друга, но Ромка уже подрагивал от нетерпения, да и Агнета чувствовала, что пора прекратить.
- Погоди, - она отстранилась и достала из сумки планшет. – Прочти, это Маринка написала.
- А, нашлась все-таки, - обрадовался Рома, но, увидев тревожное лицо Агнеты, убрал улыбку с лица. Он читал внимательно, перечитав три раза, потом отложил планшет в сторону и уставился на залив, следя глазами за полетом ленивой чайки.
- И что ты думаешь? – спросила его Агнета.
- Я думаю, что надо сделать так, как просит Марина, - помедлив, ответил он.
- Да как ты такое можешь говорить! – возмутилась Агнета, ребенок стал недовольно шевелиться, и она зашептала: – Ты вообще Понимаешь, что говоришь?
- Да, понимаю, - кивнул Рома, повернувшись к ней. – На месте Маринки я бы поступил точно так же, молчал бы до последнего.
- Почему? – удивилась Агнета. – Я бы тебя убила за это!
- Нет, сейчас я бы так не поступил, у меня есть ты, наша Маринка. Если бы был один, понимаешь, это… даже не знаю, как сказать, наверное, стыдно что ли.
- Что за чушь! – гневно зашипела Агнета. – Ей нужна помощь, я вот сейчас возьму и полечу к ней, а ты с ребенком посидишь!
- Не надо, она же тебя просит этого не делать. Верно? Насколько я понял, этот Костя неплохой парень, судя по всему, он ее очень сильно любит, как я тебя.
- Ладно, пусть так, - смягчилась Агнета. – Но что, мы не должны вообще вмешиваться в это? Разве друзья так поступают?
- Должны, но следует это делать острожнее. Маринка очень гордая, мне папа рассказывал, что она копия своего отца, а мама сказала, что скорее матери. Ты же помнишь, как им тяжело жилось? Так вот это в большей степени из-за характеров.
- Виктор мне то же самое сказал, - задумалась Агнета.
- Ты с ним разговаривала? Я вот никак не могу с ними связаться. Мне сказал Борис, он у них в акустическом отделении работает, я с ним часто по учебе консультируюсь …
- Да, я знаю его, не повезло, - кивнула Агнета.
- Именно, что не повезло. Нас же учат, что медицина находится в своей высшей точке, а когда она нужна, толку нет, - Рома зачерпнул полную пригоршню песка и стал пересыпать из одной руки в другую. У нас в училище недавно умер преподаватель по физике, он же и введение в механику вел. Взял и умер, прямо после семинара, оказалось, что не от того лечили. Теперь у нас все анализаторы проверяют, комиссий понаехало. Да, так вот. А! Так что мне Борис сказал, они прошли на одной скважине две тысячи метров, и станцию накрыл сначала шторм, а сейчас у них магнитная буря локальная, представляешь?
- А какая еще бывает? – спросила Агнета, не понимая его восторга.
- Обычно бывает всепланетная, если можно так сказать, когда на солнце вспышки, нам прилетает.
- А, поняла, все время в прогнозе предупреждают.
- Верно, а сейчас ничего такого нет, солнце спокойное. Оказывается, у них там магнитная аномалия, поэтому постоянные штормы и другие проблемы.
- Не понимаю, зачем они выбрали это место? Можно было в другом месте рыть землю, океан огромный.
- Борис думает, что выбор места как раз и связан с магнитной аномалией. Папа тоже говорил, что, как только разговор заходит о научных целях станции, им указывают на их место, чтобы они следили за оборудованием и не лезли не в свое дело.
- Интересно, я читала декларацию на сайте научного центра – это открытый научный проект, все его результаты будут опубликованы в общем доступе.
- Мне кажется, что ты одна из немногих, кто читал эту декларацию, - усмехнулся Рома. – А что ты думаешь про этого Костю? Он же старше Маринки?
- По-моему, он нормальный, на тебя, кстати, похож.
- Скорее на моего отца, сказал Рома. – Не понимаю, почему Маринка не нашла себе помоложе?
- Если бы я с тобой не познакомилась, а это все благодаря Маринке, Агнета нежно погладила белый шрам на щеке, который она принципиально не хотела удалять. – То тоже не стала бы встречаться со сверстниками.
