Невыдуманная история. Лирическая повесть

любовь безумную и окаянную. А всё потому, повторим, что не выдержал, парень, сдался - и нарушил данный когда-то зарок. И, потерявши голову, разум и страх, находясь в каком-то болезненном любовном угаре, взял и женился в первой половине 1980-х годов сдуру. И на ком бы? - вы думали. На удалой иногородней девахе именно, на Лильке Розовской, 19-летней пышнотелой красавице из Одессы, учившейся на втором курсе ГИТИСа, на факультете театральной критики. А ведь она, помимо провинциального статуса, была ещё и моложе его аж на семь лет, и не его совершенно круга и поля ягодка, иного воспитания и мировоззрения человек - диаметрально-противоположного мальцевскому, можно с уверенностью это сказать. Но разве ж с любовью справишься? разве ж потушишь сердечный пожар, загасишь чувства? «Не родилось ещё молодца, кто одолел бы винца!» - говорят у нас на Руси. А любовь - это вам не вино: эта напасть будет на порядок мощнее и страшнее!...
Итак, он увидел её однажды на каком-то вечере у их общих знакомых - и “погиб”, поехал умом от её красоты, взвился, вспыхнул, завёлся - и очумел, сам того не желая и не сознавая, не контролируя себя совсем! Ну как тот же ребёнок! Потому что голову моментально выключил, дурачок, и все защитные механизмы. Инстинкт же продолжения рода, наоборот, включил! Вернее, он сам собою включился, без его приказа-команды, - настолько шикарной и притягательной дамой была одесситка-Розовская! Страсть! Внешне смуглая как креолка, сочная и аппетитная как спелый персик, сладкая как шоколад, физически очень здоровая, статная, похотливая как сто чертей и как на убой откормленная, с прекрасными телесами и формами, ею откровенно выставляемыми напоказ в виде приманки, - она была для одиноких и озабоченных мужиков воистину смерти подобна. Женщиной, понимай, которых колдуньями называли в стародавние времена и безпощадно жгли на кострах, или безбожно уродовали церковники во избежание волнений и без-порядков. От которых во все времена мужикам с мозгами и головой нужно держаться как можно дальше - как от персидской царицы Эсфирь той же или от Клеопатры. Если только целыми и невредимыми они остаться хотят, не пропасть до срока!
Легко, однако ж, сказать - подальше. Но как это было сделать на практике, как?! Если озорница-Лилька весь вечер смотрела на Мальцева так дерзко и вызывающе за столом, с лёгкой издевкой даже - будто его провоцировала, проверяла на “вшивость”, внутренней силой с ним мерилась и потенцией, страстью. От её не по возрасту дерзких, нахальных и похотливо-смотрящих глаз его всего знобить и колотить начинало как молодого жеребца перед случкой, эротика могуче закипала в нём как на плите сто-конфорочной. И его как магнитом тянуло к ней, в её объятия страстные и поцелуи…

