женщина и жена. И на вопрос, каким должен быть образцовый муж, они всякий раз находили ответ, таким, мол, как его создала природа. То есть, таким, как он хочет сам. Им всем такое расположение вещей очень удобно, чтобы контролировать и манипулировать других, слабых и неопытных, для достижения собственных «великих» целей. Но сейчас речь шла не о том. Варя должна была сохранить и защитить две жизни, две родные души, не считая свою. И, вдруг, она словила себя на том, что думает о них обоих на равных. И не может... нет, не может сказать, кто ей дороже. Она не сможет сделать выбор между ними и в будущем... никогда.
Варя закрыла глаза, чтобы больше не думать об этом. А самолет медленно набирал высоту.
Когда самолет приземлился, Варя почувствовала себя отдохнувшей и свежей, словно ничего и не было вчерашней ночью. Словно это был дивный сон, который ушел из ее жизни навсегда, как уходят тысячи снов подряд. И это ее радовало. Теперь она сможет без страха смотреть Джеймсу в глаза своим стальным взглядом. Она защищена.
Варя вошла в офис Джеймса и представилась секретарше. Та, без промедлений, отправилась объявлять о визите вошедшей особы своего непосредственного начальника.
Джеймс вышел к Варе сразу же и, как давний знакомый, обнял ее за плечи:
-- Рад видеть тебя, сестренка. Иди к моей машине, я догоню. Хотел бы с тобой позавтракать.
Глава 31
Джеймс уверенно вел свое авто. Этот Джип был для него дорог воспоминаниями. Джеймс относился к нему, как к боевому товарищу. И менять его на другой, более респектабельный, не торопился.
-- Я ему стольким обязан, -- говорил он, словно самому себе, -- А помнишь, как он вас выручил...
-- Помню, -- улыбалась Варя, -- Теперь это реликвия нашей семьи.
Джеймс глянул на нее искоса и глубоко вздохнул. Он не поехал в кафе или ресторан. Подъехал к какому-то не престижному отелю.
-- Ты прости, сестренка, не время сейчас по ресторанам рассиживаться. Нас ждут для важного разговора.
Они вошли в номер. В кресле возле окна их уже ждал с чашкой чая и утренней газетой еще один родственник.
-- О, какая встреча! – обрадовалась Варя, вместо слов, которые едва не сорвались у нее с губ.
Северий отложил газету в сторону.
-- Проходите, -- пригласил жестом он, -- Ты для меня всегда желанный гость, -- обратился он к Варе.
-- Так о чем же будем беседовать? – с нетерпением перешла к главному Варя.
-- Сначала, позавтракаем, -- Северий уже давно накрыл на стол.
-- А речь пойдет вот о чем, -- Джеймс всегда совмещал полезное с приятным.
Он без церемоний намазал кусок хлеба паштетом и подал Варе вместе с сахарницей, потом налил в ее чашку чаю. После традиционных ухаживаний, свойственных его воспитанию, он ироничным тоном начал:
-- Кто-то в нашей компании, боюсь, забыл о своих прямых обязанностях, -- Джеймс косо взглянул на Варю.
Она невольно отвела взгляд.
-- Да, да. Именно ты, -- Джеймс был не умолим.
-- Но ты же знаешь, я ездила на выступления. Зарабатывала деньги. Это необходимость.
-- Твоя прямая обязанность сейчас – твой филиал. Ты его владелица. И пока ты ногами дрыгала по за границам, цена наших акций на первичном рынке сбыта резко упала. Ты не ответишь, почему?
Такой тон Варе не очень нравился, как и то дело, которое ей сейчас навязывают.
-- Во-первых, я не дрыгала ногами, а работала. Дрыгают ногами, сам знаешь, кто. Кубок наш по праву: танго, квикстеп, фокстрот... а еще джайв, румба, самба, посадобль, сальса.... – сыпала Варя неизвестными Джеймсу словами, -- Во-вторых, я хочу открыть свое дело, ты это знаешь. А, в-третьих...
