изменить.
- Давай! – Николай Николаевич протянул руку. – От одного раза со мной ничего не станет.
- Да и от ста ничего не станет. – парень, улыбаясь, передал новичку папиросу и продолжил беседу. – На плёнках со студенческими волнениями против войны во Вьетнаме, в Штатах, журналисты увидели Клинтона, курившего траву. Знаете, что он ответил, когда ему предъявили и спросили: курил он траву или нет?
- Что? – поинтересовался именинник.
- Курил, но не взатяг. – дико заржал парень. – Какие они все скользкие…политики…
Уже через десять минут, ноги сами несли Николая Николаевича в глубь леса. Он не мог оставаться на месте. Неведомая энергия наполнила его изнутри. Радость в самом чистом виде текла по венам.
Лес был прекрасен. Небо манило бездонной лазурью. Птицы выводили прекрасные симфонии. Но, главное: таких светлых, чётких, радостных мыслей у него никогда не было. Всё существо его состояло из любви и счастья.
До самых сумерек бродил он по округе. Представляя себя то путешественником, то следопытом, то диким зверем. Герои любимых книг воплощались в нём сейчас. В этом состоянии, Николай Николаевич без труда вживался в любые фантазии. Из глубин сознания поднимались чёткие образы и необходимые для каждой роли ощущения. Он радовался, как ребёнок, не наигравшийся в детстве.
Бредя наугад, путешественник неожиданно оказался перед курганом славы и обомлел. На фоне тёмного неба он увидел величественную пирамиду с плоской вершиной, образованной смотровой площадкой, на которую можно было взойти по бетонной лестнице. Но самое невероятное было в том, что силуэт кургана, приплюснутый площадкой, завершался остроконечным треугольником из трёх ярких звёзд. Треугольник этот идеально вписывался в контуры трапеции кургана, образуя вместе с ней правильную пирамиду.
Горемыка опустился на колени. Никогда и нигде не видел он ничего подобного, не чувствовал и малой доли того восторга, который переполнял его. Как мог он оказаться в этом месте именно в нужный момент, в таком нехарактерном для него состоянии? В голову пришла мысль о боге, тёплая, светлая, вызывающая слёзы умиления. Неужели это было правдой?
Через какое-то время библиотекарь заметил, что великолепный треугольник неумолимо смещается в сторону. Горечь стала наполнять душу. Он готов был отдать всё на свете, чтобы остановить мгновенье. Но время неумолимо шло.
В тот момент, когда заворожённый он поднялся с колен, в голову пришла спасительная яркая мысль: «Туда! Наверх! Там его место!»
Николай Николаевич, закрыв глаза, долго стоял на вершине кургана. Перед внутренним взором возникали картины древнего Египта: пирамиды на фоне пустыни, разукрашенные известняковые статуи, загадочные иероглифы на пожелтевших от времени листах папируса… Он почувствовал, как внизу живота закручивается по часовой стрелке золотистый вихрь, усиливается, стремится вверх. Тело библиотекаря поддавалось новым необычным ощущениям, он стал раскачиваться, как маятник…вихрь внутри набирал силу и поднимался всё выше и выше по телу, освещая внутренний мир, казавшийся необъятным. Николаю Николаевичу на какой-то миг даже стало страшно, но золотистый свет внутри определённо нёс добро, и он расслабился, полностью отдавшись видению. Через какое-то время искрящаяся золотистая струя добралась до шеи и, вспыхнув ослепительно так, что заболели глаза, ворвалась в голову. Библиотекарь ощутил, как череп стал раскрываться и всё пространство вокруг наполнилось светом. Он увидал перед собой величественную сверкающую в лучах огромного заходящего солнца пирамиду, от которой в его сторону шёл серебристый мостик, повисший над тёмно-фиолетовой бездной. По мостику, заканчивавшемуся у ног Горемыки, прямо на него шёл человек в белых одеждах, очень смуглый, абсолютно лысый, с огромным золотым ожерельем на шее в виде змеи, держащей в руках древнеегипетский крест анх. Николай Николаевич понял, что это жрец древнего Египта и боялся спугнуть чудесное видение. Человек в белых одеждах приближался. Лицом жрец походил на черепаху: множество сухих обвисших складок, худой, будто истлевший нос, тонкая морщинистая шея…но глаза его светились жизнью. Таких пронзительных, заглядывающих прямо в душу, изумрудно-зелёных глаз Николай Николаевич никогда не видел. Египтянин остановился около него, долго смотрел в глаза человека из будущего, наконец, еле заметно улыбнувшись, горячей ладонью дотронулся до лба библиотекаря…
Редкие полуночные прохожие, к своему счастью, даже не догадывались, что под видом невзрачного мужичёнки в старом потёртом костюме по ночным улицам, мягко ступая сандалиями из буйволиной кожи, гордо идёт сын великой древней цивилизации. В разукрашенных искусной чеканкой парадных бронзовых латах тускло отражался свет фонарей, мощная рука, унизанная драгоценными ожерельями, крепко сжимала древко копья, взгляд выражал непреклонную решительность, несгибаемую волю, сокрушающую силу, многовековую мудрость…
- Где шлялся? – закашлявшись от сигаретного дыма, спросила изрядно выпившая Танька, когда Николай Николаевич зашёл на кухню.
