Невыдуманная история. Лирическая повесть

душераздирающих прощальных сцен, которых не переваривал никогда, не терпел, считая их фальшивыми и театральными. Как вдруг встрепенувшаяся спутница, в глаза ему пристально посмотрев и что-то сообразив быстро, неожиданно бросилась ему на шею и припала горячими губками к его губам, закусила губы Андреевы больно-пребольно, при этом ещё и голову Мальцева крепко ладонями обхватив, как это обычно делают женщины в кинофильмах, мужей на фронт провожая… Да так и застыла в таком положении на минуту-другую, не разжимая губ и рук своих, будто бы добираясь губами и язычком до сердца суженого и самых интимных мест, - пока одурманенный сладостью первого поцелуя Андрей не сдался и не обмяк, голову не потерял от чувств… пока сам, в свою очередь, не обнял её крепко-крепко и на сочный поцелуй девушки своим не ответил...
После этого обоих будто бы прорвало, как прорывает обычно при наводненьях и ливнях плотины, переполненные дождевой водой. Всё, что скопилось в сердцах и душах у каждого за два последние месяца, когда они по деревне под ручку как примерные пионеры ходили, ноги впустую топтали и скромничали, стесняясь чувства плотские проявлять, даже и посмотреть один на другого по-взрослому похотливо стесняясь, - теперь это всё у каждого вдруг взорвалось внутри и обильно потекло через край варевом огненным, жарким и страстным, с лёгкостью руша “барьеры” запретные, морально-нравственные, сметая условности и приличия. Они вцепились друг в друга руками, губами иссохшимися как дикие звери в добычу, и начали жадно и страстно пить один другого так, как пьёт истомившийся путник воду из родника после недельной паузы. Обоим было так хорошо, так остро, сочно и сладко при глубоком затяжном поцелуе - и томно, и вкусно, и упоительно одновременно! - что они были б согласны, кажется, так до скончания века, жарко обнявшись, стоять; и под конец упасть и умереть в объятиях…

Как долго длилась первая их “увертюра”, небесной водой омываемая? - никто из них не ответил бы. Но только когда их уста наконец разошлись и разомкнулись-разжались руки, - они оба почувствовали, ошалелые, что стали родными друг другу людьми, будто бы соединились в тот роковой момент душами.
Ничего не говоря после этого и ничего уже не спрашивая, не прося, возбуждённая поцелуем Наташа взяла Андрея за руку, развернулась, открыла калитку и молча повела его за собой в дом, как водят родители деток своих в детсад или школу обычно. И одурманенный и обмякший Андрей покорно пошёл за ней, как за мамкой телёнок, уже и не думая отговариваться и сопротивляться, не имея на это сил, обречённо решив про себя: пусть дальше будет как будет…

