будущего. Госпожа Люси». Вход был закрыт.
Лисы сели у входа так, чтобы в них нельзя было выстрелить изнутри, через стекло окна заведения гадалки, и начали вслушиваться, не раздаются ли внутри какие-нибудь звуки. Через несколько секунд Мирослав решил, что не имеет смысла тут ждать, пока не раздастся звук, обнаруживая обитателей: внутри, возможно, никого не было, а выдавать свое присутствие не следовало - обитатели лагеря могли начать чем-нибудь швыряться или стрелять.
Мирослав побежал из лагеря в северо-западную сторону, остальные лисы-оборотни - за ним. Забежав на опушку леса, Мирослав с товарищами укрылись в кустах и легли.
Спустя некоторое время раздался громким треском залп. По звуку было похоже на то, что стреляли недалеко от мишеней и вала, из пистолетов. Видимо, один из отрядов австрийского лагеря тренировался в стрельбе. Потом снова раздался треск залпа. И опять. После десятого залпа стрельба закончилась.
Стемнело. Теперь темнота могла помочь черным лисам спрятаться, а солдаты, наверное, уже спят. Можно хорошо осмотреть лагерь, приближаясь к постройкам и шатрам. Четыре черные лисы побежали в лагерь, осматривать штаб. В ночной темноте горели окна штаба и пристроек. Сквозь окна, сияющие желтым светом в ночной темноте, были слышны пьяные голоса: скорее всего, в штабе собрались офицеры, большинство из которых выпили и продолжали выпивать. Мирослав решил послушать: немецкий язык он знал уже в начале Тридцатилетней войны, еще до того, как начал изучать магию.
Из разговоров стало понятно, что солдаты в лагере занимаются шагистикой очень редко, самое частое раз в месяц, а стреляют часто, но только по одному-два маленьких отряда каждый день. Один пьяный посмеялся над кирасами и шлемами роты одного из крошечных протестантских немецких княжеств. Сам пьяница, возможно, был вообще не способен прошагать от северных или западных границ империи до Суботицы в кирасе, в шлеме и с ружьем. Кирасы и шлемы времен Тридцатилетней войны казались насмешнику нелепыми. В своих репликах он глумился над армиями крошечных княжеств.
Мирославу не нравилось, что протестанты теперь были частью империи и отряды княжеств, где религией был протестантизм, входили в имперскую армию. Учитель оборотней начал изучать магию, чтобы переделать итоги войны и очистить Европу от протестантов.
Лисы-оборотни обежали штаб и казармы и не нашли ничего, что указывало бы на присутствие в лагере Люси. Черные лисы, скрытые ночной темнотой, подбежали к куче телег. Осмотрелись. Между телегами попадались шатры, а посередине стояли несколько домиков и сараи. Сейчас торговцы легли спать, и можно было осмотреть с близкого расстояния сараи и домики. Лисы тихо метнулись в сторону центра лагеря, Мирослав бежал первым, прячась у бортов телег и обегая шатры, остальные неслись за ним. Добежали до середины лагеря, остановились.
У самого большого дома, двухэтажного, с двумя широкими одноэтажными пристройками, осмотрелись. Почти все обитатели домиков, шатров и телег легли спать, и только в некоторых местах раздавались шаги и шорохи. У входа в самый большой дом висела вывеска: «Профессор Ганс Валленштайн. Изготовление и продажа пороха». Значит, Ганс Валленштайн обосновался здесь, как и Люси. Но неизвестно, находится ли кто-то из них сейчас в лагере. Внутри не было признаков, что там кто-то есть. Окна чернели на фоне бревен дома, освещенных светом звезд.
Мирослав, как основатель группы оборотней, знал, что, хотя все его ученики были грамотными и могли читать книги, никто из находящихся рядом с ним, скорее всего, не знает латинского алфавита и не сможет прочитать имя на вывеске. И тем более не сможет прочитать табличку «Изготовление и продажа пороха». О наличии Валленштайна в лагере остальные оборотни не знали. И нападать на него не следовало. Конечно, если предоставится возможность для очень простого нападения, если не будет предполагаться более-менее серьезного сопротивления - тогда можно произвести нападение.
Оборотни пролежали до утра у дома Ганса Валленштайна. Утром обитатели торговой части лагеря начали просыпаться. Лисы спрятались под телегами. Скрипнула дверь в доме Валленштайна. Оттуда вышел высокий черноволосый крепкий пузатый человек с черными глазами и черными волосами. У него были черные усы, в которых посреди черных волосков имелось множество седых. В руках он держал потрепанный серый мешок. Пузатый человек отправился в сторону бараков и штаба - может быть, он шел к ресторану купить себе еды.
Высокий пузатый человек спустя некоторое время вернулся с мешком, в котором лежало что-то объемистое, к себе в дом. Потом он вышел, раздетый по пояс, держа в руке стальной шар, который весил, видимо, примерно половину и одну восьмую пуда. Пузатый крепкий человек положил шар на площадку твердой земли, раскинувшуюся перед выходом из дома. Потом он вынес второй шар… И начал смотреть под телеги, под которыми лежали лисы-оборотни… Рванулся в дом… Скорее всего, он увидел лис, и сейчас он вполне мог бежать за оружием, чтобы напасть на них.