-- Ребята, не ссорьтесь, -- остановил ее жестом Северий, чувствуя, что их «деловой разговор» может окончиться дракой, -- Мы здесь собрались, чтобы обсудить положение вещей и дать Варе новые указания. Она новенькая в таких делах, может не знать, не понимать. Так вот, с тех пор, как она стала хозяйкой филиала, принадлежавшего ранее Кадо, за время ее отсутствия у нас произошли резкие перемены к худшему. Кто-то хочет нас разорить. Были проверены все системы, кроме одной. Той, которая находится на Варином филиале. Теперь, тебе, Варя, будет поручено вернуться к своим обязанностям и отследить...
-- Но я ничего в этом не смыслю.
-- Я в курсе, -- терпеливо продолжал Северий, -- Для начала ты, просто, явись в офис, как договаривался с тобой Кадо. Завтра ты объявишь ему о своем прибытии и будешь делать все, что он тебе скажет. А потом долижешь нам. Тебе все понятно?
-- Пока да.
-- Вот и отлично, -- заверил Северий, -- Потом мы потихоньку посвятим тебя в дальнейшие тайны нашего ремесла. Ты с нами согласна?
-- Конечно.
-- Ну, вот и помирились.
Северий глянул на Джеймса, который, молча, жевал булку с паштетом и хмуро наблюдал за происходящим. Его взгляд неоднозначно выражал недоверие. Но Северий молчал об этом. Вдруг Варя произнесла фразу, которая все это время висела в эфире напряженной тишиной:
-- А где Селя?
Джеймс перестал жевать и откашлялся. Он искоса глянул на Северия, но тот снова увлекся газетой. Варя открыто смотрела на Джеймса.
-- Почему ты у меня спрашиваешь?
-- Потому, что ты его непосредственный начальник. Я не имею права с ним даже созваниваться. Я чту ваши законы.
-- Правильно и делаешь. Он еще не вернулся из командировки, -- сухо ответил Джеймс.
-- А когда вернется?
Джеймс пожал плечами:
-- Когда задание выполнит. Я тебе первой скажу.
-- Я буду ждать.
-- До связи, -- намекнул Джеймс, что Варе пора уходить.
-- А что, если она двойную игру надумает вести? – обратился Джеймс к Северию, когда она вышла за двери.
-- Исключено. Она и на одной стороне вряд ли продержится долго. Не видишь, у нее на уме совершенно другие планы. Но нам нужен свой человек в тылу. Позже, мы ее подменим.
-- Кадо согласиться?
-- Найдем равноценную ей замену. Ты сам нанял одного человечка, -- Северий подмигнул сыну.
-- Не может быть! – Джеймса осенила догадка.
Глава 32
Снова ноябрь. Погода не балует, как и тогда, год назад, когда Елисей улетал отсюда в далекую Гренландию. С утра моросил мелкий дождь. Зонт Селя не носил с собой, он по-просту его бы выдавал на задании. И сейчас тайный агент горнодобывающей компании просто прислонился к сухому стволу дерева. Широкая облетевшая крона старого клена немного укрывала его от мокрой пыли, летевшей сверху. А ствол согревал и защищал от неприятного ветерка. Селя держал в руках газету. Его интересовало сейчас все, о чем там пишут и то, что происходит вокруг сейчас.
А все газеты Москвы, наперебой, кричали о некой Ариэль Дюваль, которая родилась во Франции, но прожила всю жизнь в Москве. И, теперь, покорила всю Европу своим незаурядным хореографическим талантом. Правда, везде она выступает с одним и тем же партнером, поляком по происхождению. О нем в газетах почти ничего сказано не было. Изредка упоминалось его серое имя, не то Милош, не то Матеуш.
Елисей знал, что через несколько минут в парке появятся двое. Он верно рассчитал время и занял выгодную позицию. Но в каком направлении они будут двигаться дальше, он предсказать не мог. Скорее всего, в сторону, где больше деревьев. В конце этой аллеи расположено уютное кафе.
Елисей никогда не ревновал Варю, и подобная слежка была для него впервые. И сейчас все личные эмоции ему пришлось спрятать глубоко в карманы своего длинного плаща.