4

А дома их ждали, как думается, как показалось со стороны. Родители Яковлевой, во всяком случае, были уже начеку, оба одеты в нарядное и готовы к встрече, которая неожиданностью для них не стала, этаким “снегом на голову”. Оба выскочили в прихожую как по команде, как только раскрылась дверь, поздоровались, представились гостю, начали помогать раздеваться и разуваться дочери и Андрею, с которых текла вода. Когда вошедшие, наконец, разделись, переобулись и привели в порядок себя, радушные папа с мамой пригласили их в дом, в большую комнату сразу же, посередине которой располагался приличных размеров стол, ломившийся от выпивки и закусок… Идя за Яковлевыми по дому, Мальцев успел заметить, что жилище его подружки было огромным внутри, хорошо отремонтированным, хорошо обставленным. Везде было прибрано, чисто, уютно, светло. Было много мебели и ковров, изящной утвари. Для сельской местности интерьер квартиры смотрелся и вовсе изысканно и достаточно дорого, если роскошно не сказать.
В огромной гостиной смутившегося на новом месте Андрея посадили в центре стола. И пока Наташа побежала к себе в комнату переодеваться, за стол напротив него сели её родители и брат Михаил, очень на сестру похожий. Такой же светленький и пригожий, с тонкими чертами лица, свидетельствовавшими о достоинстве, о породе.
Взрослые Яковлевы поочерёдно ещё разочек представились Андрею, опасаясь, что в коридоре он их имена не расслышал и не запомнил в спешке; потом представили сына и рассказали коротко про себя. Причём, говорила в основном одна мать, Елена Васильевна. Отец же в основном поддакивал, во всём соглашался с женой, стесняясь видимо своего заикания и не желая им напрягать и шокировать гостя в первый же их знакомства день, дурное создавать о себе впечатление.
Закончив рассказ, они спросили Андрея уже про его семью, с которой им было бы, по их выражению, интересно познакомиться в общих чертах, хотя бы только заочно, пока Наташа переоденется и причешется, в порядок себя приведёт перед ужином. Мальцев исполнил просьбу, рассказал про отца и мать, образование их и место работы, про возраст. И рассказ тот его лаконичный понравился хозяевам дома: так ему показалось, во всяком случае.
Когда рассказ подходил к концу, в гостиную вошла переодевшаяся, наконец, Наташа, цветочными духами пахнувшая и кремами. И Андрей опешил от её внешнего вида, слюну набежавшую проглотил, по-новому открывая для себя эту чудную девушку в плане внешности и телесных форм, таких аппетитных и сочных для глаза. Ситцевый тонкий халатик, накинутый на неё, был на несколько размеров ей мал: Мальцев, по крайней мере, именно так подумал. Он был и короток, и узок на первый взгляд, плотно обтягивал ладненькую фигурку молодой хозяйки, сознательно позволяя всю её до мелочей рассмотреть, все наличные достоинства и прелести - даже узкие лифчик и трусики, что хорошо сквозь тонкую ткань просматривались и возбуждали гостя.
Андрей и до этого-то, гуляя с Яковлевой два месяца, понимал и видел прекрасно, какая она была фигуристая и статная, пропорциональная во всех смыслах дама. Это было заметно даже и через платья её и костюмы джинсовые, которые, к телу хорошо подогнанные, всякий раз выделяли и подчёркивали её телесную красоту… Но теперь, когда он её в халате-бикини увидел, предельно обнажившем руки и ноги, белую шею и грудь, - он понял, что и половину прелестей её не знал - её полных шикарных бёдер, в первую очередь, тугой и упругой, розовой сочной груди, что почти как на пляже курортном смотрелись, также откровенно и вызывающе… Специально ли Наташа так именно вырядилась перед ним, по-максимуму оголилась, или дома так постоянно ходила? - Бог весть. Но только остолбеневший от её внешнего вида Мальцев похотливо прищурился, улыбнулся, вторично проглотил слюну - и первый раз в жизни почувствовал, как пробегает по телу эротический мощный озноб и как нижняя часть живота его начинает при этом сладко сосать и дёргаться.
