он, чистый. Фамилия казацкая. Кривус, Кривоус – кривой ус, значит. Он только букву одну убрал, чтоб к немцам в доверие втереться. Так ее так и оставили.
Глава 16
Вика ждала Ивана, он должен был появиться с минуты на минуту. Стешка в кроватке занервничала, предчувствуя появление отца. Ну, где же он? Наконец-то долгожданный тихий стук в дверь. Такой тихий, что его мог бы услышать только тот, кто очень сильно ждет. Мария спала и заворочалась во сне. Вика потихоньку подкралась к двери открыла:
-- Я не надолго. Мне надо уходить. Поселился недалеко от вас. Ты сможешь видится со вторым своим ребенком, но не часто и тайно.
-- Почему со вторым. Они у меня оба первые.
Иван сдержанно улыбнулся:
-- А теперь, слушай меня. Я знаю про твой роман с Георгом...
Вика хотела было возразить, но Иван остановил ее жестом руки.
-- Я знаю, что вы встречались с ним и хотели жениться. Может, вы и сейчас встречаетесь. Так, вот. Выходи за него замуж. Я с ним поговорю предварительно.
-- Ты нас бросаешь?
-- Нет. Это мои дети, бросить я их не могу. Не имею права. А ты выходи замуж. Это военный приказ. Стешка получит достойную фамилию и отчество. А еще связи в мире. Она будет обеспечена.
-- Но ведь это подло, -- возмутилась Вика.
Иван опять снисходительно улыбнулся:
-- Подло будет, если я оставлю своего ребенка на произволяще. Я не могу ей оставить фамилию, которую вынужден менять всякий раз, когда попадаю под подозрение властей. Ты ведь не хочешь, чтоб меня посадили в тюрьму, а тебя за соучастие рядом? – Иван опять улыбнулся задорной хулиганской улыбкой.
-- Тебя могут посадить? Но за что? Война давно закончилась.
-- За то, что живой пришел. Не только родину спасал, но и людей, и их жизни, и свою спас. Да, Верочка, такова жизнь.
-- Мы еще увидимся?
-- Разумеется.
-- Только фамилию свою менять не хочу. Это фамилия моего отца, он погиб на войне. Про него никто не помнит. А я сохраню память. Чайкой была, Чайкой и останусь.
-- Как хочешь, это твое дело.
На этих словах Иван крепко поцеловал Вику, прижал к себе проснувшеюся Стешку. Та не издала ни звука, чтобы не выдать отца. И ушел прочь, пока все спят и никто его не видит.
Глава 17
Через несколько дней в гости к Вике наведался Георг. Он был наряден и торжественен. В руках огромный букет сирени. Светлый жакет и фетровая шляпа. Вика была в недоумении. Он давно не был в здешних краях, а про Вику забыл с момента появления дочери. Вернее, с того момента, как узнал о ее существовании, пусть еще не в мире сием. А сейчас, словно знал о «коварных» замыслах. Он вошел в дверь и поклонился Марии, вручил ей букет.
-- Какими судьбами? На долго ли к нам? -- приветливо встретила его Мария, которую с детства воспитали быть приветливой всем, кто входил в дом.
-- Да, надеюсь, на всегда. Может, жильцом вашим стану...
Вика как раз кормила двух летнюю дочку. Услышав знакомый голос, выглянула из-за ширмы. Но, услышав самонадеянный тон, спряталась, словно ее тут и не было. Стешка перестала есть и заплакала. Новый жилец ей явно не понравился. Георг услышал голосок ребенка и тоже сконфузился. Детей он не очень любил и даже побаивался. У него в семье были только две старшие сестры и брат. Он был самым младшим. Потому не знал, как нянчить кого-то. Но добродушная Мария снова пришла ему на выручку:
-- Сейчас у нас обед. Вот покушаем, спать уложим, и тогда можно будет и нам побеседовать за чашкой чаю.
Георг одобрительно кивнул. А Мария провела его в свою комнату.
Вика накормила ребенка и стала укладывать в кроватку. Но Стешка вдруг стала показывать свой маленький характерец. Она не хотела успокаиваться и брыкалась изо всех сил ручками и ножками. Никакие успокаивающие слова матери не действовали на нее. Она готова была поднять крик, чтобы мама не уходила. А мама так не хотела выходить к нежданному гостю. Она предчувствовала, что все же придется соединить с ним судьбу. Это неизбежно.
