Тени перед чертой

и решил действовать в другом направлении. Он подумал, что если не удается ему защитить Арахну открыто, получить ее любовь и признание совершенно явно и просто, то надо создать иллюзию того, что это будет только ее выбором.
Путь лег в Коллегию Дознания. Сегодня ему уже пришлось там побывать, правда, не по своей воле, а ради Арахны, но Лепен уже давно многое дело ради Арахны. Он откладывал большую часть своего жалования на будущую жизнь с ней, рассчитывая перебраться с нею из Коллегий в городскую черту и самому продолжить службу в Коллегии Палачей или ином месте. Ее до работы Лепен допускать не очень и хотел в дальнейшем, полагая, что с нее хватит – после рубки голов, повешения и сожжения, пусть она сидит дома. Да и ему спокойнее будет, что Арахна точно его ждет и точно только с ним.
Своими планами Лепен ни с кем не делился, вынашивал их в своем сердце, хранил надежно, как великую ценность, потому что кроме этих планов у него не было ничего – в реальности Арахна бежала даже от разговора с ним, а в мечтах и в планах – была хозяйкой в общем доме.
Дойти оказалось быстро, но вот ждать, пока дежурный дознаватель, уже видевший сегодня появление Лепена, вызовет, наконец, Персиваля и пока спуститься сам Персиваль – было долго.
Дознаватель не ждал прихода Лепена. На данный момент он расследовал дело о паре краж и не довел их до конца, делами же Талена и Ависа Персиваль не занимался. Вдобавок, он готовился к проверке, которая неожиданным горем легла на Секции Закона, затронув Дознание и Судейство и, странным образом, миновав пока Палачей. Впрочем, чего их проверять-то?  Что они…голову не ту отрубят или топор украдут?! Так это же додуматься надо, а Регар держал все документы в полном порядке и готов был в любой день предоставить полный отчет о своих действиях и о действиях своих палачей. О служебной деятельности своих палачей, как оказалось.
-Что случилось? – спросил Персиваль, проигнорировав приличие и приветствие, подобающее служителям одной и той же секции, да и просто людям.
-Поговорить надо, - Лепен был спокоен. Он уже все решил.
-Срочно? – Персиваль любил поговорить, как и всякий дознаватель, но не сейчас, когда горели все цифры, и когда эта проверка…далась она принцу Мирасу! Сидел, ничем особенно не интересовался, и вот – снизошло откровение. До каждой цифры заставил поднять данные. Заставил-то он глав Коллегий, а те, в свою очередь, своих подчиненных…
А оно не сходится! Вот сходилось, сходилось, и разошлось. И не на одного-двух человек, а уже на десять или пятнадцать. И непонятно, решительно непонятно. Как это произошло, если каждый сезон отчеты совпадали идеально. Кто этот маг, кто этот служитель рыцарей Луала который цифры подгонял столь ровно – еще предстояло выяснить.
-Хотелось бы.
-Ладно…
Персиваль сделал знак следовать за собою и Регар, зная, что отступления не будет, двинулся следом, осторожно обходя дальним шагом дежурного дознавателя.
Кабинет Персиваля был самым обыкновенным. Порядок и беспорядок мешались в нем с удивительно чутким равенством. Порядок не доходил до абсурдности, как в кабинете Мальта, но и до разброса, как у Талена – тоже.
-Ну? – Персиваль по старой дознавательской привычке закрыл за Лепеном дверь и пригласил его сесть. – Я тебя слушаю.
В своем уме Лепен представлял это иначе. Персиваль, услышав его речи, должен был немедленно ему помочь избавиться от Эмиса, но оказавшись в его кабинете, Лепен подумал, что, возможно, слегка переоценил свои фантазии.
-Ну, у нас новый ученик…
-Вместо Сколера, мои соболезнования, - кивнул Персиваль. Он уже знал о наличии нового ученика, эта новость не могла пройти незамеченной. – И ты из-за него здесь?
