не хватило.
У Вики навернулись слезы на глазах. Ей момент бракосочетания всегда казался священным. А в народе говорили, какое кольцо обручальное, такая и жизнь будет. Она переборола обиду и предложила:
-- Давай хоть простые купим. Стыдно ведь. Как без колец.
Георг порылся в карманах:
-- Вот, все деньги. Так много потратился...
Вика достала из сумочки пять рублей:
-- На, жених. Заедем в ГУМ по пути и ты купишь мне кольцо, а сам, как хочешь...
Она отвернулась к окну и всю дорогу молчала. А в ГУМЕ Георг расталкивал очередь локтями:
-- Пропустите нас, у нас свадьба сегодня... Нам срочно надо.
-- Здесь обручальные кольца не продаются, -- заверила его продавщица.
-- Да нам хоть простые, какие-нибудь. Вот, -- он кинул пять рублей на прилавок, -- Последние остались.
Продавщица достала два пластмассовых колечка. Одно шире, другое уже, темное с цветными вкраплениями, как звездочки на темном небе.
-- Примерь, -- велел Георг, -- Главное, чтоб ей понравились, -- кинул он продавщице.
Вика надела кольцо. Оно было красивым, но не свадебным... Она едва сдержала слезы... «Вот и жизнь такой будет...» -- вспомнились ей слова матери. Как темная ночь с редкими проблесками счастья.
А после росписи дома Вика не выдержала:
-- Ну, вот что, дорогой муженек. Ступайте вы домой к матушке. Брачной ночи не будет, я устала. И, вообще, у меня ребенок, нам отдыхать надо. А ваша светлость деток боится, пужается. Так что, будьте добры, дайте нам покой.
-- Ладно, ладно, -- хорошо поддатый Георг хотел казаться гордым, -- Я пойду, но вы еще пожалеете. Больше меня здесь не будет.
Он хлопнул дверью и ушел.
Глава 19
Стешка играла колечком. Примеряла его, то на пальчик, то на носик. Мама увидела и забрала. Стешка в недоумении глянула на мать:
-- Ма, а что это за колечко? Такое красивое. И я такое хочу.
-- Не трогай. Его нельзя трогать.
-- Почему?
-- Оно заколдовано.
-- Почему заколдовано?
-- Потому. И жизнь моя вся заколдована.
-- Оно твое, колечко?
-- Да, мое.
-- Так выброси его.
-- Не могу. Оно на всю жизнь. Клеймо на всю жизнь. Теперь так и будет. И жизнь такой будет, как это кольцо...
Вика тихо плакала. Пятилетняя Стешка подбежала к маме:
-- Мам, не плачь. Я буду хорошей. Жизнь у тебя хорошей будет.
-- Да, что уж я. Хоть бы у тебя хорошей была. А то, вон, бастрючкой все на поселке кличут...
-- Ма, а что такое бастрючка?
-- Когда без отца растешь.
-- А где мой отец?
-- Не спрашивай, нельзя, -- строго говорила мама, -- Когда вырастешь, узнаешь. А сейчас даже спрашивать тебе нельзя, мала еще.
И Стешка не спрашивала. Она своим детским рассудком понимала, раз мама сказала нельзя, это так. И никогда этого не делала.
Я был совсем маленьким, когда отец забрал меня к себе. Я жил у него. Когда подрос, он рассказал, что у меня есть мама и сестренка. Маму я знал с рождения, она приходила навещать меня. А с сестренкой познакомился позже. Но о том, что я их знаю, говорить никому нельзя, иначе, их заберут в тюрьму. И отца тоже. А меня отдадут в приют для сирот. Навсегда. И мама никогда больше не сможет навещать меня. А сестренка Стешка не подойдет ко мне во дворе, чтобы поиграть. И ей никто не расскажет о том, что у нее есть братик. Ей знать об этом нельзя. А мне так хотелось рассказать ей, но я молчу. Ведь я же мужчина.
Мне было лет пять, когда отец, оставив меня на попечение своей сестры, уехал «в командировку», как он говорил. Называться я должен был Юрой. Он так сказал. Как сейчас помню, солнечный дворик, огражденный ветхим деревянным забором, позади дворика – огородик и сад. Я стою перед забором и смотрю на улицу из дыры между досками. Там куры, гуси. К забору подбежал огромный рыжий пес. Он понюхал меня через дыру и громко тявкнул. Потом стряхнул грязь со своей кудлатой шерсти и еще раз глянул на меня. Я понял, что он зовет меня играть с ним. Поднатужился и сломал гнилую доску. Выполз через дыру на улицу. Пес радостно стал кружить возле меня.