Больше того, он не хотел ее привязывать к себе. Она сама всюду следовала за ним. И женитьбы он никакой не хотел. Просто, она так хотела. Селя, будучи человеком зрелым и реально мыслящим, вполне давал себе отчет в том, что он на много старше нее. Пусть, возраст любви – не помеха. Но его состояние здоровья оставляло желать лучшего. И он умел предчувствовать и, всякий раз, старался предотвратить свой следующий припадок. Конечно, жить с контуженным не так-то просто. И Варя научилась оказывать помощь любимому мужу, обходясь без докторов. И это ее не отталкивало от него. Напротив, она стремилась быть к нему ближе. В последнее время, помнилось Елисею, когда они продолжительное время оставались вместе, приступы исчезали надолго. Казалось, что они уже никогда не вернутся...
Ну, а Селя докторов не любил. Был уверен, что они заставят его сломиться. Подчиниться болезни, которую он в себе не признавал и лишить себя тем самым дееспосбности. Он выгонял ее из себя усилием воли, пренебрежением к ней, отдавая все предпочтение тому делу, которое его влекло за собой. Он чувствовал себя полезным и нужным. А, значит, болеть не имел права.
И это дело, в свою очередь, требовало максимальной отдачи. А Елисей посвящал своей работе почти все свободное время. А она его, в знак благодарности, держала на плаву. Да еще эта нить, тонкая и незримая, ведущая к дому, где всегда для него горел огонек. Хотя, он не настаивал, чтобы этот огонек горел всегда. Чтобы кто-то ждал его тяжелыми длинными вечерами. И Варя никогда не ждала его, не отягощала их, и без того сложную жизнь, пустыми упреками и требованиями. Она жила по-своему, как умела. Просто всегда хотела быть рядом, хоть и далеко. И он всегда возвращался к ней. И это был их добровольный выбор. Без договоров и обязательств друг перед другом.
Селя не ошибся. В начале аллеи, идущей от остановки, уже показались два силуэта. Оба стройные и грациозные. И оба, совершенно знакомые, ему, настолько, что он мог предсказать движение каждого из них. И они интересовали его сейчас больше, чем газетная болтовня. Двое не спеша двигались по аллее и держались за руки. Они о чем-то беседовали. Селя немного поменял позицию, став с другой стороны дерева. Теперь он мог смотреть им вслед, а они никак заметить его не могли. Ему было так очень удобно, к тому же, некоторые слова доносились до него ветром.
-- Я вынуждена прекратить сейчас занятия танцами, -- говорила она парню, -- У меня срочные дела. Их нельзя откладывать.
-- Наши дела тоже теперь откладывать нельзя. Ты можешь потерять форму.
-- Я быстро набираю высоту. К тому же, мне придется ненадолго отлучиться из Москвы. Мы ведь здесь только для заключения контрактов.
-- Вот именно. Для заключения контрактов. А, что, если твои дела помешают твоей... нашей карьере? Ты готова платить за неустойку?
-- Я не думаю, что мои дела могут сильно повредить карьере. К тому же, московские жмоты много нам не обещают. Зачем ты приволок меня сюда?
-- Да потому, что это мой родной город. Я здесь вырос. Тебе это понятно?
-- Я тоже здесь не чужая. Но посмотри, что про нас... про тебя пишут эти зазнайки, которые считают, что только из Москвы могут выходить достойные личности. Они даже имени твоего толком не знают.
-- Пускай. Но я докажу им. И когда станет известно...
-- Тихо! – она тонким жестом приложила свой пальчик к его раскрасневшимся губам, -- Разве ты сможешь все рассказать о себе? Тебе никто не поверит... Ты, ведь поставишь под удар не только себя, но и всех, кто тебя окружает.
-- Не сейчас... настанет день и час, когда я снова стану самим собой, а не каким-то Янеком из Польши.
-- Тихо, я прошу тебя, -- говорила она в самое его ухо, грациозно наклоняясь к нему, -- Здесь и деревья могут слышать.
Он только смеялся ей в ответ:
-- Нас небо может слышать, -- отвечал он ей метафорой.
-- Пускай так, но сейчас оно слышит лишь твою гордость и ревность. И поэтому посылает тебе новые испытания. Поберегись...
Со стороны показалось, что они просто мило проводят время. Красивая пара, во всем подходила друг другу. Почти одного роста, оба
