домогательств. Бывшая квартира Вадима, с его согласия, была выкуплена представителем ФСБ и в ней очень плотно работали учёные, пытаясь изучить остаточные энергетические следы. Временного настоятеля храма Вознесения Господня спасло только то, что из-за новых прихожан, охрана вокруг храма, была очень плотной.
ГЛАВА 48
Отец Фома, доехал на обычном рейсовом автобусе до ближайшей, от поворота к хутору, остановки, а далее пошёл пешком. Расстояние в четырнадцать километров, даже по зиме, для него было не велико. Посещая своих старых прихожан, он бывало и по двадцать и больше километров, нахаживал. А тут очень не плохо укатанный зимник, прекрасная природа и свежий воздух, почитай простая прогулка. Правда, километров за пять, до хутора, сердчишко у него ёкнуло, когда на дорогу выскочила немаленькая рысь. Она пристально вгляделась в Фому своими янтарными глазами, затем подошла и хрипло помурлыкав, стала тереться об его руку, требуя ласки. Второй шок он испытал, войдя в распахнутые ворота хутора, сопровождаемый рысью. На крыльце лежал, опустив свою лохматую голову на лапы, матёрый тигр, а по двору носились волчата-подростки. За баловством молодняка наблюдал огромный волк, возле которого, свернувшись клубочком, спала волчица. Отец Фома остановился, не зная как ему поступить дальше, в этот момент открылась дверь овина, и оттуда вышел военный, причём видно было, что в офицерском и немалом звании. Рысь сразу пролетела расстояние до него и поднявшись на задние лапы, опершись передними на плечи, вылизала ему лицо. Военный рассмеялся и потрепав рысь по загривку сказал.
- «Рыська, разбаловал тебя Вадим, не хулигань, милая»
Потом повернулся к отцу Фоме, внимательно осмотрев того с ног до головы, произнёс.
- «Ну что же, если вы святой отец, смогли добраться до хутора, значит, хозяин вам разрешил здесь находиться. Но как к вам обращаться?»
С крыльца раздался голос Вадима.
- «Отец Фома, вы правы «Тень», я знал уже давно, что он едет ко мне. Кстати, я думаю, что отец Фома не откажется от прихожан в лице ваших бойцов. А пока отец Фома прошу вас, проходите в дом пообщаемся»
Изменения, произошедшие с Вадимом после расставания, не остались не замеченными отцом Фомой. Если раньше он представлялся пламенем большой свечи, то теперь он ассоциировался с мощным факелом. Но изменения коснулись не только внутренней сущности Вадима, внешне он тоже изменился, правда, в чём пока Фома не мог понять. Он с опаской посмотрел на спящего тигра и наткнулся на внимательный звериный взгляд. Тигр, протяжно зевнул, обнажив немалые, чуть жёлтые клыки, потом повернулся на другой бок и опять закрыл свои глаза. Вадим глядя на оторопелое лицо отца Фомы, улыбнулся и открыл, придержав дверь. Отец Фома, собрался духом и пройдя мимо тигра вошёл в сени. Войдя в горницу он, прежде всего, обратил внимание на скромность жилища Вадима. Тот, войдя следом, пригласил гостя к столу, горячий чай из исходящего паром самовара хорошо расслабил отца Фому. После морозной дороги горячий, духманистый чай с мёдом и правда, был, наверное, верхом блаженства.
После чаепития, отец Фома хотел сразу объяснить Вадиму, цель своего приезда, но был им мягко остановлен.
- «Не стоит, отец Фома, будет ещё время слов, и время мысли, а пока отдохните с дороги. Чуть позже и банька подоспеет, она у меня славная. Вон та кровать, что у окна, будет вашей, пока вы будете у меня гостить»
И тут до отца Фомы дошло, что за изменения его сразу насторожили, глаза. Глаза Вадима были полны грусти и понимания сущего. Казалось, он смотрел на окружающих как на малых детей, что ещё не знают горестей и бед мира, и смотрел глазами тысячелетнего старика. Это было настолько непривычно, что Фома весь покрылся испариной. Раньше это были просто пропитанные болью колодцы, ведущие и в ад, и в рай сразу. Вдруг отец Фома ощутил себя апостолом, взирающим на Спасителя, готовящегося взойти на крест. Это было настолько осязаемо, что даже захотелось плакать, от чувства обречённости и бессилия изменить предначертанное. Вадим опять посмотрел на отца Фому и вышел во двор. В окно Фома видел, как Вадим, наколов дров, ушёл в баню.