- Зять! – забасила красномордая необъятная тёща, восседавшая за грязным столом, заставленном бутылками. Тут же сидел незнакомый здоровенный мужик с бородой и усами. – Дай сотню до получки!
- Пятнадцатого отдам. – ударила себя в грудь жена. Она подрабатывала уборщицей в ЖЭКе
- Пошли вон. – тихо, но твёрдо сказал библиотекарь, стоя посреди кухни.
- Чего? – выпучивая мутные глаза, Танька с трудом поднялась и пошла на него. – Чего ты сказал?
- Пошли вон! – кинул он боевой клич, хватая швабру. Сильнейший удар рассёк жене кожу на лбу. Швабра сломалась пополам. Танька повалилась на пол. Брызнула кровь,
- Ах ты, сердечник херов! – выдохнула тёша, недоумённо глядя на зятя. Точный колющий удар оставил ярко-красное пятно на её лиловой щеке. – Ааа. – застонала она, закрываясь руками.
- Иди домой. – спокойно обратился Николай Николаевич к мужику, открыв рот наблюдавшему эту сцену.
- Зря ты так, братан. – поднялся тот во весь свой гигантский рост.
- Жить хочешь? – спросил его библиотекарь, пронзительно глядя в глаза. Пальцы, сжимавшие обломок швабры, побелели.
- Лучше всё же миром. – нерешительно проговорил здоровяк, косясь на орудие расправы.
- Они мои рабыни. – произнёс Николай Николаевич тоном, не вызывавшим сомнений.
- Хорошо тут у тебя дело поставлено! – засмеялся мужик. – Ну, я пойду? – он боком двинулся к выходу.
- Саня, помоги! – заголосила вмиг протрезвевшая тёща, одной рукой закрывая лицо. – Он же рехнулся! Ты что не видишь?
- Не. – лениво протянул гость уже из коридора. – Мужик в доме хозяин.
На следующее утро Николай Николаевич долго лежал в нерешительности в кровати. Он гадал: что ждёт его за дверями комнаты. Вместе с тем, он явно ощущал, что нечто в нём сильно изменилось. Всё произошедшее можно было бы списать на алкоголь и марихуану, но завораживающий треугольник из звёзд, определённо, ему не привиделся. Наконец, решив, что ожидание смерти – хуже самой смерти и что жизнь всё расставит на свои места, да и просто, устав бояться, он, одевшись, вышел на кухню.
Во всей квартире кроме него никого не было. Видимо, жена с тёщей готовили месть с помощью местных алкоголиков или даже участкового. Быстро позавтракав, библиотекарь отправился на работу.
Около подъезда на лавочке, съёжившись, сидела Танька. Голова её была неумело забинтована, глаза виновато бегали…
- Коля. – позвала она негромко, вставая когда он появился. – Ты же убить меня мог. Что с тобой?
- Хотел бы – убил. – Николай Николаевич сам удивился своим словам. – Теперь всё по-другому будет…понятно?
- Как по-другому? – она явно старалась угодить ему.
- Вечером расскажу. – твёрдо заявил он, давая себе время для осмысления происходящего. – Чтоб убралась к моему приходу, и никаких посторонних! Понятно? – последние слова прозвучали угрожающе.
- Да. – потупила глаза Танька.
Всю свою жизнь Николай Николаевич чего-то ждал. Маленький незаметный человечек, не смевший слова сказать, полностью подчинённый женой и тёщей, дышавший полной грудью и радовавшийся лишь в своих мечтах, преобразился неузнаваемо всего за два месяца.
Ещё несколько раз библиотекарь ходил смотреть на так впечатливший его звёздный треугольник, но небо надолго заволокло облаками, а когда, наконец, погода прояснилась, волшебного созвездия на месте не оказалось. Но это уже мало значило. Необратимый процесс был запущен…
Николай Николаевич стал просто одержим пирамидами. Он давно приметил повышенный интерес людей к этому вопросу, и сам немало знал про грандиозные древние сооружения, но при дальнейшем изучении этой темы стало ясно, что и его обширные знания, и праздный интерес окружающих, всё это лишь верхушка загадочного и необъятного айсберга.
Множество учёных и любителей по всему миру исследовали необъяснимые и потому игнорируемые официальной наукой явления, вызываемые свойствами пирамид: изменение структуры воды, отклонение стрелки компаса, мумификация живой материи, самопроизвольное заострение бритвенных лезвий, превосходная всхожесть семян, побывавших в пирамиде и усиленный рост растений, превышающий обычный в среднем на треть…. Основных условий чудодействия было два: пирамида должна быть сделана в соответствии с золотым сечением и располагаться строго по частям света… Материал для их изготовления мог быть любым, но желательно диэлектриком...хотя и это правило оспаривалось некоторыми
