Тени перед чертой

вещи на то и дешевые, а у Арахны тогда не было жалования, и она скопила из каких-то своих медяков…
Но эта записка заставила Регара забыть обо всем. Он вскочил, судорожно сжимая в пальцах проклятый лист бумаги, явившийся плодом страшной ревности одного из его воспитанников и алчным тщеславием дознавателя - Персиваля, но мог ли Регар знать это? Для него это была просто страшная, убийственная улика против…
Мысли метались, Регар оглядывался – чудились в Коллегии глаза, взгляды. Казалось, кто-то сейчас войдет, догадается, прочтет! Ужас, великий ужас!
-Арахна…
Разумеется, это была она. Иначе быть и не могло. Почему она так изменилась? Почему она переживает скорбь совсем иначе? Почему она отдалилась и, самое главное, почему рядом с нею крутится этот противный Мальт?! Явно – заговор!
А может быть, нет? может быть, это лишь шутка? Если бы не был казнен Сколер, Регар так и решил бы, наверняка, что это лишь шутка, и сжег бы мирно лист и не вспомнил бы даже – ведь его воспитанники далеки от политики1 и он сам далек. Какое им-то дело до Торвуда и его договоров?
Но Сколер изменил все для Коллегии палачей. Он разрушил безопасный их мир, и сплел сомнение. Теперь ничего уже не могло восприниматься как шутка, и было одним, бесконечным кошмаром, который никакие обстоятельства, казалось, уже не могли сделать хуже, но вот – дрогнула рука, и Регар увидел, что может быть хуже, всегда может.
Темнота – удушливая темнота поднялась к горлу Регара, представилась бледная, как смерть, Арахна, поднимающаяся по ступеням эшафота уже как жертва. И привиделось, что сам Регар отрубает ей голову и та с глухим отвратительным стуком, который не спутать уже ни с чем, падает…
Почему-то в грязь.
А может быть, это не она? Регар метался по зале, но, когда его ума коснулась эта спасительная мысль, он остановился. Чуть не расхохотался: конечно, это не она! Это же Арахна, которая никогда в жизни не пыталась прожить на жалование, чтобы и прокормить себя, и крышу обеспечить и одежду. Она на довольствии казны и откуда ей знать о голоде и болезнях? Он берег ее от всего! Нет, это не она! Ей ума не хватит и желания. Ей быть Главой Коллегии, а не воителем за правду и интриганкой! Нет, это не она!
А кто тогда? Лепен? Нет, этот безумный палач с ума сходит по Арахне и скорее утопится, чем рискнет чем-нибудь, что может, хотя бы в теории, причинить ей боль. Нет, Лепен, может быть, и поглядывает в сторону заговорщиков, но из-за Арахны не рискнет.
Неужели…
Нет, нет! Регар затряс головой, прогоняя снова полезшие мысли об Арахне. Она не могла. Она – ни за что!
«А Сколер разве…»
Нет! мысли ехидствовали, сводили с ума и Регар не знал, куда стоит броситься, кого умолять и кому отрубить голову или чего еще, чтобы прекратить все разом. Он бы хотел этого. Он умер бы десятки раз, если бы это раз и навсегда позволило бы оставить Арахну в покое.
Ну не могла она!
«А Мальт почему…»
А может быть, это его месть? Почерк не Арахны и не Лепена, может быть – это Мальт мстит? Так это глупо. Подбрасывать записки… он бы придумал что-то умнее, как с Ависом.
А может быть, это Эмис? Нет, он, конечно, бард и уличный побродяжка, без пяти минут сам нарушитель закона, но…заговор?
Регар, при всей своей фантазии не мог представить Эмиса в заговоре. Даже Арахна на роль заговорщицы в его представлении выглядела убедительнее. Просто Эмис заскучал бы в политике. Да и кто, имея хоть толику здравого смысла, взял бы и поручил хоть какое-то важное дело такому вертопраху?!
Да никто!
Значит, все-таки она?! Абсурд!
