Почему? – удивился Рич.
Они не лучше людей леса. Им нужны женщины, только женщины, так говорят старики, а им стоит верить.
Тогда пойдем к моему народу. У меня есть дом, места всем хватит, предложил Рич.
¬ Ты же не хотел возвращаться к ним? Они же убили твою жену и детей? – воскликнула Ора.
Так и есть, но теперь я хочу жить, жить с тобой, чтобы… он запнулся, шумно вздохнув. – Я об этом долго думал, другого пути нет, иначе мы погибнем.
Или нас съедят, Ора улыбнулась и взяла его за руку. – Садись, я тебя буду кормить. Пока мы живы, мы должны есть сами.
Следующей ночью Ора с Ричем вернулись в лагерь. В их отсутствие не горел общий костер, Арт пытался первые дни исполнять традицию, но никто его в этом не хотел поддерживать, и он сдался. В палатке Оры все стало иначе, даже запах поменялся. Никто не спал, Дея и дети ждали возращения Оры, все их скромные вещи были собраны в походные мешки, Дея собрала и вещи Оры, их оказалось совсем немного, мешок был наполовину пуст.
Дея рассказала, что как только они ушли, племя пришло к ней и стало требовать, чтобы она и дети ушли немедленно. Арту и Гору с трудом удалось отстоять их, вмешались и войны, три ночи дежуря у палатки Оры, чтобы никто не смел туда войти. Ора слушала все молча, ласково гладя детей, прижавшихся к ней и Ричу. Дети успокоились и уснули крепким сном, впервые за долгие дни.
Рич сходил за Артом и Гором, они привели с собой и всех воинов. Арт разжег костер, и до утра Ора рассказывала, что было там, что решили за них, и как им жить. Войны слушали, нервно топчась на месте, пока старший не сказал, что ей надо дождаться возращения остальных. Она должна и скажет свое последнее слово.
Через четыре дня вернулись Ром и другие делегаты. Вместе с ними пришел и жрец со своими слугами, они несли тяжелые тюки, а на пяти волах везли остальной скарб и сундуки. Войны вернулись только вечером, когда все племя собралось на общий костер. Эти четыре дня никто не смел заговорить с Орой, племя боялось подойти к ней, кроме детей, постоянно сбегавших к ее палатке, чтобы поиграть с детьми леса, за что крепко получали от матерей и отцов, но все равно каждый день бежали обратно.
Костер горел яростно, Арт задал такого жара, что тяжело было стоять рядом. Все ждали, кто выйдет первым. Ора стояла вне круга племени вместе с Ричем, Деей и Гором, он сделал свой выбор, и был проклят матерью и отцом, проклят своим родом. Арту Ора не разрешила быть с ними, она долго упрашивала его остаться с племенем, не дать им сгинуть, а через год или позже они снова встретятся и решат, как лучше.
Что же ты не выходишь, Ора? – выкрикнул из круга Ром. – Ты боишься нас? Ты боишься правды?
Ора подошла к кругу племени, люди расступились, но она не вошла в него, оставшись на месте.
Не тебе говорить о страхе, Ром, ответила Ора. – Я больше не ваш вождь, я отказываюсь быть частью вас.
Племя зашумело, начались выкрики с мест, издалека, кто-то пытался оскорбить её, но в гуле голосов не было понятно, что и кто кричит. Ром закричал с надрывом, чтобы все его слышали: Ты предала нас! Продала нас врагам! Ты достойна смерти! Убейте ее! Убейте ее!
Из темноты ночи вылетела стрела и вонзилась Рому в ногу, он завопил от страха, боль была не сильная, стрелок нарочно не натянул хорошо тетиву, лишь обозначив удар. К костру вышел воин, он снял шапку, это был Бор. Он достал новую стрелу и натянул тетиву лука, направив ее прямо в лицо Рома.
Ты, жалкий человек, не смеешь оскорблять Ору. Не тебе судить ее, не вам судить ее! – глухо сказал Бор.
Племя отшатнулось назад, только Ром замер на месте. Жрец махал руками войнам, чтобы они уничтожили Бора. Войны достали луки и направили стрелы на Бора.
Стреляйте же! – завопил жрец.