Дом, принял Фому, тот прикрыв глаза, впитывал покой, настоянный на запахах давно уснувшего лета. Всё это богатство оттенялось запахом дикого мёда, перемешанного со смолистым запахом шишек. Своеобразная тишина дома, была наполнена тенями звуков, скрипа брёвен, вздохов печи, казалось, эти звуки были слышны не ушами, а всем телом. Вся эта тихая симфония лесного дома, покачивая, уносила Фому по волнам времени в счастливое детство, в то время когда небо было необъятным, а солнце огромным и ярким шаром. Слезинка, проскользнувшая через веки, щекоча, скатилась в бороду, где и заплутала. Фому, охватило чувство огромного единения, с мрачноватым и величественным морем тайги, а потом и всего мира, со всеми его бедами и несчастьями. От этих чувств вдруг защемило в груди и стало тяжело дышать. Как вдруг волна энергии, безумно сильной, но в тоже время ласковой, с запахом еловых иголок, окатила его, смывая, грусть и душевную усталость, делая все беды мелкими и незначительными.
Не слухом, а, наверное, кожей он вдруг ощутил, что он не один. Открыв глаза, он заметил Вадима, копавшегося в старом шкафу, извлекая полотенца и другие банные принадлежности. Потом, без скрипа открылась входная дверь, и в горницу вошёл, давешний офицер. Вадим не оборачиваясь, спросил.
- «Андрей, давай с нами, пока первый пар. Потом своих ребят пошлёшь, пусть отдохнут»
- «Я только «за», но не за этим зашёл. Ты куда третью группу направил? Мне показалось, что они к урочищу ушли, не замёрзнут ночью?»
- «Не замёрзнут, вернее не сильно замёрзнут. Я их к заимке лесника отправил, но вначале пусть поплутают, может вонь немного выморозится. Из шести человек, двое уж очень сильно смердят»
- «Сколько групп за неделю уже прошло, ни как не уймутся. Я смеялся, когда они попробовали увязаться за Вяземцевым, слушай, как ты так делаешь, свернуть с зимника на тропу и не заметить»
- «Не почему же это я, леший взял меня под опеку, вот и водит тех, кто у меня вызывает отвращение»
- «Ой, да ладно тебе Вадик, леший понимаешь, ты ещё скажи, знаешь, где Баба Яга живёт»
- «А зачем тебе бабушка или ты в герантофилы решил записаться. Оставь старушку в покое, она на заслуженном отдыхе»
Отец Фома слушал с изумлением эту пикировку, не узнавая Вадима. Только сейчас он ощутил, что Вадим очень молод, куда девался тот умудрённый веками человек, что час назад встретил его на пороге. Вадим кончил собирать бельё, отец Фома стал было подниматься из-за стола, и в этот момент из-за печи выкатился пёс, подёргивая во сне ногами, это так смешно выглядело, что все трое не удержавшись, расхохотались, при этом разбудив пса. Тот вскочил, подбежал к Вадиму и стал крутиться вокруг него. Всё выглядело естественно и непринуждённо, что душа отца Фомы, ощутила такое единение, что стало тепло и легко. Купаясь в этом чувстве, он вспомнил своих «новых прихожан», вызывавших у него только отвращение. Правда, он тут же спохватился, попеняв самому себе, что это не достойно служителя Спасителя, который призывал всех любить. Но, пока суть да дело, сборы были закончены и они переместились в предбанник.