Потом хозяин квартиры завёл музыку, и они танцевали несколько раз подряд. И делали это как самые близкие, самые дорогие друг другу люди уже - грудь к груди, щека к щеке, сердце к сердцу! - не обращая внимания на присутствующих. Не целованный “девственник” Андрей настолько одурел и возбудился во время тех эротических танцев, крепко удерживая горячую Лильку в объятиях, безстыже повисшую на нём на глазах всей компании, руками его как суженого уже обвивавшую, по-хозяйски теребившую волосы на голове и даже за мочку правого уха его пару раз озорно куснувшую, - что отпускать её после такого накала страстей и откровенных намёков, после томного шёпота в уши: «как с тобой хорошо, Андрюшенька, как хорошо», - у него ни сил, ни желания не нашлось. Наоборот, захотелось продолжить танцевальный банкет, довести до логической точки.
Она тоже не захотела с Мальцевым расставаться, не раздумывая, пригласила к себе домой в добротную съёмную квартиру на проспекте Мира, где они, перевозбуждённые, и провели вместе всю ночь, дав полную волю чувствам, страстям, что с вечера обоих обуревали. В постели Лилька была ужас как хороша, вкусна, сочна и желанна, податлива и изворотлива, на всё для партнёра готовая - ну прямо как змея-искусительница из сказки, царевною обернувшаяся, что призвана была околдовать добра-молодца, одурманить, волю его похотью подавить. После чего всю кровушку из него, уснувшего, выпить - до капли.
Она и вела себя, к слову сказать, “по-змеиному”. Перед тем как спать лечь, напоила гостя вином десертным, фруктами и орехами накормила, конфетами шоколадными, после чего захмелевшему и размякшему Мальцеву небольшой стриптиз устроила, во всей красе показала себя, плутовка этакая, предварительно напялив дорогое кружевное бельё в ванной комнате, туфли на высоком каблуке надев, как это в порнофильмах актрисы-профессионалки делают. И до утра безостановочно давала жару под стать им: сама юлою крутилась снизу и сверху, подсказывала и толкала “телёнка Андрея” на самые дикие и извращённые любовные сцены и позы, утверждая в перерывах со знанием дела, что иначе, мол, нельзя: пресно обоим будет и не интересно совсем. Как в пионерском лагере! И он не получит полного сексуального удовлетворения и быстро уйдёт от неё к другой, чего ей совсем не хочется.
«Поэтому ты можешь делать со мной всё что угодно, любимый! - с придыханием шептала она ему в самые уши, язычком умело облизывая их. - Хоть на части рвать, кусать и выворачивать наизнанку; хоть даже и внутрь ко мне залезать руками и головой. Пожалуйста! Я готова! Я всё от тебя стерплю - потому что полюбила тебя безумно и безгранично!... Так что не скромничай и не стесняйся своих желаний и фантазий, какими бы дикими они ни были, договорились, родной? В сексе для меня не существует запретов, неловкости и стыда: знай и помни об этом»...

2

Утром они расстались, безумно-счастливые и угарные, оба помятые и покусанные от шеи и до живота, а вечером после работы Андрей приехал к Лильке опять. И провёл с ней вдвоём всю ночь, не смыкая глаз, озверелым гимнастом кувыркаясь на её огромной кровати. Держа в голове её совет не скромничать и не стесняться в постели, он не давал пощады ни ей, ни себе, доводил её ласками и поцелуями, а часто и кровяными засосами до судорог и истошного ору, до благого мата даже! Что ещё сильнее его дурманил и заводил, чистым зверем делал, ошалевшим от буйств ОСНОВНОГО ИНСТИНКТА и ПОХОТИ…

Потом он приезжал ещё и ещё в течение семи дней, входя во вкус и прикипая к новой знакомой и сексу намертво; прикипая и не думая о последствиях и проблемах, напрочь потеряв голову от чувств, - так ему с проказницей-Лилькой хорошо и комфортно было, по-особому масляно, горячо и сладко, остро до безобразия!.. А на исходе недели, под утро уже, Розовская, смеясь белозубой улыбкой и в глаза ему лукаво и по-собачьи заглядывая, богатые груди свои перед ним выставив напоказ, украшенные шоколадного цвета сосками, предложила им пожениться. Чтобы, как она заявила, не расставаться уже никогда, быть всегда рядом, вместе, - чем поразила Мальцева несказанно, привела в замешательство, в шок…

