лишь звонкий детский смех, видела, как они гуляют среди молодых берез, дыша сладким ароматом цветущего рая, как на другой стороне тонкой прозрачной реки гуляет медведь, смотря на них как на равных. Марина хорошо помнила их первую поездку с Костей в центральную часть Камчатки, помнила все, до мельчайших подробностей. Каждый отпуск они на пару недель уезжали жить в лесу, в палатке, слушая природу, общаясь с ней – это и был их остров, остров счастья, когда не нужно слов, а достаточно одного взгляда. Это был их дом, Марина решила, что они летом поедут туда, возьмут все неотгулянные отпуска, уедут на месяц, на два, чтобы вернуться уже втроем. Она хотела этого, все внутри нее горело от нетерпенья, почему они до сих пор дрейфуют? Когда же закончится этот чертов шторм!
Океан зашумел, поймав ее мысли, он не сердился, а подбадривал ее нарастающими всплесками волн, приветствуя своего верного друга. Ветер весело разгонял тучи, и Марина увидела на горизонте восходящее солнце.
Часть 6 /Мирный-3
95.
Сухогруз дал два долгих гудка и вынырнул из тумана, блеснув желтым матовым зайчиком. Туман стелился слабой дымкой по краям солнечной акватории, посередине которой массивно возвышалась исследовательская платформа. На широком крашеном свежей краской синем боку, обращенным по линии фарватера сухогруза, красовалась крупная белая надпись «Мирный-3». Сухогруз начал менять курс, выстраиваясь в одну линию с причалом.
– «Джонни Ву» пожаловал, не торопится, – коренастый мужчина в ярко-красной штормовке сплюнул вниз и мастерски поймал маленькую черную трубку большими шершавыми губами.
– Анатольич, я сколько раз тебе говорил о курении на причале? – Высокий седовласый мужчина пригладил растрепанные сильным ветром волосы и надел фуражку. Затянув потуже воротник на штормовке, строго посмотрел на него.
– Так я и не курю, – Анатольич вынул трубку изо рта и перевернул. – Ветрено сегодня, не к добру это, как думаешь, Павел Сергеевич?
– Мне это тоже не нравится, шторм будет.
– Вот и я о том же. Забавно это, конечно.
– О чем ты?
– Помнишь, что произошло, когда мы перешли последнюю тысячу?
– Опять ты за свое, тебе с Иваном надо это обсудить, я не верю.
– С Иваном мы сильно расходимся во взглядах, но тут сошлись.
– И что надумали?
Анатольич достал из кармана небольшой бархатный мешочек и, закрывая широкой ладонью от ветра трубку, насыпал табак. Павел Сергеевич недовольно цокнул языком, но Анатольич, не обращая на него внимания, спокойно раскуривал трубку. Он подставил свое сильно загорелое лицо под ветер и глубоко задышал. Раскрытая штормовка развевалась как плащ, норовя с каждым новым порывом слететь, но широкие могучие плечи только сильно обтягивались, придавая его облику героический профиль. Он повернулся к Павлу Сергеевичу.
– Хм, особо с ним ни о чем не договоришься, разные канцелярии, – он попыхтел сизым дымом крепкого табака. – Но сходимся все же в одной точке как две торпеды, пущенные с разных лодок – бурить дальше не стоит.
– Ну, это не нам решать. Наши задачи определяет научный совет, мы тут только исполнители.
– Все эти тонкости я знаю. Я работы не боюсь, просто как-то не по себе.
– Ладно, вечером поговорим. Может, вы оба и правы, приходи после отбоя.
– Конечно, приду, может, еще Костю позовем?
– Костя должен будет спать, он только вечером должен вернуться с ремонта.
– Костя спать не будет, сам знаешь.
– Будет, у него для этого есть одна весомая причина.
– Маринка, что ли, приезжает?
– Да, вон, – он показал на уже хорошо видимый сухогруз, можно было даже разглядеть фигуры на палубе, – по-моему, это она стоит.
Анатольич вгляделся, заметив среди красно-оранжевых фигур ярко желтый костюм.
– Она. Не вовремя. Денис тоже меняется?