Войны, как по команде, развернулись, и встали в круг, целясь в племя.
Ром должен извиниться перед Орой, сказал один из воинов.
Бор прав, никто из вас не вправе ее судить, сказал другой воин.
Если кто хочет взять свое право, то он дожжен сначала убить нас, сказал третий воин, все войны издали громкий свист, призывающий к бою.
Ора ответила им тем же свистом и пошла к ним. Она подходила к каждому, опуская его руки, что-то шепча на ухо, пока не дошла до Бора.
Храбрый старик, ты можешь пойти со мной. Я знаю, твое сердце не выдержит, и ты убьешь этих подлецов, но они не достойны твоей смерти. Опусти лук, Бор, Ром не достоин наших слов, не то, что стрел, Ора забрала у нег о стрелу и громко, страшно засмеялась.
Войны скрылись в темноте, но каждый знал, что они рядом. Ора увела Бора к своим, все еще держа стрелу в руках.
Вы должны выбрать себе нового вождя, обратилась Ора к племени. – Не спешите, не спешите решать. Ром – он дурак, он погубит вас. Ваша воля – ваша гибель, ваше спасение. Никто не достоин этого больше, чем Арт.
Она подошла к Арту и вложила в его руку стрелу, Арт снял шапку, обнажив седую голову и заплакал. Она поцеловала его в лоб и резким движением вытерла набежавшие сна глаза слезы.
Если в вас еще осталась воля, вы не станете полагаться на пустые обещания. Мы жили по совести, сами отвечая за себя, пришло время вам ответить. Мы уйдем с рассветом. Я вам сказала свою последнюю волю.
Ора ушла к своим, племя шепталось, было слышно, как молчавшее большинство сомневалось. Воздух прорезал истеричный крик одной женщины, выбежавшей к костру и ткнувшей пальцем в Ору.
Она заберет с собой слишком много припасов! Мы не должны давать ей столько, пусть дети дьявола найдут себе другую кровь, а не пьют нашу!
Ора достал из кармана две золотые монеты и с силой бросила их в женщину.
Этого более чем достаточно, мы не возьмем больше того, на что имеем право! – со злостью крикнула Ора.
Женщина с жадностью схватила монеты с посеревшего снега и убежала в толпу. За спиной людей началось странное движение, маленькие тени бежали в темноте, стараясь не попасть в отсвет костра. Из всех палаток, где жили семьями, выбежали дети, облепив Ору, Дею, Рича, гора и даже Бора, не привыкшего к этому. Матери бросились отнимать их, но из ночи вновь вышли войны и старший сказал:
Дайте им попрощаться.
Дея убежала в палатку Оры, приведя с собой испуганных детей леса. Все дети перемешались, громко говоря друг с другом, и пускай на разных языках, но понимая все лучше взрослых. Ора взяла старшего за руку и отвела всех к костру, племя отошло назад, испугавшись воинов, вставших между ними и детьми. Дети сели возле костра, что-то передавая детям леса, у каждого ребенка гор нашлось крохотное сокровище для своих новых друзей, которых они теряли из-за подлости взрослых. Один из стариков вскочил с места, потеряв равновесие, его успел подхватить один из воинов. Старик долго и глубоко дышал, набираясь сил и закричал в толпу:
Да что же вы творите?! Посмотрите на себя! Вы забыли, что значит быть людьми, забыли навсегда!
Старик дернулся выпрямился, последний раз взглянув на черное небо и упал на снег. Ора подбежала к нему, упав на колени, Дея бросилась в палатку за сумкой с лекарствами.
Эон! Эон! Тебе еще рано, Эон, не уходи! Не уходи! – плакала Ора, хлеща по щекам уже мертвого старика.
27.
В доме отца Роба было непривычно тихо. Никто не пришел в этот вечер, и Мэй была этому очень рада. За столом сидел Роб, снявший униформу, превратившийся обратно в Роба, у него даже взгляд поменялся. На верху копошилась Лиз, были слышны ее суетливые шаги, она что-то передвигала, роняла, рычала от злости.
Сильно переживает, сказал Роб, посмотрев вверх. – Может позовешь ее?
Нет, пускай сама перебесится, ответила Мэй. Она открыла духовку и придирчиво осмотрела противень, блюдо еще не было готово. – Как думаешь, они уже долетели до коридора?
