Тени перед чертой

разительная перемена. Там, где прежде она бы засмущалась, задумалась – теперь горела решительность. Жалеть себя было невыносимо, жажда деятельности открылась в ней.
Да и внешне это уже была не та Арахна. От слез и страданий, которые переполнили ее чувства, лицо ее изменилось. Казалось, что черты высечены из камня – так они заострились! а под глазами припухлость, как от бессонницы, глаза же словно подведенные. И взгляд чист, смотрит сквозь плоть, на душу – все от слез.
Такие лица бывают лишь на портретах каких-нибудь королев в последние минуты их жизни – полная достоинства суть, гордость и неизбежность, обреченность.
Мальт знал много подобных портретов в книгах о войнах, где после каждой войны, в главе итогов рисовались семьи проигравших и победивших. И в числе проигравших были те же черты и те же тени.
-Уберись от меня! – Арахна бросила это с презрением Лепену, и это было больше, чем просто фраза. Как освобождение от всего, к чему Лепен ее раз за разом пытался склонить, как первое по-настоящему серьезное собственное решение…
Она отпихнула его. И Лепен не посмел ей возразить, лишь ярость – черная змеиная ярость поднималась в нем, и сложно было сказать, что ярость эта не имеет отношения к Арахне. Конечно, она касалась и Мальта, и Персиваля, и Эмиса, но в эту минуту Лепен возненавидел и ее.
За то, что отказала. За то, что убегала раз за разом, променяла его компанию в скорби на общество дознавателя…
В конце концов, за то, что не понимала, что все, сделанное им, было сделано для ее блага! И даже совесть свою уничтожил.
А она готова идти с Мальтом!
-Если ты сейчас уйдешь, то…- Лепену нечем было ей угрожать. Он хотел сначала заявить, что разочаруется в ней, что перестанет о ней заботиться, но, взглянув на уходящую Арахну, понял, что ей плевать.
-То? – она остановилась, но не обернулась. Шанс удержать ее был.
-Я просто хочу поговорить, - напомнил Мальт, - я не забираю тебя насовсем.
А говорить оказалось сложно. Они стояли за Коллегией Палачей, в отдалении, чтобы видеть беснующуюся тень Лепена, видимо, он ходил по комнате взад-вперед, но чтобы не быть услышанными.
-Рассказывай, - велел Мальт.
Арахна пожала плечами. Она попыталась говорить отстраненной, но дрожь в голосе прорывалась, ее нельзя было убрать по одному лишь приказу дознавателя.
-Я вернулась, увидела, что у нас дознаватели. Они нашли в кармане Регара записку.
-Ты видела, как они ее нашли?
-Нет. это видел Лепен. Мы вернулись с Эмисом.
-Продолжай, - пока Арахна рассказывала о том, как Регар признался в участии заговора, как его увели и как она сама бросилась за ним (тут ее голос сдался и явственно выдал не затихшие еще слезы), Мальт думал, пытаясь понять, что смущает его больше: абсурдность произошедшего или чудовищное совпадение записки у Регара и появления дознавателей?
То есть, Регар, хоть и палач, но не идиот. Значит, понимал, что такой опасный клочок бумаги отрежет ему путь к жизни.
-Записка была смятая?
-Что? – вопреки ее представлениям, Мальт не спрашивал о том, верит она или нет в произошедшее, не задавал вопросов, которые можно было бы ожидать и, что странно – не ужаснулся. – Записка?
-Смятая она была?
-Ну…да.
Дознаватели не мнут бумаги, найденные во время обыска. Значит, Регар ее смял сам? Значит, точно понимал, что ее содержание небезопасно. Почему не избавился? Выбрось записку на улице, брось с бумагами и все – пропало доказательство! Зачем надо было держать ее в кармане?!
-Содержание ты помнишь? Дословно?
-М… - Арахна поежилась. За пределами Коллегии поднялся ветер, а она, торопясь на разговор с Мальтом, не набросила на плечи ничего. – ну…Предлагаю покончить с г. Торвудом до луны. Так продолжаться не может. Подписание мира на носу. 
-Так и было?
-Нам прочли так. А что? – Арахна почувствовала что-то новое в тоне Мальта.