-Я думаю, что он преступник, - Лепен постарался отвести взгляд от Персиваля, но тот расхохотался, и это заставило Лепена взглянуть на дознавателя:
-В семье не без урода?! Был нормальный, а как стал четвертым человеком в вашей семейке, оказался преступником?
-Я подожду, - Лепену стоило большого труда не разозлиться.
-Ладно, - присмирел мгновенно Персиваль. – Ну и какой он преступник?
-Вор, - спокойно отозвался Лепен.
Персиваль любил загадки. Это когда-то и заставило его стать дознавателем. гибкий ум, позволяющий складывать самые мелкие детали в картинку, всегда восхищал его и, несмотря на все уговоры отца и матери, которые пророчили ему блестящую военную карьеру, Персиваль стал дознавателем.
Сейчас Персиваль решал загадку. Ему потребовалось около минуты, чтобы спросить:
-Тот…ну, ваш новенький, похитил сердце твоей ненаглядной Арахны? И ты думаешь, что обвинение избавит тебя от соперника? Нет, прости. Не похитил! Может похитить? Есть предположения?
Отпираться было бесполезно, и Лепен признал:
-Да.
-Это не то преступление, - вздохнул Персиваль, - если была бы хоть какая-нибудь улика, хоть что-нибудь…
Он не договорил, развел руками.
-Он жил на улице! – резко промолвил Лепен, не желая отступать. – Бард. Наверняка и памфлетист. Уверен, если покопаться в его жизни…
-Это уже интересно, - признал дознаватель, - но, опять же, без свидетельств и улик. На одних предположениях? Нет…с таким же успехом я могу обвинять тебя в том, что ты заговорщик против герцога Торвуда, ведь ты жил и дружил в одной Коллегии с преступником Сколером. Это все?
-Но что-нибудь!
Лепен не знал, что именно он хочет получить от Персиваля. Одно то, что тот его не выставил и не начал на него орать за саму идею обвинения невинного, уже стоила дорого, но Лепен не унимался. Персиваль был его единственной надеждой избавиться от Эмиса законным путем.
Персиваль, видя отчаяние Лепена и предполагая, что тот будет ему в дальнейшем очень обязан, призадумался. Он любил загадки, и это сделало его человеком определенного склада ума: теперь он пытался представлять картинку целиком и разбивал ее по кусочкам, чтобы понять, как именно разбивать, кем и когда, чтобы получить желаемое.
Персиваль желал повышения. Он хотел быть Главой Коллегии Дознания, но был очень хорошим дознавателем, что исключало такую возможность, ведь каждый наставник внутренней иерархии Коллегии понимал, что если допустить профессионала до более крупного поста, то тот может указать на чью-нибудь некомпетентность. К тому же, преступления же тоже нужно расследовать, а наставники всех уровней увязали больше в бумагах…
Которые, к слову, сейчас не сходились.
Да и Персиваль знал, что не сойдутся. Более того, он надеялся, что в скором времени будет проверка, подобная той, что сейчас пугала всю Секцию Закона и намеренно закладывал неправильные данные, точно зная, что наставник его проверять не будет, ни его ни других дознавателей, а просто сдаст, выдав их общий отчет за свой.
И это значило, что когда вскроется несоответствие для принца Мираса – полетят многие должности и тут бы выслужиться не кражей, а чем-нибудь покрупнее, как тот проклятый Мальт, разом отхвативший два громких дела: против Судейского выкормыша и против своего же дознавателя.
Одно дело – и, Персиваль не сомневался, долгожданное повышение. Одно дело весомее краж, что, как назло, попали к нему на стол в самые роковые дни.
Так как Персиваль молчал и никуда его не гнал, Лепен догадывался, что вопреки словам дознавателя, не все потеряно и есть что-то, пусть непонятное, но ведущее к заветной цели.
-Слушай, - медленно заговорил Персиваль, все еще обдумывая свое, - ты понимаешь, что будет, если вскроется?
-Ничего не вскроется! – Лепен сам не знал, как это все скрыть, хотя бы по тому, что не знал, что входит в загадочное «это», но был уверен, что скроет. Все, что надо и всех, кого надо.
