ВОЗВРАЩЕНИЕ АВАНТЮРИСТА ИЛИ ОДИН ГОД ИЗ ЖИЗНИ ФИЛОСОФА ЗА ГРАНИЦЕЙ

Веру пуститься в путешествие. Но кто из родни отпустит ее восвояси с ветреным французом? И как мне быть с княжной Натальей? Вчера у меня было короткое свидание с ней, на котором она предложила мне встретиться завтра в загородном тереме.  Я никак не мог, да и не хотел отказаться от ее соблазнительного предложения. О Вере  я тогда не думал. Только потом – после встречи – я стал стыдить себя. В конце концов, я решил сходить на свидание и на месте сказать княжне Куракиной, что люблю другую княжну, и что у нас ничего не получится.
      21 июля 1650 г. Только теперь у меня появилась возможность взяться за перо. И все почему? Отвечу просто: потому, что я совершил опрометчивый поступок и пошел на свидание с княжной.
      Однако не буду спешить и расскажу все по порядку. 3 июля рано утром я пожаловал в загородный дом княжны Куракиной. Ничто не предвещало беды. Но у меня все равно было смутное ощущение, что там случится неприятность. Однако это ощущение появилось непосредственно лишь в самом доме. Княжна была на взводе и нервно попросила меня сразу отправиться  в спальню. Она была сама не своя и говорила деревянным голосом со мной. Я почувствовал в этом навязчивом приглашении подвох и, не сходя с места, признался княжне, что люблю Веру, добавив, что люблю и ее тоже.
      Вот тогда ее прорвало, и она наговорила мне кучу обидных слов, закончив свою гневную речь угрожающей тирадой.
      - В таком случае пеняйте на себя! – бросила мне княжна, накручивая концы светлой косы, лежавшей на плече, себе на палец.
      Удивительное, дело, в гневе Наталья Федоровна была ох, как хороша! В ее серо-зеленых очах полыхали зарницы, а крылья великолепно вылепленного носа нервно трепетали.
      Засим она позвонила свободной рукой в колокольчик, с заметным сожалением посмотрев на меня. В сенях, за дверью прихожей спустя мгновение раздался шум и стук кованных сапогов, как будто там меня уже поджидали, и тут же в терем ввалилась гурьба добрых молодцев. Я смог только риторически спросить княжну Куракину: «Как это понимать»? И тут же со шпагой наперевес занял боевую стойку.
      - Теперь он в вашей власти, - коротко сказала княжна и скрылась за дверью спальни.
      И в этот момент у меня в голове пронеслось, что нечто подобное со мной уже происходило, когда я оказался в западне рядом со своей дочерью Мадлен в окружении наемных убийц настоящего короля.
      Что мне оставалось делать? Не подпускать близко к себе «отчаянных храбрецов», накинувшихся скопом на одного противника. Однако прихожая была мало приспособлена для такого маневра. И несмотря на то, что три человека легли на пол под разящими ударами моей шпаги, остальные, воспользовавшись тем, что моя шпага застряла у четвертого между ребер, сбили меня с ног и скрутили руки. Вытащив меня, связанного на двор, они стали бить, приговаривая, «чтоб я провалился проклятый», и угрожая, что тут же, не сходя с места, у дровяного склада, раскроят мне топором вместо полена «пустую голову». От жестоких побоев я потерял сознание.
      Я пришел  в себя, когда меня окатили ушатом воды. Сквозь тупой шум в голове до меня с трудом  доходил смысл речей злоумышленников, чьи тени мелькали в кровавом тумане перед опухшими от побоев глазами.
      - Ну, вы, братцы, дали маху. Зачем было так сильно бить басурманина? Он нам еще пригодится для забавы.
      - Это все от одного усердия, барин. Перебрали маленько.
      - Он, кажется, стал приходить в себя. Ну-ка приподнимите его.
      Когда меня подняли, я невольно, морщась от боли, приоткрыл глаза и увидел склоненное надо мной красное лицо, кого вы бы думали, - самого дядьки царя.