Нет, они стартовали пять часов назад, Роб считал в уме. – Если я верно рассчитал, то они долетят до коридора не раньше, чем через неделю. Неудачный день выбрали, надо было раньше лететь
Как все сложно, удивилась Мэй. – А нельзя взять и просто повернуть в нужную сторону?
Нельзя, это изменение курса, они потратят слишком много энергии на торможении и новый разгон. Позови ее, по-моему, она там сейчас все разнесет.
Мэй пошла наверх. Лиз стояла посреди комнаты и не знала, чтобы еще взять в руки. По полу были раскиданы вещи, шкаф был сдвинут к другой стене, теперь у него не открывались дверцы, мешала кровать с одной стороны и окно с другой Мэй взяла ее за руки и повела вниз, дочь сопротивлялась, продолжая ругаться на Боба, который ее бросил ради дурацкого Каткьюба.
А вот и наш вулкан, доброжелательно сказала Мэй, усаживая разгневанную дочь за стол. Роб стоял у окна, вглядываясь в резко почерневшее вечернее небо. – Что ты там увидел?
Ничего, так темно сегодня, странно как-то, ответил он.
Козел, прошипела Лиз и схватила со стола булку с зимней ягодой. – Мам, правда же он козел?
Не правда, улыбнулась Мэй и погладила дочь по голове. – Может мы прогуляемся до озера?
А когда мы будем ужинать? – возмутилась Лиз.
прогуляемся до озера и вернемся. Это недолго, тебе надо успокоиться, Мэй погладила дочь по плечам.
Я так с голоду помру, буркнула Лиз, но пошла одеваться. Она вскоре вернулась и взяла с собой все булки со стола, уложив их в тканевую сумку. – Знаю я вас, до полуночи опять простоим, будем воду слушать.
Роб взял фонарь, и они вышли из дома. Вечер был прохладным, Лиз поежилась, но отказалась идти домой переодеться. Роб и Мэй взяли Лиз за руки и повели ее к озеру. Мокрая трава приятно щекотала ноги, Лиз часто останавливалась, чтобы нарвать цветов, которые она укладывала в карман сумки, обещая, что совьет каждому по красивому венку.
У озера было тихо, черное небо отражалось в воде, блестя огромными звездами, рассыпанными щедрой рукой по водной глади. Где-то далеко кричала ночная птица, протяжно, долго, будто бы звала кого-то. А потом все стихало, лишь шелест волн и стрекотание насекомых, всплеск воды от разыгравшейся рыбы, и снова тишина. Лиз уселась на траву и стала вить венки. Получалось у нее это ловко, вскоре три венка были готовы. Мэй и Роб сели рядом, наклонив головы, чтобы дочь надела на них украшение.
Пап, а что это за светлячки? – спросила Лиз, показав рукой на черное озеро.
Светлячки? – Роб посмотрел туда, куда указывала ее рука, но ничего не увидел. – Та мне может быть светлячков.
Показалось, Лиз долго зевала, перемогавшись, она увидела, как вдалеке снова блеснул огонек, потом еще раз, и еще раз. – Смотри, смотре!
Роб увидел огонек вдали, это было у гранитного острова, так ему показалось. Он выключил свой фонарь и пригляделся. Огонек вдали часто замигал, будто бы что-то говоря. Роб вскочили взял фонарь в руки. Он стал отвечать, то часто мигая, то подолгу включая свет.
Пап? – удивилась Лиз, с трудом поднимаясь, живот уже мешал ей, за последние недели она сильно прибавила в весе. – Пап, кто это?
Не знаю, пытаюсь понять, ответил Роб и отправил световое сообщение. – Это Рич. Не может быть, это Рич!
Роб, а ты не путаешь? – Спросила Мэй взяв его за руку. – может ты ошибаешься? Наверное, это дети играют.
¬ Да какие дети! – рассердился Роб. – Вот, смотри, я его сейчас опять спрошу.
Роб отправил сообщение, Мэй попыталась считать ответ огонька впереди, но она начисто забыла эту азбуку сразу же после школы. Лиз долго загибала пальцы, считая губами световые импульсы.
Это Рич, заявила она. –