– Да, он раньше вышел из отпуска сменить Леонида.
– А насчет харчей?
– На следующем, «Великий Дракон» должен доставить недели через две. На этом места не хватило, видишь, контейнеры?
– Да вижу, лучше бы мяса привезли, а железок у нас и тут хватает.
– Хватает, но наука ждать не может.
– Да понял я. Хорошо, что хоть ихтиолог теперь появится.
– Ты про Маринку? Зачем тебе ихтиолог?
– Зачем, а вот когда жрать будет нечего, ты будешь ядовитых рыб отсеивать?
– Не говори ерунды, запасов еще на три недели, не оголодаем.
– А вот чувствую, что уже худеть начал, - Анатольич похлопал себя по массивному, но жесткому животу.
– Тебе полезно. Пошли.
Они спустились с вышки и направились к доку.
Через полчаса сухогруз мягко встал у причала. Лебедка притянула его борт поближе, передав мягкий толчок платформе. Три коротких гудка огласили приход корабля с большой земли.
Автоматические трапы закрепились на причале, шумно выпуская сжатый воздух. Трапы задрожали, и около сотни человек, обгоняя друг друга, заполнили причал. Каждый нес с собой небольшую сумку, некоторые были с рюкзаками.
Павел Сергеевич и Анатольич стояли около входа в санитарный бокс, но скрытые за прозрачным куполом новоприбывшие столпились у входа в санитарный бокс, каждому хотелось побыстрее пройти осмотр, чувствуя себя на твердой земле, если платформу можно было назвать землей.
К стеклянной стенке купола подбежала девушка в желтом костюме с маленьким черными дельфинчиками и приветливо помахала им рукой. За ней, не торопясь, шел молодой парень, неся в руках две большие сумки и внушительный рюкзак за спиной.
– Привет! – глухо донеслось через стекло. Марина близко прильнула к стеклу и весело глядела на обоих мужчин.
Оба приветливо помахали ей, Анатольич попытался ее обнять, но только смешно ударился головой о стекло. Марина залилась заразительным смехом, который странной вибрацией доносился за стекло.
– Смотри, как Дениса нагрузила, – Анатольич показал на подошедшего парня, тот только развел руками.
– Все в бокс, – Павел Сергеевич строго показал на вход.
Парень устало пошел обратно, Маринка артистично отдала честь от капюшона и вприпрыжку побежала за ним.
– Что-то она с Денисом слишком сдружилась, – Анатольич сокрушенно покачал головой, провожая ее взглядом.
– Не говори ерунды, нашелся, тоже мне, старый интриган, – Павел Сергеевич толкнул его в плечо, отчего коренастая фигура Анатольича стала раскачиваться как детская игрушка неваляшка.
– Женщины хитрее нас, Дениса-то уж подавно.
– Сами разберутся. Заканчивай, инспектор.
Площадка под куполом начала медленно заполняться прибывшими, все звуковое пространство наполнилось множеством голосов, от разнообразия языков казалось, что здесь собрался весь свет.
Знакомые издали махали встречающим, несколько молодых парней лично подбежали к Павлу Сергеевичу и Анатольичу, выплескивая радость встречи во все стороны. Анатольич сурово смотрел на особо сердечных, но быстро сдался, обнимая по-отечески новую смену слесарей.
– А ты стареешь, – Павел Сергеевич достал сигарету, но раздумал и убрал обратно.
– Да и ты не молодеешь. Мы все одна команда, считай, как на подводной лодке.
– Не каркай, раскаркался.
Вскоре появилась Маринка с Денисом, он, запыхавшийся, гнулся под тяжестью рюкзака.
– А почему в багаж не сдали? – Павел Сергеевич показал на сумки.
– Он сам вызвался! – Марина звонко рассмеялась, игриво поглядывая на Дениса.
Выходящие из санитарного бокса после первичного осмотра обернулись на них, настолько звонко и, даже как-то не по-земному, отразился ее смех от стеклянного купола и пропал в искусственно посаженной зеленой лужайке.
– Маринка, Маринка, а ведь не девочка.