Регар никогда не думал о себе как о хорошем наставнике, но все-таки полагал, что может читать Арахну как открытую книгу. Она росла на его глазах, взрослела, стала палачом. Да, у них были проблемы. Да, она ругалась и спрашивала у Регара, зачем он не оставил ее в Сиротской Коллегии, демонстративно бросала тарелки в стену, ругалась тонким голосом…
Но это все прошло уже давно. Это было частью ее жизни, их жизни. Они вместе прошли через это и теперь допустить то, что Арахна сумела скрыть такое? Как?
Но этот Мальт…и Сколер! Кто подумал бы, что скромный палач из Коллегии – заговорщик? А может быть, это его? Нет, сколько раз уже здесь убирались? Нашли бы. Донесли.
Значит – недавно? Кстати, когда убирались в последний раз?
Регар обвел взглядом комнату, но не смог понять, насколько она грязная. Все вдруг выцвело и поплыло. Единственное, что имело значение – лист в его же руке, проклятый лист, на котором было всего две строчки.
И этот лист мог перечеркнуть чью-нибудь жизнь. Эмиса, Арахны или Лепена? Регар не верил в Эмиса, не верил в Лепена и не верил бы и в Арахну, если бы не Мальт и его подозрительные отношения с нею.
Если – втянул? Все-таки втянул?!
Что могло ее – молодую девушку, не знавшую политики прежде, толкнуть на такое? Допустим, с болью в сердце, но все же, что это к ней. Прокололась бы она так наивно? Ну, сила обстоятельств – беспощадная химера, может и задеть именно таким насмешливым образом. Лист мог выпасть, мог быть забыть…
Что могло толкнуть Арахну? Регар отказывался верить даже самой мысли, но по всей его логике выходило, что больше всего (из-за Мальта, конечно), этот листок мог относиться к ней. Но Регара можно простить – он палач, а не дознаватель, это не его долг разбираться в плетениях тех самых подлых обстоятельств.
И он принял за истину в уме то, чего боялся больше всего. Он боялся за Арахну и сделал ее виновной, чтобы сразу придумать, как уберечь.
Что? Что ее толкнуло? Жажда справедливости? Так это живые люди и живая земля, везде, где есть политика, Коллегии, принцы и короли – везде! – не может быть справедливости. Все равно кто-то пойдет в обход. А Арахна еще не обрела цинизма в жизни, чтобы бороться ради борьбы.
Сочувствие? Кому палач может сочувствовать настолько? Только себе.
Любовь?..
Внезапно Регару показалось, что он нашел ответ. Все снова сошлось, а вернее – было подогнано, притянуто, но когда ты в испуге, когда рушится мир и мысли лихорадочно мечутся – все в одну минуту вдруг складывается.
Арахна, которая много лет провела бок о бок с Лепеном – это факт первый. Лепен, который ее любит – второй. Мальт рядом с Арахной – третий. Заговор – четвертый…
Сложилась цепочка. Регар понял: Арахна не соглашается на чувства Лепена, потому что любит Мальта, а тот, воспользовавшись ее наивностью, втянул ее в заговор! Арахна, никогда прежде не испытывающая никакого чувства к мужчинам, пропала! Именно по этой причине ее и смог втянуть в заговор этот проклятый…
«Бедный Лепен! Надо сказать ему, чтоб увозил ее прочь отсюда!» - пронеслось в мыслях Регара, а потом он спохватился.
«Дурочка!» - мысль вышла какой-то нежной. В конце концов, для Регара Арахна была воспитанницей, почти дочерью, он знал ее больше, чем она о себе помнила. Как можно было ему злиться на ее наивность и неразборчивость в людях, которая, как известно, свойственна людям лишь годы и раны спустя? Она не знала предательства. Ею не пытались манипулировать и управлять, так что…
Как она могла противостоять тому, с чем не сталкивалась?!
-Бедная девочка…- Регар скомкал в руках злополучный лист.
Арахну нужно было спасти. В том, что она не смогла противостоять никакой силе, была вина лишь самого Регара. Это он создал для нее клетку. Это он не давал ей ошибиться, выбирая за нее всякий раз. Это все он!
Но, с другой стороны, как иначе? Допускать ее неправильные решения? Регар не мог бы смотреть на то, как Арахна губит жизнь.
И вот, теперь в его руках лист бумаги, который перечеркивает все?
Не бывать!