Мирослав выскочил из-под телеги, оказавшись от нее по другой борт, чем тот, который был направлен к дому Валленштайна. Учитель оборотней теперь стоял между несколькими телегами - из этого места имелось множество выходов: проходы между телегами и высокие зазоры между их днищами и землей. Другие лисы-оборотни выскочили на это же место вслед за учителем. Мирослав побежал в один из проходов между телегами. Остальные - за ним. Он бежал по территории торговой части лагеря на юго-запад - тут имелось множество проходов. Нужно было покинуть лагерь и убежать в лес. Остальные лисы-оборотни бежали за учителем. Вокруг раздавались звуки раскалываемых дров и треск костров - торговцы готовили себе пищу. Некоторые стояли и ходили совсем рядом, у некоторых из них в руках находились топоры. Лисы бежали очень быстро - так, чтобы, если обитатель лагеря захочет ударить топором или метнуть его, - чтобы не попал. Некоторые обитатели лагеря, когда рядом с ними пробегали четыре черные лисы, шарахались в сторону, некоторые продолжали стоять на месте. Те, кто заметил лис, держа в руках топоры, начинали тверже держать топорища.
Четыре черные лисы проскочили мимо телег, стоящих на краю торгового лагеря, и помчались в лес. На опушке остановились, подошли к крайним деревьям, а потом спрятались в кустах, которые росли рядом с ними, и начали смотреть на лагерь. Они сейчас находились напротив западной, торговой части лагеря, от крайних телег их отделяло расстояние в семь-восемь раз большее, чем длина средней избы.
Через несколько минут они увидели, как между телегами быстро пробираются трое.
- Черных лис не видели? - спрашивал низкий голос одного из троих.
- Видели! - отвечал кто-то из торговцев.
- Видел! Они рядом пробежали! - отвечал еще один.
- И мимо меня! Они такие большие! - кричал третий.
- Куда побежали? - спрашивал низкий голос.
- А вон туда!
Трое выскочили из кучи телег и понеслись к лесу. Впереди бежал большой пузатый человек с двумя большими пистолетами в руках, сейчас на нем была кираса, за ним - двое в фартуках с ружьями.
Мирослав попятился за куст, побежал в сторону глубины леса и тут же остановился. Остальные лисы-оборотни сделали то же самое. Учитель оборотней снова побежал - от лагеря, через лес. Остальные трое оборотней снова рванулись за ним. Спустя некоторое время четыре черные лисы свернули на север, нашли длинную полосу полей, где сложно найти следы, и покружили по полосе. После этого покинули ее в другом месте, чем зашли, и побежали дальше. В окрестностях Суботицы побегали по дорогам, чтобы следов уж точно не нашлось, и через лес вернулись к лагерю. Неподалеку от лагеря перекинулись обратно в человеческий облик. В лагере выспались.
На следующий день стали обсуждать, что делать дальше. Мирослав не позволял никому перекидываться в лису раньше, чем раз в три дня, чтобы не вызвать переутомление.
- Тот крупный мужчина, который вынес из дома по очереди два металлических шара, - наверное, это и есть Ганс Валленштайн, - говорил Мирослав, сидя у костра на бревне рядом с другими членами отряда, которых назначал старшими, и с частью остальных жителей лагеря. Всего в лагере горело три костра, у которых грелись члены отряда, сидя на бревнах. - А вынес он их, наверное, чтобы жонглировать ими. Если так, то он очень крепкий. Много поднимет. В облике лис убивать опасно.
- Думаешь, можем не справиться? - спросила Катя.
- Справиться-то - наверное, справимся, но мне лишние потери не нужны. Терять одного-двух из вас, чтобы убить продавца рецептов, - это неправильно. Сколько еще это продлится тут - неизвестно.
- Некоторые из чернокнижников-новичков говорят, что евреи во всем виноваты, - сказал один из товарищей Симеона, и переводчик перевел на русский язык, - что у них по Ветхому Завету Иегова ограничил жизнь человека ста двадцатью годами, вот они и хотят уничтожить всех бессмертных. Еще у них пост ограничен, многие иудеи вообще против поста, как протестанты. И все методы получения бессмертия и все методы преображения у них ограничиваются. Вот они и расплачиваются водкой со всеми, кто против нас. Уничтожить полностью еврейский квартал - и все. Некоторые так думают, это обычно совсем новички. Что ты скажешь? - спросил у Мирослава чернокнижник.
- Иудеи - это далеко не все, - сказал Мирослав, - а скорее, маленькая часть. В Северной Сербии все по-другому, чем у турок. Когда Священная Римская империя была меньше, а все сербские земли были завоеваны турками, были другие порядки. Сейчас произошли изменения. Вот это и не нравится граничарам, вот они и дичают. И все остальные тоже. Вот так… Значит, так, - продолжил наставник оборотней, - Ганса Валленштайна мы убивать сейчас не будем, разве что потом. Его в облике лисы не достанешь.
- Взорвать можно или застрелить, - сказал один из товарищей Симеона, не тот, который говорил про еврейский квартал, а другой. - А