-И ты понимаешь, - уже увереннее продолжал Персиваль, - что ты будешь мне за это очень и очень обязан?
-Всем, что у меня есть и будет!
-И если нас все-таки поймают…
-Я все возьму на себя. Это я ввел тебя в заблуждение. Я и только я. – Лепен был само вдохновение. Готовый на все, в эту минуту он был преданным псом Дознания, рабом своих мечтаний и ревности, которая когда-то давно родилась из светлого и нежного чувства к Арахне.
-Тогда…- Персиваль уже был готов рискнуть. Он видел, как строят карьеру другие дознаватели и злился, что не может следовать за ними, и сейчас, когда оставалось немного. Он предвкушал свой триумф и упивался властью над этим человеком, который был подвержен непонятному для Персиваля чувству. Сам Персиваль никогда и никого не любил, включая себя.
-Тогда бери бумагу, чернила и перо!
Лепен, готовый сорваться по любому слову и даже жесту Персиваля, рванулся к его столу и, судорожно вытащив чистый лист бумаги, едва не сломав перо в сильном сжатии и слегка испачкав пальцы о чернила, которые дрогнули при грубом открывании, замер, вопросительно глядя на своего благодетеля.
-Ну? – подбодрил его Персиваль.
-А…что писать-то? – Лепен растерялся, разом став из палача мальчишкой.
-Луал и Девять рыцарей! – Персиваль вознес руки к потолку, но Луал, если и слышал дознавателей. То только когда они простирали руки к небу, и в ответ осталась только тишина. – Пиши, что ты, представитель Секции Закона, Коллегии Палачей просишь о проверке всех членов своей Коллегии на приверженность…
-Всех? – испугался Лепен. – И Ара?
-Кого? А. да, всех. Не дрожи, того, чего не надо, мы не найдем. Вернее, того, что совсем не надо. То есть, того, что…ой, пиши! – Персиваль с досадой махнул рукой. – Пиши, а не то я передумаю.
Лепен торопливо скрипел пером, его пальцы дрожали, и перо грозилось сломаться, но он выводил старательно, покоряясь воле своего благодетеля.
-Написал? – Персивалю самому не терпелось приступить к своей работе, но он усиленно изображал, что ему все равно и в нем только снисхождение к Лепену. Но человек, в котором есть разум и внимание, заметил бы без труда, что все это снисхождение и равнодушие – маска.
Но Лепену было не до этого.
-Записал? – ласково спросил Персиваль. – хорошо. Дальше. Так… на приверженность к заговору против ближайшего друга короля -  герцога Торвуда.
Лепен дрогнул. Взглянул с опаской.
-Пиши, - успокоил Персиваль. – нам нужен факт покушения, покаяние заговорщика, улика или свидетельство, но сойдет и донос. Просто так мы не проверяем…пока.
Дознаватель усмехнулся.
-Но я не доносчик! – возмутился Лепен.
-Ты много хуже, - согласился Персиваль. – Но эта твоя девица нужна тебе или нет?
Лепен покорно продолжил писать.
-Опасаясь мести, - вдохновенно диктовал Персиваль, взяв деловой тон, - со стороны соратников заговора, я прошу Дознание и Судейство сохранить мое имя в тайне и не использовать его нигде, кроме официальных документов. Написал? Число, подпись.
-Что дальше? – внутри Лепена бушевало странное море. Оно наполняло его ядом, но и успокаивало этим же ядом. Он верил, что поступает правильно – надо было только убедить в этом совесть.
-Дальше…запечатай конверт. Подпиши, что в Дознание. Причем…мне. Сунь в общий разнос. Понял? Только чтоб никто не видел. Затем веди себя спокойно.
Персиваль потер руки и кашлянул:
-А ведь, вообще-то, если мы придем и ничего не найдем…хм, хм! Ты знаешь почерк Эмиса?
-Нет, он ничего не заполнял, - Лепен смотрел на Персиваля с мольбой.
-А и неважно! – Персиваль быстро выхватил другой лист, примерился и левой рукой, хотя отродясь был правшой, написал несколько строк, затем протянул лист