      - Да, друг любезный, как тебя помяли. Ну, ты сам не балуй. Зачем народец попортил. Вот он тебя и повоспитывал. Чай, слова то понимаешь, басурманин проклятый?
      - Понимать то понимаю, - ответил я по туземному, - да, вот только учитель из тебя никакой.
      - Эвона, как ты заговорил. Это хорошо. В тебе есть еще сила сопротивления. Хорошая будет охота. Друзья! Я вам обещаю, что наш самозванец покажет нам, какой изворотливой может быть жизнь, - заявил боярин Морозов, собравшимся вокруг него вельможным охотникам.
      - Этот французик заслужил, чтобы с него живого содрали кожу за то, что он портит наших девок. Я готов поспорить, что он тут же уже на выгоне станет просить у нас пощады. Так что никакой охоты не получится, - заявил худой как щепка господин.
      - Не скажи. Этот шаркун еще доставит нам массу неприятностей, пока мы его не поймаем, - возразил ему дородный боярин, которого я видел прежде в царском дворце.
      - Князь Василий, что вы поставите на карту, если проиграете спор? – спросил скептика некто, стоявший у меня за спиной. Его голос показался мне знакомым. Я попытался повернуться, чтобы рассмотреть любопытного, но у меня ничего не получилось, - не пускали путы, которыми меня крепко повязали.
      - Николка! – крикнул Морозов и на его зов явился здоровый детина. - Возьми пленника и отнеси в сарай. Да, развяжи его и дай ему все, что нужно, - распорядился царский дядька, добавив под смешки бояр, - он нам с утра нужен свежий как огурчик.
      И тут на дворе показался мой злой ангел княжна Наталья.
      - Гости дорогие, уговор дороже денег. Борис Иванович, вы обещали мне в случае отлова заморского карася участие в охоте.
      - Что вы с ним сделаете, дорогая Наталья Федоровна, ежели его поймаете его? – ехидно спросил Морозов, остановив своего подручного.
      - За то, что самозванец покусился на мою честь, я сама запорю его на конюшне.
      - Наталья Федоровна, вы наша красавица. Я готов лично держать француза, когда вы будете его пороть, - усмехнувшись, предложил молодой охотник.
      - Положим, я не ваша. А вот за предложение спасибо. Только, князь Гаврила Ардалионович, глядите, как бы я ненароком вас самого не выпорола.
      -  Вы уж помилосердствуйте, княжна. Я еще пригожусь вам, - нашелся, что сказать насмешник.
      - На том и порешим, - закончил разговор царский дядька.
      - Борис Иванович, вы не боитесь международного скандала? Неужели вы думаете, что французское королевство оставит без внимания пропажу на вашей территории герцога Франсуа VI Ларошфуко? -  вставил я свое последнее слово.
      - Нет, не боюсь. У себя во Франции вы подняли мятеж, и никто не поднимет за вас голос. К тому же вы появились у нас как частное, а не государственное лицо. И, наконец, как мне доложили, вы пропали и предположительно искать вас надо не у нас, а в Новом Свете. Значит, вы – это не вы.
        - Так кто же я такой?
      -  Самозванец. А с него спрос короткий. И еще, я обрадую вас: ваши бумаги так и не дошли до Франции, мы вовремя перехватили их.
      - Вы думаете,  удивили меня? Я ожидал нечто подобное тому, что сейчас услышал. И все же лично я ничем вам не навредил. Преступлений не совершил. Откуда такая ненависть ко мне?
      - Не люблю я вас, вот таких пижонов. Этого не достаточно? – спросил меня тихо дядька царя, приговаривая, - вы опасный человек, вольнодумец. Нам таких не надо.
      Нам больше было нечего сказать друг другу.
      В дровяном сарае у меня было время поразмышлять над злой иронией судьбы, которая вызволила меня из царского каземата, чтобы поместить в еще более худшие условия неволи, предоставив  несколько дней свободы для того, чтобы я лишь перевел дыхание.