– Но и не мальчик же, верно, Анатольич?
– Не теряйте время, вам сегодня надо еще медкомиссию пройти, а то до работ не допущу, – Павел Сергеевич поправил фуражку и нетерпеливо посмотрел на них.
– Да, мой капитан! – Маринка хотела добавить еще, но Павел Сергеевич жестом остановил ее.
– Соблюдай субординацию, я здесь не твой дядя, а начальник исследовательской станции «Мирный-3».
Марина обняла его, прижавшись лицом к груди. Форма делала Павла Сергеевича визуально сильно выше, у Марины из-под капюшона вылетела прядь темно-русых волос. – Ты всегда останешься моим дядей, как бы ты не корчил из себя адмирала Нельсона!
Денис жестом попрощался и медленно двинулся в сторону выхода, Марина поцеловала в щеку Павла Сергеевича и Анатольича, ласково обняв его за шею и прижавшись щекой к его огрубевшему лицу, отчего тот расплылся в глупой улыбке.
Последней, не торопясь, выходила группа молодых ученых, на спинах их курток красовались вензеля институтов и логотип, представлявший глубокую скважину, насквозь пробивающую землю. Они, не переставая, спорили друг с другом, сильно размахивая руками.
– Где же он? – Анатольич обеспокоенно посмотрел на часы, потом на Павла Сергеевича.
– Не знаю, подождем еще пару минут.
Вышел последний из отставших ученых, фотографировавший каждый свой шаг. Площадка опустела, стало слышно, как ветер мягкими накатами разбивается о невидимую преграду, удивленно посвистывая в нагнетательный клапан.
Анатольич от нетерпения начал бить ногой о землю, как ретивый конь.
– Не порть газон, – Павел Сергеевич кивнул, и оба направились в бокс.
– Вот он где! – воскликнул Анатольич и бросился к одиноко стоящему у выхода из автоматической камеры первичного медосмотра мужчине, неуверенно рассовывающего вещи по карманам, болтающаяся и норовящая все время упасть трость, зажатая между ног, заставляла его балансировать в неудобной и комичной позе.
– А, вот он мой брат, Большое Ухо! – завопил Анатольич и, выхватывая выскочившую трость, сердечно обнял друга.
– Привет, боцман, – он обнял его свободной рукой и похлопал по спине, намекая, чтобы Анатольич ослабил хватку.
– Отпусти, раздавишь, – Павел Сергеевич протянул ему руку, мужчина выставил свою в ответ, но сильно в сторону. Павел Сергеевич перехватил ее и крепко пожал. – Привет, Борис. Да отпусти ты его!
Анатольич освободил, и мужчины обнялись.
– Как домой съездил? – Анатольич схватил его сумку, и они направились к выходу.
– Нормально, иногда кажется, что мало, иногда, что перебор.
– Ты у нас известный социопат, – Анатольич дружески ткнул его кулаком в плечо, поправляя траекториюдвижения, которую Борис отстукивал красно-белой тростью.
– Что врачи говорят? – Павел Сергеевич опять достал сигарету, но теперь уже закурил.
– Не знаю, я к ним не ходил. Не вижу смысла, более того, я им не доверяю.
– Мне кажется, – Павел Сергеевич глубоко затянулся, – мне кажется, что я начал понимать твою позицию, но все же оставь нам право на надежду.
– Это, – Борис широко раздвинул руки, пытаясь обнять всю платформу, – наш общий островок надежды.
96.
Дверь тихо прошипела, и в диспетчерскую ворвались голоса десятков людей, столпившихся в длинном коридоре около столовой. Послышались заманчивые запахи ужина, заставив несколько операторов снять наушники и обернуться, шумно втягивая ароматы. Дверь почти бесшумно затворилась, и очарование свободного вечера оборвалось, оставив легкие следы ароматов и голосов, уносящиеся вверх бездушной вентиляцией.
Вошедший в диспетчерскую мужчина в темно-сером костюме инженера, молча, подошел к стене мониторов и начал сверять данные с электронным журналом в его руках. Делая пометки в журнале световым пером, он несколько раз отматывал им графики нагрузочных