- Ого, вот это похвала! – засмеялся Рома, ребенок пошевелился, что-то вякнув во сне. – Хорошо, что наша Маринка вся в тебя пошла, представляешь ее с моим лицом, ужас!
- У нее твои повадки, - Агнета больно ущипнула его за руку. – Такая же упрямая.
- Вот кто бы тут говорил об упрямстве, - Рома вздохнул и посмотрел на планшет. – У Маринки завтра операция, это очень дорогой протез, вряд ли у нее есть такие деньги. Мы проходили в училище кибернетические протезы, они стоят бешеных денег.
- Да? – Агнета встрепенулась. – А действительно, откуда у них деньги. Хм, Маринка опять что-то темнит! Почему она такая?
- Ей стыдно, ответил Рома.
- Да за что стыдно? Не понимаю!
- Наверное, я не могу залезть ей в голову, но, насколько я ее знаю, она очень переживает, когда накосячит.
- Так она же не виновата!
- Ты это ей объясни, - хмыкнул Рома. – Думаю, что ей объясняли и не раз, она же все-таки написала тебе письмо.
- Да, надо подождать, - Агнета задумалась. – Надо маму попросить, пусть разберется.
- В чем?
- А сейчас объясню. Мы знаем, что у нее нет денег на протез, так?
- Точно, таких денег нет и у моего отца, может, твои насоберут, но тоже будет не просто.
- Вот, а значит должен быть открыт фонд, - торжествующе сказала Агнета.
- Какой еще фонд?
- Это так счет называют, на который кто угодно может перечислить средства для операции или лечения. Я все не помню, мне мама как-то объясняла. Надо найти этот фонд, и тогда все станет понятно.
- Идея хорошая, но Маринка будет отказываться от денег.
- А там можно анонимно переводить, - усмехнулась Агнета. – Тем более у нее есть депозит на учебу, надо его просто переквалифицировать.
- Все равно не хватит.
- Зато часть кредита погасят, - Агнета посмотрела на дочь. – Ты купаться пойдешь? А то мы скоро домой пойдем, как она проснется.
- Пойду, - Рома с готовностью встал и снял футболку с шортами. – Ты не пойдешь?
- Не хочу, - помотала головой Агнета. – Я пробовала воду, она еще холодная.
- Маринка бы полезла, - улыбнулся Рома.
- Эта и в Северный ледовитый океан полезет, она же отмороженная.
- Угу, - кивнул Рома и побежал в воду.
Агнета взяла планшет и переслала письмо Марины родителям. Через несколько минут ей позвонила мама.
- Да, привет мам… Прочитала? … И что думаешь?... Давай, спасибо тебе!... Все равно спасибо, я так переживаю, боюсь, что молоко пропадет… А я не могу не переживать!... Я постараюсь…, приедешь на дачу?... А папа приедет?... здорово! А то я здесь одна, Ромка завтра уедет в свое училище… жду!... Что хотите…, конечно. А Лена сама не хочет приехать?... Да и черт с ним, с этим Саней!... Я понимаю, что он ее сын!... Но он же урод!.. Ладно, Маринка просыпается, короче, вечером приедете?... Все, целую!
92.
Сквозь открытое настежь окно в палату врывались звуки улицы. Марина жадно вслушивалась в них, дыша глубоко, прерывисто. Она стояла у высокого зеркала шкафа, облаченная в операционный костюм, по телу бегали неприятные мурашки, голые ноги мерзли, пальцы на ногах вгрызались в пол, желая намертво закрепиться в этом месте. Марина боялась, она чувствовала, что боится, но страх, угнетенный высокой дозой успокоительного, метался бешено по телу, превращаясь то в мурашки, то в покалывания, саднящую боль на коже, она вся дрожала. Левая рука еще раз осторожно погладила бритую наголо голову, как страшно и весело было смотреть на себя такую, безликую, похожую на бледного мальчишку, но с длинными черными ресницами и красивым полураскрытым от удивления ртом. Из короткого рукава торчала забинтованная культя, Марина осторожно щупала ее, пытаясь понять свои чувства, но препарат подавил в ней все. Холодная струна боли пронизывала правую руку, и чем ближе была операция, тем сильнее натягивалась эта струна, готовая вот-вот лопнуть.