Георг терпеливо ожидал в соседней комнате. Им была выпита уже вторая чашка ароматного чая с чабрецом и ромашкой. Наконец Мария поспешила на выручку дочери:
-- Ну, что вы там? Спать не хотите? Так идите к нам. И дытынка погуляет пока. Потом, знаешь, как заснет...
-- Да не хочет она. Наверное, живот болит. И чем ее кормить, впрямь, не знаю.
-- Ты ее Георгу покажи, она и успокоится.
-- Он что, доктор?
-- Ну, пойдем, пойдем. Он уходит скоро.
Вика взяла на руки ребенка и вышла в другую комнату. Георг торжественно встал и протянул Вике руку. Та нехотя подошла к нему:
-- Ты извини, у меня руки в каше молочной. Не могу подать.
Георг сконфузился и глянул на Стешку. Та, глядя на него большими синими, как у Вики и ее бабушки, глазищами, пускала бульбы и что-то лепетала. Потом, вдруг, чего никто не ожидал, четко и ясно выпалила:
-- Что ты мне принес, дядя?
Георг сконфузился еще сильнее. Он не знал, что нужно дарить детям. Потом натянуто улыбнулся и ответил:
-- Я принес цветы. Ты любишь сирень? Вон какой букет. Ты ведь моя дочка, правда?
Вика не ожидала такого поворота. Она думала, что Георг, после разговора с Иваном вдруг проявил великодушие. А теперь ей все стало ясно, как на ладони, чего ему тут надо. Ведь ребенок уже почти взрослый. С ним хлопот поменьше. Все тяжелое время позади для роженицы и для всех. А где же ты был раньше, когда Викина жизнь подвергалась опасности, когда скорая стояла во дворе чуть ли не каждый день. У нее никак не хотел подниматься гемоглобин после трудных родов, и Вика постоянно теряла сознание. Да еще редкие встречи с Иваном. Она не могла заснуть ночью, что будет дальше с ней и ее детьми? А Георг в это время был в длительных командировках по поручению руководства. И командировали его за границу в содружественые страны. Мария не раз приносила известия о том, что Гера снова уехал в Чехию или Болгарию, или в Словакию для повышения квалификации.
«Вот ведь, талантливый...» -- не раз мечтательно повторяла она дочери.
На что та сердито отвечала:
«Конечно, со звание своего отца чего бы талантливым и не быть! Куда уж нам, голодрани уличной.»
«А ты выходи за него замуж, и ты талантливой будешь, -- наставляла Мария. Но Вика непримиримо отворачивалась, потупив взгляд в книгу.
Вика медленно повернула голову в сторону Георга. Ей не хотелось скандалить, но слова сами просились на язык. Она, словно самой себе, проронила:
-- А ты когда ее своей признал? Мог бы и позже, когда школу закончит...
-- Вера, ты чего... – отдернула ее мать, -- Он же удочерить хочет.
Гера услышал слово «удочерить» и запротестовал:
-- Так что ж она, нагуляна, что ли?
-- Ну, почему, нагуляна, -- кинулась исправлять ляп Мария, -- Вы встречались, значит, твоя она. А чья же? Вон, глаза какие, твои...
Глаза у Георга были темные.
-- Ну, форма глаз и носика... Давайте, лучше свадебку сыграем, хоть небольшую. Вика так хочет в белом платье побыть перед гостями.
-- Да какое там платье, мама! Я же с ребенком. Кто ж белое платье надевает. Просто распишемся и баста.
-- А я думал и вправду свадьба будет, -- изобразил отчаяние Георг, -- Я ж хотел жениться, а ты отказала. А теперь, вот, втихаря распишемся, чтоб позору меньше было. Дочку просто жалко.
-- Ну, хорошо, втихаря, так втихаря, -- успокаивала Мария гостя, боясь рассердить, -- Лишь бы жили потом громко.
-- Нет, не выйдет «громко», -- опять не выдержала Вика, -- И жить втихаря придется.
-- Так вы что тут, все подпольщики? – Георг не без гордости произносил это слово, -- Вот у меня отец подпольщиком был... А мать тоже в разведке переводчицей работала.
-- Да, -- подтвердила Мария, -- И мама у тебя тоже подпольщица и отец, царствие ему небесное, -- Мария вздохнула.