Я бежал за своим другом. Это было здорово. Мир оказался намного радостнее, чем я представлял. Пес это знал и рассказывал мне. И я теперь это тоже знал.
Мы выбежали на большую пыльную дорогу. Где-то вдали залаяли собаки. Мой друг настороженно поднял уши и повернул нос в их сторону. Потом виновато глянул на меня и убежал. Догонять его я не стал.
Я одиноко брел по пыльной дороге. Возвращаться домой мне не хотелось. Я забрел в лесок. Там было лучше, прохладнее. В леске – озеро. Я помню, как мама водила меня сюда. И Стешка была с нами. Теперь я был один. Но купаться оказалось хорошо и одному. Только грустно.
Я загорал и купался. Потом захотел есть, и стал искать дорогу домой. Я снова вышел на дорогу, но все было незнакомым вокруг меня. Навстречу мне двигалась женщина. Я хотел спрятаться. Потом передумал, решил попросить есть. Эта была не просто женщина, это была моя бабушка. Та, которая жила со Стешкой. Она увидела меня и разволновалась. Стала спрашивать, как я здесь оказался.
Я рассказал ей, что моя тетя плохо слышит. Она работала в огороде. А я пошел за песиком. Он со мной игрался, а потом убежал. Бабушка разволновалась еще сильнее. Она стала плакать. Потом достала пряники и дала мне. Я ел и радовался, что теперь не придется идти домой. Там не было бати, а значит ничего интересного. Вот, когда он вернется, тогда вернусь и я.
-- Господи, как же ты теперь жить-то будешь?! – сокрушалась Мария, -- Ни накормленный, ни обогретый. Может, к Галине тебя отвести? Она накормит. А домой пока нельзя. Там соседи сейчас все на лавочке... сплетни последние переминают.
Мария взяла мальчика за руку и повела к своей боевой подруге. Та косо глянула на мальца:
-- Иван подобрал? Мало ему своих забот... Лучше бы о своем позаботился.
-- Не подобрал, а усыновил. Приглянулся паренек в детдоме. Вот, не знаю, как ему теперь. Ты его покормила бы. А то с утра ничего не ел.
Малец, молча, уплетал вчерашний подогретый борщ с кусочками говядины. В комнату вошел Георг.
-- У нас пополнение? – обрадовался он, -- Ты б ему сто грамм налила для аппетиту, -- подмигнул он Галине.
-- Мал еще. Тебе налью.
-- Может, ты присмотришь за ним? По старой дружбе. Пока Иван в отъезде... А я завтра наведаюсь. Может, к себе возьму на пару деньков, -- Мария виновато смотрела на Галину, -- Я знаю, у тебя семья. Муж дома...
-- Да, ладно, муж. Потерпит. В знак нашей боевой дружбы помогу. Только на пару деньков, не больше. Вон, Георг с ним поиграет.
-- Ну, малец, дай пять. Как тебя звать? – Георгу понравилось общаться с мальчишкой.
-- Меня – Юра. Сейчас зовут.
-- Сейчас? – рассмеялся Георг, -- А завтра как звать будут?
Галина косо глянула опять в сторону Юрки:
-- Ну и жизнь у него будет. Хуже, чем в детдоме. Имя, небось, Иван менять научил...
Мария умоляюще глянула на Галину:
-- Ты только никому не рассказывай. Хорошо.
-- Да уж, понятно, никому. Нам неприятности ейные не нужны.
Глава 20
Георг гулял по парку с Юркой. Он важно держал его за руку, так, словно это его сын.
-- А кто ты мне? Дядя? Или второй папа?
-- Ну-у... я – твой брат. Старший. Зови меня просто, Георг.
-- Ого, какой ты большой...
В парке было тихо и безветренно. Пусто. Все еще были на работе в послеобеденное время. Вика, отработав на приеме с врачом, спешила на свой участок по нужным адресам. Дорогу решила скоротать и пошла через парк. Она спешила, быстро перебирая своими тонкими каблучками и размахивая небольшой участковой сумочкой со шприцами и медикаментами. Ей хотелось успеть справиться с работой до прихода Стешки с детского садика. Знакомый силуэт на аллейке заставил остановиться.
-- Здравствуй, Вика, -- вежливо поздоровался Георг.