Русская баня у Вадима, действительно была выше всяческих похвал, она ласкала тело и лечила душу. Позже, они втроём сидели в предбаннике, распаренные и умиротворённые, мерно попивали брусничный морс. Казалось, само время замедлило свой ход, любуясь этой картиной. Несмотря на то, что не было произнесено ни одного слова, они как то сразу понимали друг друга. Но вот Андрей со вздохом встал и начал одеваться.
- «Спасибо Вадик, отдохнул душой и телом. Пора мне, сейчас с лёжек начнут возвращаться и мне надо ребят встретить. Так что пойду я»
- «Давай Андрей, не грусти, с ребятами всё в порядке, я следил»
- «Ну, Вадик, ни как не привыкну, что с «колдуном» имею дело»
Вадим только хмыкнул, но тоже поднялся и начал одеваться. Отец Фома, последовал его примеру. А Вадим, одевшись, взял из поленницы дрова и подбросил в печь. Огонь, вначале лизнул новое подношение и распробовав, обхватил дар со всех сторон, по стенкам предбанника заметались сполохи. Так втроём, собрав за собой бельё, они и вышли на морозный воздух двора. Вадим посмотрел на солнце и предложил отцу Фоме пообедать. После этих слов у Фомы аж свело живот, настолько он оказался голоден. Они зашли в дом и Вадим стал доставать из печи, стоявшую там еду, причём всё это делалось очень ловко и естественно. Острый как бритва нож, располосовал ещё горячий хлеб, на ровные пласты, затем так же был наструган копченый окорок. На столе появились миски с благоухающими щами, в небольшой глиняной крынке бесстыдно белела сметана. В сковороде, поставленной на край стола, томились жареные грибы. Всё это выглядело одновременно и просто и в тоже время очень эстетично. Вадим оглядел стол, добавил головку чеснока и резаную головку репчатого лука и кивнув, пригласил отца Фому к столу. Пёс, послушно сидевший во время этих действий, вскочил и виляя хвостом стал крутиться вокруг Вадима, тот не замедлил, достать немалую кучку варёных костей и выложить их в стоящую на полу миску, после чего подойдя к рукомойнику вымыл руки. Вытирая полотенцем руки, он сел за стол напротив отца Фомы и предложил начать трапезу.
ГЛАВА 49
Обед прошёл в тишине, всё было вкусно и для отца Фомы не было нарушения поста, он просто не трогал мясо. После завершения обеда, Вадим убрал со стола, помыл посуду, отклонив предложение Фомы о помощи. Он опять удивил Фому, двигаясь вроде неторопливо, но всё было убрано практически моментально. После этого, он расстелил чистое полотно, на которое высыпал гречку и стал её перебирать, отец Фома был немного в недоумении. Он ожидал разговора и вопросов, как своих, так и Вадима, всё-таки он проделал такой длинный путь. А здесь, у него было ощущение, что он резко остановился после бешеного бега. Так что все его внутренние монологи, готовые вырваться наружу, столкнувшись с таким подходом, перестали бурлить и стали постепенно выстраиваться в некую логическую последовательность. Он поднял глаза и столкнулся с взглядом Вадима. Этот взгляд был опять взглядом старика, всё понимающий и добрый. Так смотрят на ребёнка, прибежавшего с новостью, о своих игрушках. Отцу Фоме от этого стало не по себе, слова готовые вырваться у него опять застряли в горле.
Вадим продолжал споро перебирать крупу, откидывая мусор, потом он произнёс.
- «Фома, вам не кажется, что жизнь подобна вот этому процессу переборки крупы? При спешке, очень много мусора останется, и каша будет уже не такой вкусной. Всё же, наверное, стоит жить по принципу «поспешай медленно». Так и с вами, ведь вы ещё не готовы к разговору, так стоит ли портить ткань бытия ошибочными и пустыми разговорами? Предлагаю, пожить один денёк, откинув суетное бытие жизни. Послушайте природу, подышите вкусным воздухом, а разговоры я вам обещаю»
Услышав такое, отец Фома вздрогнул и перекрестившись, молча кивнул головой, а Вадим продолжил.
- «Фома,