-- А мы не такие, -- заявила Вика, -- Мы по кустам от бомбежек прятались да на поле одно пахали, пока бомбы на нас с верху кидали. А что же делать было? Стране хлеб нужен, не только герои!
-- Вика! – Мария гневно посмотрела в ее сторону. Стешка решила, что это ей и снова залилась плачем.
Георг встал с места и смущенно произнес:
-- Ну, ладно... До свидания... Я сообщу, когда будет роспись.
Глава 18
Когда Гера ушел, Вика в тревоге спросила мать:
-- Он что, уже и документы подал?
-- Наверное... Видишь, он тебя любит. А ты молчи, что ребенок Ивана. Ох, Степка, Степка, бедовый парень. Пусть хоть внучкой его будет.
-- Да не сын он героя. У него на лбу арийская кровь написана. Ты что не видишь, мамаша, пока переводчицей работала, успела подгулять... а Степкой вашим прикрылась...
-- Да ты что, Вика?! Как тебе не стыдно так говорить! Галка жизнью рисковала, Степана спасала... Если бы она женой его не представилась немцам, кто знает, может, и тебя бы не было. Они ведь меня арестовать за Степкой хотели, как заложницу... Война ведь была... – Мария опять тяжело вздохнула.
-- А разве можно теперь на звании чьем-то наживаться? И на горе...
-- Я не наживаюсь, а тебя спасаю и Стефанию.
-- Не надо меня спасать. Я всегда одну семью хотела, а теперь как я на два дома жить смогу? Не умею я так... лицемерить.
-- Да научишься ты помалкивать! – рассердилась Мария, -- Тебя кто просил с ним в постель ложиться? Знала ведь, в бегах он. Не будет у вас семьи нормальной. Так терпи теперь. Ради дочери терпи.
-- А у меня еще и сын есть, не забывай.
Мария едва перевела дух. Да, еще и сын, ее внук. Мария тоже видела его не часто. Как он там... Потом вздохнула, чтобы снять спазм сердца тихо произнесла:
-- У сына тоже все хорошо будет. У него вон какой батько, образованный. И ему образование даст. Обязательно даст. А, вот эта, кому нужна будет, если Гера ее не признает. Ее ж заклюют...
Через две недели Георг явился с цветами снова и объявил, что роспись будет завтра в девять утра.
-- Что, уже?! – испуганно вскрикнула Вика, так, словно завтра должна окончится ее жизнь.
-- Да, уже, -- Георг не скрывал своего превосходства, -- У меня связи везде. Я договорился, чтоб пораньше. Но там тоже очередь.
-- Хорошо, Гера, какой ты быстрый! – Вика изображала благодарность с трудом. Она с ужасом думала, как всю жизнь ей предстоит претворяться.
-- Да, я быстрый. А вот завтра посмотрим, какая быстрая ты. Какая ты будешь жена мне, уступчивая или нет?
-- А что, жена обязательно должна быть уступчивая? – Вика почувствовала, что горячий ком поднимается внутри и едва делала вид, что шутит.
-- Ну, конечно. Ведь я – глава семьи, я о вас забочусь.
-- Ну, хватит вам спорить, прошу к столу, -- Мария поставила на клетчатую скатерку дымящий самовар.
На следующий день ровно в половине восьмого утра в дверь раздался стук. Сильный, громкий. Стешка проснулась и заплакала. Она испугалась.
-- Ну, вот, жаних прибыли, -- иронично кинула Вика, надевая любимое ожерелье, -- А что в доме маленький ребенок еще спит, они уже забыли. Папаша.
-- Проходите, -- Мария уже стояла у дверей и принимала свадебную свиту, -- Что-то вы раненько...
-- Пораньше. Отметить надо бы.
Мария ставила приборы посуды на стол, усаживала гостей. Стешка оповестила свое существование всем долгим и громким плачем.
-- Я не пью, -- заявила Вика, -- Я еще могу кормить ребенка. Маме тоже нельзя, у нее сердце.
-- Да, ладно тебе, Вика. Мы не пьем, так они выпьют за наше здоровье. Такой день ведь, -- Мария, как всегда, была гостеприимна.
Когда сели в шикарный автомобиль марки «Мерседес», Георг шепнул как-то странно:
-- Вот, обо всем позаботился, только кольца купить позабыл, -- он испытывающее глянул на Вику.
-- А как же без колец? Ведь надевать что-то нужно перед росписью.
-- Да, нужно. Они золотые, денег много стоят. А у меня
