- Это мое дело. И хватит об этом. Впрочем, вот второй испытание: не со мной не говорите о ней.
- Ладно. Третье испытание?
- Когда пройдете второе, дойдет очередь и до третьего.
Я не стал больше испытывать судьбу, которая приняла вид моей собеседницы. Я только позже понял, когда вновь обратился к беседе, пробуя записать ее, что княжна Наталья попробовала скрыть свое знание моих намерений за привычной игрой девушки во влюбленность. «Заневестилась», - такой вывод напрашивался сам собой. Как в сказке, принцесса на выданье загадывает загадки заморскому принцу. Но было тут что-то еще, как подсказывала мне никогда не подводящая меня интуиция. Но вот что? Я затрудняюсь точно ответить. Но есть у меня предчувствие того, что за Натальей кто-то стоит или она не есть та, за которую выдает себя.
14 мая 1650 г. Я начинаю в мыслях отдаляться от Веры Борисовны. С каждым часом я все меньше могу доверять моему наваждению Веры как Сюзанны. И, наоборот, к Наталье Федоровне я начинаю все больше и больше ощущать симпатию. Она не ведет со мной себя как бука. К тому же она лучше говорит на моем родном языке, чем княжна Вера. Когда я ее спросил ее, кто научил ее так хорошо говорить по-французски, она уклончиво сказала, что мой соотечественник. К тому же она учит меня своему языку, в чем показывает явное умение. В отличие от большинства местных женщин она проявляет несвойственные ее возрасту знания и способность разумного суждения. Причем меня удивляет скептическое отношение Натальи к туземным религиозным предрассудкам. Все это заставляет меня при ближайшем знакомстве с княжной представить целый список мучительных для меня вопросов.
Так вчера я не смог отказаться от предъявления ей некоторых из этих вопросов, когда мы случайно остались наедине в горнице, где я разучивал вместе с фрейлинами царицы и молодыми придворными одну мелодию для лютни. Княжна Наталья Куракина выступала в нашем общении переводчицей. Вот как это было. Началось с того, что я сам, невзначай, произнес такую, мягко говоря, сильную фразу.
- Наталья Федоровна, у меня складывается такое впечатление, что вы выдаете себя не за ту девушку, какой являетесь.
- С чего вы это взяли?
- Наталья Федоровна, чего и кого вы боитесь? Здесь нет никого, кроме нас. Неужели я могу скомпрометировать вас? Если хотите я могу первым открыть свои карты.
- У вас есть тайны, которыми вы можете поделиться?
- Разумеется, у меня. как у всякого человека, есть тайны. И возможно, что они касаются вас.
- Ну, раз так, то, господин Франсуа, я вся внимание.
- Я думаю, что вы, Наталья Федоровна, на самом деле являетесь авенлойкой, принявшей вид земной женщины.
Я ожидал, что княжна после того, как я разоблачил ее, хотя бы поменяется в лице, невольно выдаст себя, поддавшись моей невероятной проницательности, но не тут то было. Она только посмотрела с нескрываемым удивлением на меня своими широко открытыми, округлившимися глазами.
- Вот так, да? Что вы говорите? И кто такая авен… как вы сказали?
- Авенлойка. Авенлои живут на другой планете.
- Они что ангелы или демоны?
- Они больше походят на ангелов, чем демонов.
- Вы так думаете?
- Так вы, Наталья Федоровна, все же полагаете, что они существуют?
- Это вы говорите.
- Значит, я вас неправильно понял. Вы переспросили так, что мне показалось, что вы считаете их не столько ангелами, сколько демонами.
- Просто у меня мелькнула мысль, что вас соблазняет сатана своею прелестью в виде чудесных существ. Неужели и я вам кажусь такой же?
- Наталья Федоровна, я понял, что вы не намерены со мной откровенничать.
- Вот вы и обиделись, господин Франсуа. Ладно, рассею ваши сомнения. Вы принимаете меня не за ту, которую хотите найти у нас в Москве. Почему же именно я показалась вам такой, какая вам нужна?
- Мне показалось, что вы слишком необычная девушка и явно выделяетесь из ряда знатных русских барышень. И еще. Ваши ссылки на неведомого француза заставили меня предположить, что вы совсем не такая, какой хотите показаться.
- Мне очень лестно, принц Франсуа, что вы выделяете меня среди всех придворных девушек… но ваша настойчивость в расспросах о неведомом вам французе меня начинает беспокоить. Можно вам задать один нескромный вопрос?
- Конечно, моя милая княжна.
- «Моя милая княжна» - это обращение ко мне есть ритуальная формула культурного человека или выражение личного отношения ко мне?
- Скажу вам честно княжна Наталья… кстати, можно так вас называть?
- Извольте, если вы не можете иначе выражаться.
- А можно тогда просто «Натали»?
- Признаюсь, я сама виновата в том, что стала вас называть не по придворному чину «господином Франсуа», «принцем Франсуа». Однако такое личное обращение, как «Натали», может скомпрометировать меня. Здесь никто так не называет меня. Мои близкие зовут меня «Наташа». Но это близкие. А вы, принц Франсуа, даже не мой земляк.
- То, что я вас, Наталья Федоровна, назвал «моя милая княжна» является выражением моего личного отношения к вам.
- Хорошо. Раз вы так со мной говорите, то я буду честна с вами и скажу: до вашего появления здесь, в Москве, мне явился странный человек, когда я сидела одна у себя в светелке, размечталась и заснула. Во сне мне показалось, что я сижу в этой самой светелке и вдруг не вижу, но чувствую движение сначала в одну, затем в другую сторону. Потом опять движение и только в какой-то момент, наверное, потому что некто двигающийся остановился и замер около меня, я на миг увидела не его самого, а тень его движения. Внезапно я как от толчка проснулась. От страха я стала во все глаза смотреть на того, кто мне приснился. И вот когда до меня дошло, что неспроста испугалась, я заметила на себе взгляд горящих льдисто-голубым светом глаз темного существа. Очертания его тела были скрыты сумраком опустившейся ночи. И тут я почувствовала колючую от холода ладонь на своем челе и услышала еле доносящийся до меня шепот на незнакомом мне языке. От этого страшного прикосновения я потеряла сознание.