-Регар не виноват, - сразу отозвался дознаватель. – Запомни, Арахна, может быть, он не был хорошим наставником и не был хорошим Главой Коллегии, но он не заговорщик. Даже думать не смей!
Арахна обрадовалась. Она не сомневалась и сама, что здесь есть какая-то чудовищная досадная тайна, но если так говорит и Мальт…
-Никто, слышишь? Никто в здравом уме не будет составлять столь нарочитую записку. Если дело обговорено, его назовут делом. А здесь все указано – срок, герцог, и то, что с ним надо покончить. Даже причина. Словом, разгаданное преступление в двух строках. Это подлог.
-Но чей? – растерялась Арахна. – То есть…кто?
-Вопрос лишь, - не слушая ее, продолжал Регар, - против кого сыграно. Это сыграно слишком наивно для главной интриги. Это что-то мелкое, какой-то личный счет. Но с кем? Вас в Коллегии четверо – записка могла попасть к нему случайно…
-Я ничего не сделала! Никто из нас…
-За всех никогда не ручайся, - Мальт помолчал почти минуту, глядя себе под ноги. – Это не наши интриги. Это точно личный счет. Кто-то воспользовался шумихой вокруг Торвуда и решил разыграть беспроигрышную карту.
-Кто? – Арахна была готова поверить во что угодно. Мальт был первым человеком в ее жизни, который говорил жестокие вещи, но складывал неведомую прежде цепочку событий.
-У палачей всегда есть враги. Впрочем, эти враги не случайные. Взять, к примеру, вашу кухонную работницу Иас. Помнишь?
-Иас?- что-то заледенело в душе Арахны.
-А что? – пожал плечами Мальт, - вы казнили отца ее ребенка. да и сыграно, прямо скажем, неумно. Чем не мотив? Стой, я не говорю, что это она, я просто показываю пример!
Он остановил рванувшуюся Арахну.
-Ну куда ты, несчастная!
-Но Регар же…- Арахна задыхалась от подступившего бешенства.
-Ты так не добьешься ничего! – вразумил Мальт. – Только хуже сделаешь и  себе, и Регару. А если это не Иас? Что ты – пытать ее будешь? А вдруг это не она?
«Хотя, что-то мне не нравится пересечение кухонных подозреваемых. Если я прав и Тален вместе с Ависом были убиты с помощью отравленных тарелок…» - Мальт вынырнул из своих мыслей и  обрушился на Арахну:
-Сейчас тебе нельзя бросаться без раздумий! Поняла? Два человека из вашей Коллегии обвинены в заговоре против Торвуда. В Коллегии, где всего четыре человека! Не многовато? Сидите смир…
Он осекся и уже совсем другим тоном спросил:
-Они делали обыск, верно?
-Верно.
-Нашли дневник Сколера?
-Нет. я спрятала его так, как ты и сказал.
-Это хорошо. То, что они не нашли…впрочем, они и не искали. Но вот  принц Мирас заинтересуется, скорее всего, содержанием дела и дознаватели нагрянут к вам с более жестокой проверкой. Арахна, - Мальт посерьезнел, входя в родную стихию, - передай мне дневник Сколера.
Она взглянула на него с мольбой. Этот предмет был ее ужасом, но и надеждой. Пока она не знала его содержание наверняка, могла думать обо всем, что ей взбредало в голову, но передать его Мальту – потерять дневник Сколера навсегда.
-Я не хочу, - она мотнула головой.
-Надо. Ты не читала его? Все, значит, отдай. Иначе…
-А если я прочту? – Арахна надеялась, что Мальт ее отговорит, но он предпринял попытку лишь для порядка:
-Назад пути не будет.
-Я хочу помочь Регару. Для этого надо разобраться в происходящем. Я не хочу полагаться лишь…
Арахна вдруг поняла, что Мальт, в общем-то, и не обещал ей помочь. Более того, она даже не заговаривала с ним об этом.
-Я не думаю, что можно что-то сделать, - мягко заметил Мальт. Как дознаватель он должен был обнадеживать своих жертв до конца, но по-человечески ему не хотелось лгать. Заговор – это серьезно. Даже если дознаватели не найдут, не придумают новых доказательств вины Регара, а, как известно, было бы желание и внезапно всплывут в памяти фразы многолетней давности, это уже грозит серьезным разбирательством.