- Ты чего так побледнел и напрягся, Андрей? - спросила она его удивлённо, следя за ним и его реакцией. - Я что-то не так сказала; или не нравлюсь тебе?
- Нравишься, - ответил Мальцев, не кривя душой. - Очень нравишься! Не видно, что ли?
- Ну а чего же ты тогда испугался так моего естественного предложения?
- Да не испугался я! - стал оправдываться Андрей. - Чего мне пугаться-то?! Просто как-то неожиданно быстро это всё у нас с тобой происходит - как в сказке или кино. Люди обычно годами гуляют ходят после знакомства, друг к другу приглядываются, привыкают, притираются и принюхиваются, перед тем как заявление в ЗАГС отнести, мужем и женою сделаться. А мы всего неделю с тобой знакомы - и ты вдруг такое мне предлагаешь: жизнь свою со мною навечно связать. Чудно!
- По-разному у всех бывает, Андрюш, по-разному, поверь, - глубокомысленно произнесла Лилька, ладонью волосы его нежно разглаживая, со лба назад убирая их. - Когда любви у людей нет, а только одни инстинкты природные и обычаи - тогда они и ходят годами, канючат, разводят свадебную канитель; прикидывают и юлят, взвешивают про себя все плюсы и минусы, приходы с расходами, убытки с прибытками: чтобы не промахнуться, не прогадать, не влететь в чуднушку с чужим человеком. А нам-то с тобой чего резину тянуть, не поняла? - если мы безумно любим друг друга, и нам вместе так хорошо, так до одури сладко и остро! Ты вот от меня утром уходишь, а я целый день слоняюсь, больная и неприкаянная, и тебя жду, отсчитываю часы до встречи. И ничего меня не интересует уже, ничего не радует - только ты. Клянусь, Андрей!... Вот я и стремлюсь побыстрее тебя к себе привязать. Чтобы уже твёрдо знать после этого, быть абсолютно уверенной, что ты стопроцентно мой, что не покинешь меня однажды, на другую бабу не променяешь. Их тут у вас в Москве вон сколько ходит везде, хищниц коварных и злых, змей-искусительниц, охотниц за мужиками! И все сплошь голодные, похотливые, алчные и коварные; все на холостяков как дикие кошки кидаются. Страх!... Я и боюсь за тебя; боюсь, что уйдёшь от меня однажды утром и не вернёшься больше: другую норку найдёшь и другую милую… А я страшусь тебя потерять, страшусь до ужаса! - честно признаюсь в этом. Окольцевать хочу тебя поскорее, супружескими узами привязать - и только тогда успокоиться и жить счастливо. Согласись: это естественное с моей стороны желание.
-…Или, может, я не ровня тебе, москвичу, инженеру-оборонщику к тому же, сотруднику секретного предприятия? Скажи, - вдруг спросила она решительно и притворно, коршуном над Андреем нависнув, видя, что он молчит, усиленно морщит лоб, тяжёлую думу думает. - Или, хуже того, ты просто поиграться со мною решил, с моей к тебе безмерной и безграничной страстью, с моей природной доверчивостью? А на самом-то деле ты из тех лихих мужичков, удалых ловеласов столичных, пакостников-прощалыг в действительности, кто хотят лишь сливки всю жизнь с молоденьких провинциальных дур снимать, пользоваться ими на дармовщинку - и не нести потом никакой ответственности? Ты такой, Андрей, да, из той паразитической категории? Ответь мне, только честно.
- Да причём здесь это-то, Лиль, опомнись?! - “сливки” какие-то, “ловелас удалой”, “пакостник-прощалыга столичный”! Скажешь тоже! - болезненно поморщился Мальцев, слыша про себя подобное. - Да у меня, если хочешь знать, кроме тебя ещё и девушки-то по сути не было. Ты первая, с кем я сплю. Или почти первая.
- Это что значит, не поняла, твоё “почти”? - притворно опять удивилась Розовская, вся как ёж испуганный ощетинившаяся. - Ну-ка, объясни, пожалуйста, свои последние слова! И немедленно! Я - дама ужасно ревнивая, ужасно! Я уже ревную тебя, так и знай: сейчас кусать и царапать тебя, кобеля, начну, отбивать к изменам охоту.
- Да нечего там объяснять, Лиль, честное слово - нечего! Успокойся, дурочка… Просто, была у меня ещё в стройотряде девушка, летом 76-го года, в деревне Сыр-Липки, что в Смоленской области, с которой я один раз всего переспал. Но, знаешь, так переспал, в доску пьяный, что ничего тогда не почувствовал и не запомнил, и удовольствия не получил. До сих пор вспоминаю ту ночь с ужасом!... Так что можно считать, что и не было ничего, что достался тебе чистый и непорочный мальчик, этакий человекоподобный агнец. Не вру!

-…Ну, а чего же тогда ты противишься, жениться на мне не хочешь, не поняла? - всё