Не помню, сколько прошло времени, пока я не очнулась. Я была в каком-то свернутом в трубу полупрозрачном коридоре, по которому мчалась с такой быстротой, что все что было видно за стеной коридора мелькало перед глазами. Потом я поняла, что видела какие-то волшебные миры, населенные диковинными существами, похожими и непохожими на людей. Возможно это были ангелы и демоны. Затем снова свет померк в моих глазах, и я оказалась в полной тьме, но не потеряла сознание. Я пыталась закричать от страха, но не слышала ни одного звука.
Внезапно пелена спала с моих глаз и я услышала обычные ночные звуки в моей светелке. Напротив меня молча сидел человек. Наконец, он нарушил молчание и спокойным мужским голосом, похожим на ваш, сказал мне по-французски, а не по-русски, чтобы я не пугалась. Я поняла его к своему удивлению.
- Что вы со мною сделали? – спросила я с негодованием, а на самом деле со страхом. Удивительно было то, что я произнесла эти слова на вашем языке.
Незнакомец, усмехнувшись мне ответил, что он не трогал меня, так что я могу не беспокоиться за свою честь. Не дав мне сразу же ответить обидными словами, он прошептал загадочные слова, от которых все поплыло у меня перед глазами. Слава Богу, что я почти ничего не видела во тьме. Когда я пришла в себя, то его уже не было.
Княжна замолчала и внимательно, точнее сказать, проницательно посмотрела на меня.
- Что вы так на меня смотрите? – оторопело спросил я, не зная как еще иначе повести себя.
- Все вы знаете, господин Франсуа. Что вы сделали со мной? Вы всю меня поперек изменили.
- Наталья Федоровна, неужели вы думаете, что я нарушил ваш покой и, пробравшись к вам в светелку, как вор или еще того хуже, околдовал вас?
- Вот именно так я и думаю! – сказала с убеждением княжна, сверкнув своими светлыми очами, полными кипящего огня.
- Ой, не пугайте меня княжна Наталья своей страшной красотой, а то я не дай Бог потеряю дар речи. Вы не видели себя в гневе? Вы так прекрасны.
- Не шутите со мной, принц, - я говорю серьезно.
- А, я разве нет? Подумайте сами. если я вас моментально научил своему языку, то должен быть в Москве намного раньше того, как в ней оказался. Ведь вы сами начали свой чудесный рассказ с указания на то, что сказанное вами случилось до моего появления в столице.
- Да, действительно, я так сказала, - согласилась со мной княжна в волнении теребившая свою мягкую светло-русую косу, но, тут же встрепенувшись, склонила к плечу голову и заглядывая ко мне в глаза прошептала, - но почему незнакомец говорил со мной вашим голосом?
- Моим голосом? – глупо переспросил я.
- Да, вашим, - в нетерпении ответила она.
- Не знаю.
- Вот теперь я вам не верю.
- Княжна, вы можете дать мне время для того, чтобы обдумать то, что стоит за описанным вами необыкновенным случаем?
- Принц Франсуа, вы вольны делать все, что пожелаете. Только вряд ли вы тем самым добьетесь моего сердечного расположения.
- Так я, несмотря на возвышенные чувства, и останусь за порогом вашего внимания? Наталья Федоровна, пожалуйста, смените гнев на милость.
- Не уговаривайте меня, господин принц. Теперь мне пора к царице.
- И все же я надеюсь на то, что вы смягчитесь. Ведь у вас есть сердце и вы великодушны.
- Плохо вы меня знаете.
На этом мы расстались. Я прекрасно понимал, что наш разговор не сблизил нас, а, наоборот, рассорил. Причина была банальна: я вынудил княжну признаться в том, что она скрывала от себя из симпатии ко мне. Выходило так, что я совершил постыдный поступок, - овладел ее телом ради пленения души. Она это сочла колдовством. Но я никогда не очаровывал ее.
Тогда как можно истолковать слова княжны? Как ее фантазию? Вряд ли. Она была вполне серьезна. Или кто-то выдает себя за меня? Но кто это может быть? Человек? Нет. Житель Авенлои или Таурона? Возможно. Но для чего ему говорить с княжной моим голосом? Или это потомок сириусианских Темных Лордов? А может быть и так. Чем черт не шутит? Но опять, за какой такой надобностью ему этим заниматься?
Или это я сам из другого, мне еще неведомого времени так вмешиваюсь в свою судьбу и судьбу тех людей, которые связаны со мной? И это может быть. В свете последних событий такое предположение более вероятно, чем все остальные, каким бы глупым оно не показалось мне.
Меня удивляло то, что ни с княжной Верой, ни с княжной Натальей у меня никак не складываются амурные отношения. И виной этому были ни они и ни я, а некая третья сила, стоящая за завесой времени.
19 июня 1650 г. Неделю назад при дворе у меня состоялась неприятная беседа с «государем всея Руси», как здесь зовут его. На ней решилась моя судьба. Мне разрешили взять с собой в тюремный застенок, в который упекли меня, перо, чернила и бумагу, чтобы я написал письмо домой с просьбой прислать мои бумаги для разъяснения того, что я действительно тот, за кого себя выдаю. Мой дневник остался при мне только потому, что я его предусмотрительно спрятал в рукаве кафтана. Но надолго ли я буду