Марина зажмурилась и резко открыла глаза, увидев в зеркале всё ту же лысую девчонку с уродливой культей вместо руки. Она вскрикнула от ужаса, еще шире раскрыв глаза, и вдруг расхохоталась страшным чужим голосом. Резко прозвенел будильник, она должна идти на операцию. Марина отошла от зеркала, с тоской поглядев на тумбочку, где она спрятала несколько пачек своего любимого шоколадного печенья, которым ее исправно снабжал Костя. Она села на кровать и задумалась, как все быстро произошло, как быстро он продал всё, что у него было, оформился работать на фабрику, взял кредит… для нее, он все это сделал для нее, не прося ничего взамен. Марина думала о Косте, а из глаз струями лились слезы, она не замечала этого, изрядно намочив операционную куртку.
В палату вошла медсестра и строго посмотрела на нее, Марина подняла на вошедшую полные слез счастливые глаза.
- Готова? – спросила медсестра, поднимая Марину с кровати.
- Я боюсь, не знаю, прошептала Марина.
- Не бойся, у нас очень хорошие хирурги, - успокоила ее медсестра, почему-то от голоса этой высокой худощавой девушки, почти никогда не улыбавшейся и ходившей в белой шапочке с туго стянутыми белыми волосами, Марине стало легче, и она успокоилась.
Медсестра взяла салфетку и вытерла слезы с куртки операционного костюма. Посадив Марину в кресло, она покатила ее к лифту. На этаже стояли больные, разглядывая Марину, увидев, наконец, затворницу, так непохожую на их фантазии, которыми они делились каждый день, перемывая Марине косточки. Мимо Марины пронеслись эти унылые недовольные лица, она улыбалась, не понимая их взглядов.
Операционный блок находился на 12 этаже. Марина ехала по длинному коридору, считывая непонятные кодировки на дверях. Ее привезли в конец коридора, медсестра открыла одну створку двери с круглым иллюминатором и ввезла Марину в бокс.
- Скоро увидимся, - улыбнулась ей медсестра, погладив по левому плечу.
- Спасибо, - прошептала в ответ Марина.
Медсестра ушла, и Марина осталась одна. Сколько прошло времени, когда к ней вышла операционная сестра и заставила ее лечь на каталку, пристегнув ноги и левую руку мягкими ремнями, Марина не знала, может, полчаса, а может, пару минут – препарат полностью овладел ею, и она потеряла последнюю связь с действительностью, как ей показалось.
Каталку кто-то ввез в операционную, над ней кружили несколько рук, но она не видела лиц, рассматривая огромную яркую лампу над собой. Лампа разгоралась, и от этого набирающего силу света становилось теплее.
- Как дела? – до нее дотронулась тяжелая рука, Марина повернула голову, увидев улыбающееся даже сквозь маску лицо Александра Сергеевича.
- Все хорошо, - ответила Марина, испугавшись, что не услышала своего голоса.
- Это прекрасно, ты молодец, совсем не боишься, - сказал он, щупая ее пульс.
- Я боюсь, - честно призналась Марина. – Очень-очень боюсь.
- Главное, что мы не боимся, - сказал Александр Сергеевич. – Значит, все будет замечательно. Мы не полностью тебя отключим, но ты все равно ничего не сможешь увидеть.
- А мне и не хочется, - улыбнулась Марина, до конца не понимая: действительно ли она говорит, улыбается, или это уже наркотический сон? Она почувствовала, как по вене что-то потекло, левая рука рефлекторно дернулась, кто-то погладил ее по руке и надел на лицо маску.
- Правильно, лучше этого не видеть, - согласился Александр Сергеевич. – Тем более что ты итак все отлично понимаешь. Во время операции мы будем задавать тебе вопросы, не пугайся, если не сможешь почувствовать свое тело – это нормально, если что-то будет не так, мы тебе скажем.
- Хорошо, - сквозь маску сказала Марина, услышав свой голос через динамик,
