Вдруг я почувствовал глухой удар, от которого корпус судна содрогнулся и взорвался на корме оглушительным грохотом. Судно резко замедлило свой ход. Я почувствовал всей своей кожей приближение страшной опасности, которая не замедлила показаться. По кораблю прокатилась чудовищная ударная волна, сметавшая все на своем пути на верхней палубе. Мне повезло, ибо от удара я полетел и залетел за угол возвышавшейся надо мной белой громады рубки корабля. На меня медленно стала заваливаться фок-мачта, срывая ванты, которыми она прикреплялась к борту лайнера. Железная полоска одной такой ванты пронеслась над самой моей головой. Если бы она меня задела, то разрезала бы на части. Выглянув из-за угла, я краем глаза увидел, что последняя труба наклонилась и должна была вот-вот упасть на палубу. Лайнер завалился на правый бок. На корме я увидел языки пламени. Они показались над машинным отделением. Наверное, именно там произошел взрыв. Вероятно, в лайнер попала торпеда, направленная из невидимой немецкой субмарины, сторожившей суда неприятеля в проливе Ла-Манш на подходе к Гавру.
Как только я отправился от потрясения, то бросился со всех ног к каюте, где находилась Даша. Мне было трудно добраться до каюты, ибо палуба под моими ногами сильно накренилась, и мне нужно было по ней карабкаться наверх. Хорошо хоть угол наклона был не слишком крутой. Цепляясь за окружающие предметы вокруг меня, я добрался до коридора в помещения. Кое-где в коридоре погнулись переборки. Под ногами валялись сбитые со стен картины, плафоны от ламп и еще что-то, что трудно было разглядеть. Люди приходили в себя и выбегали из кают, шатаясь и размахивая руками при движении. Такой странный способ передвижения имел простое объяснение: пол накренился вместе с судном. Они бежали по коридору, выходящему на палубу, и мне приходилось от них уклоняться, чтобы не быть сбитым с ног и затоптанным во всеобщей панике. Наконец я добрался до своей каюты. Дверь с трудом поддалась, как только я навалился на нее всем корпусом. В каюте все, что не было закреплено, лежало в беспорядке на полу. Среди вещей на полу лежала Даша. Ее левое ухо было в крови. Я лихорадочно стал искать аптечку. Заметив ее в углу каюты, я вытащил из нее нашатырь и поднес к носу Даши. Через несколько мгновений Даша открыла глаза и, сосредоточившись на склянке с нашатырем, попыталась своей левой рукой от меня отмахнуться. Я убрал в карман нашатырь, заткнув склянку каучуковой пробкой. Даша приподнялась, и я ей помог ей встать на ноги.
- Даша, ты пришла в себя? Как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросил я свою жену.
- Ничего. Могло быть лучше.
Я приложил к ее кровоточащему уху, разбитому при падении на пол, полотенце смоченное перекисью водорода.
- Саша, что случилось? Неужели мы наскочили на немецкую мину?
- Может быть. Но скорее в нас попала торпеда. Надо сейчас же отсюда выбираться. Судно может скоро пойти ко дну. Давай быстро возьмем свои вещи. Документы и ценности при мне. Главное хватай теплые вещи и сменное белье. Может быть, нам придется искупаться, пока мы не доберемся до лодки.
- Саша, но я плохо плаваю.
- А я на что?
Собрав необходимые вещи, мы вышли из каюты, и побежали, поддерживая друг друга к выходу. Вместе с нами по коридору еще бежали люди, но теперь их было меньше. Оказавшись на палубе, мы увидели, что с правого борта матросы спускают шлюпки, пропуская к ним сначала женщин и детей. Я подвел Дашу к той шлюпке, в которой еще было место, и хотел посадить ее на скамейку, но она схватилась за мою руку и сказала, что без меня не сдвинется с места. Я стал ее успокаивать, а офицер, стоявший рядом, попросил Дашу не задерживать спуск шлюпки на воду. Рядом с Дашей было еще одно свободное место, на которое мне указал офицер и потребовал, чтобы я сел на него. Но тут к нам подбежала тетушка Колетт и стала в смятении нас спрашивать, не видели ли мы Колетт. Офицер силком ее усадил рядом с Дашей и мне молча указал на место рядом, которое появилось, как только рядом подвинулась полная дама. Однако я отрицательно помотал головой и сказал Даше, передав ей нашу сумку, что попробую найти Колетт.
- Господин лейтенант, сколько у нас времени до конца?
- Поторопитесь, а то все может быть. Неприятель может еще выпустить по нам торпеду и тогда судно точно пойдет ко дну.
- Мадам Маргарита, где вы видели в последний раз Колетт?
- В музыкальном салоне. Но там ее нет. – выкрикнула она в испуге.
- Не волнуйтесь. Я попробую ее найти.
В это время стали спускать шлюпку с моей любимой на воду, и я, махнув ей на прощание, побежал искать непоседливую Колетт в ближайших помещениях рядом с музыкальным салоном. У меня не было полной уверенности в том, что я найду ее, а если найду, то она окажется живой или способной к передвижению. Но делать было нечего. И все же я нашел Колетт в женской туалетной комнате. Она лежала рядом с унитазом без сознания. Нашатырь не помог мне привести ее в чувство. Взяв ее на руки, я, шатаясь по покатой палубе, пошел по направлению к правому борту. Но здесь уже не было исправных шлюпок. Они все уже были за бортом. На палубе оставалось несколько матросов. Но им было не до меня с Колетт на руках. Я их хорошо понимаю: все могло быть, и в такой ситуации, как правило, каждый думает о себе или своих близких. Но не все были в таком положении, как я. Некоторые лежали уже мертвые или в тяжелом обморочном состоянии и на палубе и в коридорах, в которых я искал Колетт. Правда, их было немного. Наверное, они пали жертвой страшной ударной волны, которая их сломала, или были затоптаны в панике.