Наташа, видя восторженное состояние гостя, довольная прошла к столу, села рядом с Андреем, стала ему в тарелку еды накладывать: овощных и рыбных салатов сначала, сыра и хлеба, грибов, - обещая потом ещё и мясом его накормить, парной запечённой телятиной. Александр Михайлович, в свою очередь, предложил “накатить” за дружбу и уже было поднёс бутылку “Столичной” к рюмке Мальцева, намереваясь наполнить её до краёв. Но Андрей от водки категорически отказался, решительно загородил рюмку рукой, испугавший быстро захмелеть и расхорохориться, и потом нагородить в пьяном виде глупостей непотребных, дурачком-простачком перед хозяевами предстать. Он спиртного-то дома не пил вообще, на дух не переносил вино и водку; и никогда не курил - с 12 лет активно занимался спортом, лёгкой атлетикой в основном. А спорт и спирт с табаком - вещи несовместимые, как известно… Он даже и здесь, в стройотряде, не пил, когда деревенские мужики ему за обрезные доски самодельной сивухи налить предлагали в качестве благодарности, а то и дешёвой водки. Пил в деревне исключительно пиво в банные дни, которое командир привозил его из Смоленска. И не больше одной бутылки. Больше бы для него было уже через край, перебором было бы.
Тогда Елена Васильевна, чтобы сгладить неловкость, предложила гостю домашней наливки взамен, на собственных сливах настоянной, на что Андрей согласился, думая, что сливянка, которую ему до краёв налили - это почти что компот. Но когда он залпом опрокинул в себя фужер после вступительных слов хозяйки, предложившей тост за знакомство, - у него голова пошла кругом как при корабельной качке, и на душе стало радужно и хорошо. Отчего-то лыбиться захотелось; а потом и вовсе хохотать… Он понял, что сливянка деревенская - дело не такое простое и лёгкое, как думалось ему, чудаку, с которым-де он за столом легко справится, которое без труда осилит. Осилит-то скорее она, сливянка, его, и надо быть аккуратнее.
После второго фужера он и вовсе размяк как кисель, окосел, подурнел и поплыл: ему захотелось спать завалиться. До дома в таком состоянии он точно бы не дошёл. Тем более, что и на часах уже было далеко за полночь. За окном темень стояла такая, что хоть глаз коли. Да ещё и дождик не прекращался. По неосвещённой и не асфальтированной улице ходить было элементарно скользко и страшно: можно было упасть на колдобинах и шею себе сломать, запросто руки покалечить, ноги… Поэтому, когда хозяева предложили ему остаться и переночевать у них, клевавший носом Андрей с радостью то предложение принял. Сон - это было единственное, о чём он в гостях сидел и мечтал, чего ожидал с нетерпением.
Наташа, видя, что осоловелый кавалер ничего не кушает и не пьёт, и еле выносит ужин, с трудом уже даже и языком ворочает, чтобы на вопросы ответить, пожалела его - быстро вскочила на ноги и побежала постель стелить в какой-то дальней комнате. После чего также быстро вернулась назад, вывела его, шатающегося, из-за стола и повела на покой укладываться. Ухаживала за ним как за мужем прямо: так казалось со стороны.
Подведя гостя к кровати, помогла ему раздеться, разуться, даже и лечь помогла; после чего, нагнувшись, прильнула к нему губами и одарила долгим и страстным поцелуем как бы на десерт, от которого гостю стало сладко-сладко как от сиропа, который хотелось пить и пить без конца - и жизни радоваться… Потом она поднялась с коленок, счастливая, с головой укутала Мальцева одеялом, пожелала спокойной ночи, выключила свет и ушла. И предельно уставший и разомлевший от выпитого Андрей тут же и отключился, сном глубоким забывшись…

5

Сколько ему удалось одному поспать - неизвестно: история про то умалчивает. Но только посередине сна, глубокого и безмятежного, он вдруг почувствовал, что его будто бы придавили чем-то, и стало тяжело дышать; спать неудобно стало, переворачиваться. Он вынужденно пробудился, открыл глаза и увидел сквозь тьму рядом с собой голенькую Наташу, улёгшуюся на кровать и навалившуюся на него всем телом, обхватившую голову его руками.
- Андрюшенька, милый! Я не могу без тебя! - шептала она ему быстро-быстро, осыпая лицо и губы его страстными поцелуями. - Не обижайся, пожалуйста, милый, хороший мой, родной! И прости меня, глупую! Умоляю, прости! Не считай развратною, пошлою девкой!
- Наташ, ты что делаешь-то?! - зашептал в свою очередь и Андрей, обомлевший и испугавшийся, пытаясь от поцелуев девушки увернуться, губы подальше спрятать, которые та жадно искала, оттолкнуть её от себя. - Нельзя нам вместе спать, пойми ты, глупенькая, нельзя. Плохо это, не по-людски.