-- Здравствуй, коли не шутишь, -- улыбнулась приветливо Вика, привыкшая улыбаться всем знакомым и незнакомым.
-- А шутить-то мне некогда. У меня сейчас забот полон рот, -- важно ответил Георг.
-- Вот как? И что за заботы?
Малец, игравший рядом в песке, подбежал к Георгу:
-- Гера, смотри, я ракушку нашел. Морскую. Как ты дома показывал. Тут море было, да?
-- Это речная ракушка. Здесь когда-то речка протекала.
-- А куда девалась?
-- Высохла.
Вика, стоявшая рядом и наблюдавшая всю эту картину, просто обомлела. Ей бы убежать по своим делам, но ноги словно вросли в землю. Она ничего не могла ни сделать, ни, даже подумать. Вдруг мальчик обернулся в сторону Вики и глянул на нее огромными, темными, как у его «бати», глазищами. Из них, вот-вот могли брызнуть слезы. Ротик его искривился, и он еле слышно произнес:
-- Мама...
Вика не знала, что сказать. Она потянулась к своему карману и достала завалявшуюся конфету:
-- Какой хороший мальчик... – громко начала она, чтобы заглушить слова ребенка, -- Вот, возьми... ты, наверное, любишь сладкое.
Мальчик взял конфету и отвернулся. Он не хотел показывать слезы. Георг не растерялся:
-- Он сирота, его мой отец усыновил.
-- Вот как, -- изобразила удивление Вика, -- Так ему мама в каждой тете мерещиться. Ой, пойду я. Меня ждут больные.
-- Давай, давай... Приходи в гости.
-- Обязательно загляну.
Глава 21
-- Как ты могла ребенка оставить у них! А если, мальчик расскажет им все... А, если, они нас выдадут...
Вика вне себя от отчаяния не знала, куда деться. Металась по комнате как по клетке.
-- А то, что малец сам по дороге бродит, ничего. Пусть лучше так... Не выдаст она его. У самой Гера Ивану должен. Если б не Иван, так неизвестно, кем сейчас был бы.
-- А фамилию своего мужа, что ж дать Гере своему не захотела? Вот пусть его именем и прикрывается, -- съязвила Вика.
-- Так ведь муж ее тоже подпольщик бывший. Они с ним после войны поженились. Он знал, что Галка со Степаном жили в годы войны.
-- И он с этим полностью согласен?
-- Так было легче... Геру всем нашим подпольным «полком» вырастили. Она тогда его прятала от немцев. Я тоже тебя прятала в погребе, когда немцы мимо проходили. Боялась, если арестуют, чтоб о ребенке ничего не знали... – Мария едва сдержала слезу и дрожащий голос, -- ...Гера, считай, сын полка... А теперь от наших властей прячет.
-- А, может, наоборот, на показ выставляет...
-- Ну, хватит язвить. Гера с твоим сыном уже подружился. Может, вынянчит, как-нибудь.
-- Ты доверила ему ребенка?
-- А знаешь, как они играли. Юрцу понравилось. И Гере тоже.
-- А что ж Стешка ему не понравилась?
-- Ну, мала еще была. Не знал он, что с ней делать.
-- А вдруг он узнает, что это мой сын... и Ивана...
-- Ему уже сказали, что мальчика Иван взял из детдома.
-- Знаешь, нельзя его надолго оставлять без присмотра. Может, пусть у нас поживет.
-- Не знаю, опасно это...
Вика заплакала.
-- Стешке скоро в школу. На следующий год. Надо бы портфель покупать, пинал, карандаши всякие... Деньжат скопить... – Вика пересчитывала полученный аванс.
-- А Ивана больше не видела? – Мария покачала головой.
Вика насупила брови:
-- Да не спрашивай про Ивана. Не нужны мы ему. Сами выкрутимся.
Вика отвернулась, чтоб мать не видела слез. Она вспомнила вечер накануне. Иван должен был встретить ее с работы, как договаривались. Но его авто все не подъезжало к назначенному месту. Вика начала волноваться. Тучи на небе становились все плотнее, грозя дождем. Вот уже упали первые крупные капли на асфальт. А Ивана все нет и нет. У Вики не было зонта. Сама виновата, как сказал бы Иван, надеяться надо только на себя. Вика отошла в сторону, укрывшись под раскидистым кленом, куда редкие капли еще не смогли попасть. Она рассеянно рассматривала старую афишу прошедшего спектакля «Дядя Ваня», который часто подавали в их городском театре. Что там дают