Регар смял лист в пальцах еще сильнее, рассчитывая сжечь его прямо сейчас. Он, стараясь овладеть собою полностью, приблизился к небольшой печи, что хранила тепло в зимний сезон, и должна была растапливаться по утрам. Сел перед нею – запас сухих веточек есть, как всегда! Сейчас он все закончит. Сейчас он всех спасет. А когда Арахна вернется, Регар скажет ей уезжать с Лепеном.
Лепен послушает его. Он любит Арахну и увезет ее. Увезет ее от этого Мальта и заговора. И никто, никто и никогда в целом мире не угадает содержания этого листа, да и про лист этот не узнает.
Сейчас, только надо высечь искру и та побежит по листу…
Дверь резко рванулась, Регар, ушедший в свои мысли и представления, вскочил и, не думая ни о ком, кроме Арахны, сунул проклятую записку в карман мантии. Но тревога оказалась ложной – это был Лепен.
Мрачный, даже яростный, очень бледный…что-то случилось. На фоне происходящего с самим Регаром – это был роковой штрих.
-Что? – испугался Глава Коллегии. – Что за вид?!
-Арахна здесь? – спросил Лепен, не усмиряя даже перед Регаром своей яростной злости, не имевшей очевидной причины.
-Нет, сегодня же казнь…- Регар совсем растерялся. – пока она…
-Нет казни! – перебил Лепен. – Авис и Тален с собой покончили ночью.
Это было совсем невообразимое – так ошибочно подумалось Регару. Но он не успел сформулировать следующего вопроса, потому что в дверь постучали. И на этот раз предчувствие подкатило к горлу тошнотой.
Лепен повернулся к дверям, распахнул их. Регар тем временем отошел от печи, принимая непринужденный вид – сейчас при Лепене не сожжешь, еще и гость. А может быть, это Арахна? Но она не стала бы стучать в свою Коллегию.
Это была не Арахна.
Это был Персиваль  с четырьмя дознавателями за спиной. Лепен, уже забывший о договоренности, мгновенно вспомнил о ней и посторонился – хоть что-то хорошее произойдет за день.
-Добрый день, - тепло и вежливо поприветствовал Регар, хотя Луал только мог знать, каких усилий ему это стоило.
-Добрый, если не шутишь, - улыбнулся Персиваль, как будто бы не по согласованному доносу пришел, а мимо проходил.
-Какие уж шутки!
-Отлично, - Персиваль, не дожидаясь приглашения, прошел в комнату, вместе с ним прошли и дознаватели. – Мы по делу.
Регар развел руками, демонстрируя полную покорность, хотя сердце из груди и готово было выскочить.
-Поступил странный донос от неизвестного, - продолжал Персиваль, глядя куда-то мимо и Регара, и Лепена. – Мол, связана Коллегия палачей с заговором!
-Заговором? – Регар тихо вздрогнул. Еще теплилась надежда, что минует гроза.
-Донос? На нас? Да как вы…- фальшиво возмутился Лепен, но Персиваль мрачно взглянул на него:
-Я и сам не в восторге, Лепен! Вся ли Коллегия здесь?
-Нет, - ответил Лепен, увидев страх на лице Регара, но истолковал его как тревогой за Арахну. Напрасно! Ей ничего не грозило! – Арахна отсутствует, и Эмис – ученик.
-И где же они? – Персиваль лучился профессиональным обаянием.
-Эмис на площади, разбирается с отмененной казнью…
-И я, - вступил Регар, пытаясь очнуться, - хотел бы знать причину отмены казни!
-А Арахна? – продолжал Персиваль. – она разве не пришла с бумагой и не рассказала вам  о причине отмены?
-Нет, - тихо отозвался Регар. Ему не хватало воздуха, но он отчаянно удерживал свое сознание, сосредоточившись на лице Персиваля.
Вопросы Лепену не понравились и он напомнил:
-Вы пришли за этим? Можете пока начать с нас, а они скоро должны появиться.
-Ну да, - хмыкнул Персиваль, соглашаясь. – Ох, вы же знаете! Мы – дознаватели, любим трепаться. Как начнем за одно, да перейдем на другое и все – забыли, собственно, зачем пришли!
Веселье Персиваля не нашло поддержки, но дознаватель не расстроился. Регар не успел глазом