Арахна вцепилась в его руку, чтобы не упасть. Пальцы ее были холодными, слишком холодными для молодой жизни.
-Но есть разница в том, как… - Мальт не был сторонником «а вдруг», но иногда и в нем проступало это.
Он замялся. Нельзя было договаривать.
-Если…- Арахна пыталась решиться, - ты ведь хотел, чтобы я ввязалась в заговор, так?
-Это уже в прошлом, - солгал Мальт. – И это не я хотел, а принц Мирас.
-Но я могу быть полезна?
-Если вступишь в ряды будущей Единой Коллегии. Если будешь хранить порядок и закон.
-Я не умею договариваться, - сердце у Арахны ухнуло куда-то вниз.
-Я умею, - успокоил Мальт. – Ты вступаешь в ряды заговорщиков, делаешь то, что надо, делаешь все, что я скажу или скажут другие. Взамен, я пытаюсь выяснить о Регаре. Помочь, если смогу.
-Согласна, - голос сорвался. Арахна едва удерживалась от рыданий. Все, от чего она бежала, настигло ее.
-И я не отвечаю за результат, - добавил уже опытный в переговорах Мальт.
-Да.
-Возвращайся к себе. Прочти дневник Сколера и передай мне. Встретимся здесь же, после завершения смен. Поняла?
Она кивнула – говорить сил не было.
-Я попробую узнать обстоятельства. А…забыл передать список. Завтра у вас семь казней. Ничего особенного – повешение, но есть. Большой улов. Арахна, соберись. Тебе придется быть сильной. Поняла?
Она кивнула опять.
-Поняла?
-Да. Я все поняла, Мальт.
Короткое предложение, а у Арахны в груди что-то разорвалось на маленькие осколки.
-Ступай к своим, замерзнешь, - разрешил дознаватель и, не дожидаясь ее движения, сам зашагал в сторону своей Коллегии.
***
Оставшись один на один с Эмисом, который так вражески и подло сыграл против него, Лепен метался, обрушиваясь временами на барда-палача. Лепен подбегал к окнам, пытаясь разглядеть Арахну и Мальта, не мог разглядеть их лиц – лишь очертания фигур и бесился.
-Слушай, - не выдержал Эмис, который был и без метаний Лепена напряжен: все происходящее действовало и на его нервную систему, - прекрати уже свои истерики!
-Что? – Лепен задохнулся от гнева. – да как ты…да я… это вообще твоя вина в том, что арестовали Регара?
Вот тут Эмис, уже отвыкший удивляться на бредовые обвинения, все-таки изумился и искренне спросил:
-Почему моя-то?
Почему? Да потому что ты, Эмис явно нашел записку в своем кармане, подложенную туда Лепеном и решил подставить Регара!
«Но это же ты написал записку!» - напомнил тихий внутренний голос Лепену, не позволяя ему разразиться проклятиями в направление Эмиса.
«Если бы он не был так близок с Арахной, я бы этого не сделал!» - возразил также мысленно Лепен, но совесть не утихла. Она жгла его, с каждой минутой, что отсутствовала Арахна, ожог был все больше. Казалось, что-то внутри него уже сожжено совсем. Ему чудилась странная укоряющая боль, как мелкие-мелкие иголочки по всему телу.
«Я не виноват. Я защищал Арахну» - Лепен отвернулся от удивленного Эмиса, притворяясь, что ищет за окном Арахну, но на деле, боясь, что Эмис догадается, прочтет все его мысли.
«Ты себя защищал от ее потери» - голос не желал затыкаться. Лепен стиснул руки в кулаки, сжал до боли, пальцы заныли и побелели.
-Так почему это моя вина? – наступал Эмис.
Лепен овладел собой и с трудом ответил:
-Наверняка, это твоя записка. Ты подбросил ее Регару! А тот не сообразил, или решил тебя защитить…
Голос самого Лепена затух. Он знал, как абсурдно это обвинение. Мисс тихо рассмеялся, но таким смехом, в котором нет и намека на веселье:
-Думаешь, Регар стал бы защищать меня?! Если кто и мог подбросить ему записку или подложить, да так, чтобы он не выдал и взял вину на себя, то это только Арахна. Даже не ты. Она!
Об этом Лепен не подумал. Ему даже в