      Охай и ахая, а также потирая ушибленные части тела, я заедал остатки надежд скромным столом, пожалованным мне гостеприимным боярином. Я понимал, что впереди меня ждет жестокое испытание погоней. Поэтому необходимо было собрать все свои силы в кулак, чтобы противостоять своим врагам. Немаловажно было восстановить мои навыки выживания в экстремальной ситуации в Новом Свете и припомнить весь мой путь по дороге в загородный терем княжны, чтобы скрыться от погони.
      В полночь я проснулся от лязга замка и скрипа двери в сарай. Пока я соображал, кто пожаловал ко мне, рядом со мной раздался шорох женской одежды, и я у самого уха услышал голос моего злого ангела.
      - Мои милый Франсуа, какой вы бука. Вот теперь вы лежите как жертвенный агнец на заклание своим врагам.
      - Дорогая Натали, а кто, как не вы, принесла меня в жертву?
      - А зачем вы  стали говорить про свою любовь к гадкой Верке Оболенской?
      Я решил поставить на место коварную княжну.
      - Если бы я не перечил вам, и мы удалились в вашу спальню, то ваши гости  тут же разошлись бы? Я не такой дурак, каким могу показаться. Кстати, я правильно говорю по-русски?
      -  Сносно. Меня только удивляет то, как быстро вы заговорили на нем.
      - Что значит «сносно»?
      - Что значит? Ах, это… вполне. Нет, я не считаю вас глупым человеком. Вы благородный рыцарь и знатный менестрель. Но зачем вы явились к нам как частное лицо? Или у вас есть тайное поручение? Неужели вы не предполагали, что рано или поздно можете оказаться вот в такой, невыгодной для вас ситуации?
      - Княжна, вы говорите не как фрейлина царицы, а как шпион царского дядьки. Скажите прямо, что вам надо от меня?
      - Я хочу получить то, что вы обещали Оболенской, - с этими словами княжна взяла меня за мою бедную голову и страстно поцеловала в разбитые губы.
      Поднявшийся от самого присутствия и горячего поцелуя княжны любовный огонь заставил меня забыть все мои раны и ушибы и предаться без остатка ночи любви с моим злым ангелом.
      Перед рассветом я спросил княжну о том, что будет дальше.
      - Решать тебе, Франсуа. Охотники разъехались до утренней охоты на тебя. Ты можешь сейчас же покинуть меня. Но утром тебя объявят в розыск как государственного преступника и любой русский обязан будет выдать тебя под угрозой собственной смерти. Рано или поздно тебя поймают и поднимут на пики либо стрельцы, либо рейтары. А может быть, тебя замучают до смерти в пыточном застенке, чтобы разузнать всю твою подноготную. Я ведь неспроста спрашивала тебя о том, зачем ты здесь. Если бы ты сказал мне, то я спасла бы тебя.
      - И как бы ты спасла меня? Рискуя своей жизнью?
      - Франсуа, ты сам узнал, что ты не безразличен мне. Откажись от княжны и признайся мне в том, зачем пожаловал в Москву, и я помогу тебе.
      - Я чувствую, что у тебя есть еще что-то помимо страсти ко мне, к опасным приключениям и соперничества с Оболенской.
      - Ну, что ж откровенность за откровенность. Я выполняю некоторые, скажем так, «тайные» поручения дядьки царя. Ты думаешь, что я делаю это добровольно? Как я ненавижу его. Ему нужно точно знать цель твоего визита. Если ты мне скажешь об этом, он, может быть, помилует тебя и не убьет на охоте, а только подстрелит. В противном случае я ничем не смогу помочь тебе. Есть еще один выход, более надежный. Если ты мне скажешь всю правду, я выведу тебя на охоте в безопасное место и спасу.
      Я прекрасно понимал, что скажи я княжне, зачем действительно пожаловал в Россию, она меня точно убьет на охоте. Ни о каком спасении тут не может быть и речи. И в самом деле, мой интерес заключается в том, чтобы найти себя подальше от места встречи с собой, угрожающей изменить всю мою судьбу, итогом чего может стать смерть не только меня, но и возможно моей копии, - того, кто сейчас находится в забвенье на необитаемом острове. Впрочем, кто копия, а кто оригинал судить трудно.