Что мне было делать? Ждать неизвестно чего на пустой палубе или броситься в воду, как делали пассажиры, солдаты и матросы, оставив Колетт у борта? Я решился прыгнуть в воду вместе с Колетт. Лодка с Дашей еще недалеко отплыла от борта «Франции». Расстояние до воды было очень велико и не было полной уверенности в том, что я не разобьюсь при падении. Медлить было нельзя, - огонь с кормы мог перекинуться на трюм с взрывчаткой и боеприпасами, которые могли сдетонировать и разнести в клочья весь корабль.
Я решил рискнуть и прыгнуть в воду. Подтянувшись одной рукой на вантах, я встал с Колетт, повисшей у меня на плече на борт судна и, оттолкнувшись со всей силой ногами, бросился в ревущую бездну. Со свистом в ушах, от которого, наконец, очнулась Колетт, я полетел навстречу морским волнам. К счастью, мы ровно вошли в воду, но от удара я на мгновение оцепенел. Этого оказалось достаточно для того, чтобы выпустить Колетт из своих рук. Опомнившись, я почувствовал, что сам погружаюсь все ниже и ниже, а еще ниже меня идет ко дну Колетт, в отчаянии медленно двигая руками и с мольбой смотря мне прямо в глаза. С каждой секундой становилось все холоднее. Я взял себя в руки и, сделав над собой последнее усилие, развернулся под водой и подплыл к Колетт. Обняв ее за талию, я стал подталкивать француженку вверх к поверхности воды. Через несколько секунд мы оказались на поверхности. Колет ко мне прижалась, стесняя движения на воде. Тогда я подплыл под нее, чтобы она обняла меня за шею.
- Колетт, работай ногами, - попросил я свою морскую наездницу.
В воде было очень холодно, так что если мы сейчас же не доплывем до шлюпки, то судорожно пойдем ко дну. К счастью нас заметили с той шлюпки, в которой сидели Даша с Маргаритой (это тетя Колетт). Заметив нас на поверхности воды, шлюпка подплыла к нам ближе. С помощью Даши и Маргариты мы кое-как забрались в шлюпку. Сбросив мокрую верхнюю одежду и забыв о холоде, мы во все глаза смотрели на величественный лайнер с покореженной кормой, которую, пробовали тушить оставшиеся на борту немногочисленные морские офицеры и матросы. Видимо, судно останется на воде и после капитального и продолжительного ремонта будет дальше служить вооруженным силам Антанты.
Через час к нам приплыли спасательные суда, которые подняли нас на борт и отвезли в Гавр. Там нас уже ждали. Пострадавшим была оказана медицинская помощь, а всем остальным предоставлены номера в портовых гостиницах. Маргариту с Колетт ожидало авто, в котором было место и для нас. Так мы оказались на вилле Маргариты под Гавром. Оказалось, что Маргарита богатая и знатная дама.
Благодаря помощи Маргариты и Колетт мы смогли позже хорошо устроиться в Париже. Маргарита свела меня с надежным ювелиром и своим банкиром, в банке которого я открыл депозит на свое имя. В глазах Колетт я стал героем и ее спасителем. Как я потом узнал от Маргариты, Колетт была тайно влюблена в меня. Мне льстило, что такая милая и обаятельная девушка меня любит. Но я был женат и любил свою Дашу. Еще в Гавре мы телеграфировали в Москву Петру Андреевичу о том, что добрались с приключениями на водах Атлантики до берегов Франции. Из французских газет мы уже знали, что царь Николай отрекся от престола, и было образовано Временное правительство России. Я и Даша полагали, что теперь наши злополучные приключения закончились, но они только начинались.
ПАРИЖСКАЯ ОТКРОВЕННОСТЬ
Мы купили в одном из пригородов Парижа, в Сен-Дени, небольшой и удобный двухэтажный дом. Покупке дома способствовала помощь Маргариты де Кейлюс. Именно у нее на содержании была Колетт, рано потерявшая своих родителей. Теперь нам оставалось ждать к себе Петра Андреевича и Николая Петровича. Беременность Даши протекала нормально. Мы жили счастливо в Париже. Только вести из России нам доставляли неприятности.
Как то я поинтересовался тем, где теперь живет мать Даши. Она сказала, что рядом, здесь же, в Париже.
- Так почему же ты ждешь? – спросил я Дашу.
- Я хотела бы увидеть маму. Но, может быть, она не готова к нашей встрече.
- Так подготовь ее к вашей долгожданной встрече. Давай я предупрежу ее о твоем появлении.
- Хорошо, если только ты этого хочешь.
- Я этого хочу, потому что ты этого хочешь.
Через день я был на улице Мазарен, на которой жила мама Даши. Когда я постучал в дом Елены Николаевны, то дверь открыл мне импозантный слуга, который провел меня в гостиную, как только я сказал, что пришел с поручением от дочери Елены Николаевны Даши Петровны.
- Сережа?
Я так понял, что вопрос адресовался мне. Повернувшись на каблуках, я увидел перед собой немолодую даму, но хорошо сохранившуюся. Она была копией своей дочери. «Вот такой красивой женщиной будет моя Даша», - подумал я про себя.
- Извините, кто вы?
- Кто я, сам не знаю. Зовут меня Александром Сергеевичем. Петр Андреевич признал во мне вторую редакцию своего друга Сергея Виноградова.
Когда я это сказал, то Елена Николаевна чуть не упала в обморок. Так что мне пришлось ей помочь сесть в кресло. Я сел напротив и продолжил.
- Я так понял, что вы близко знакомы с
