и стены, на которых были грязные потёки, Варвара вышла из ванной комнаты. Сколько она так работала? За окном была уже глубокая ночь, а Каролина пришла в полдень, Варвара хорошо помнила, что все стрелки были наверху. Каролины не было в комнате, она сидела на кухне за ноутбуком. На ней не было ночной рубашки, она сидела голая, поджав ноги под себя. То, что она видела на экране, терзало её, било. Варвара видела, как после каждого щелчка мышки Каролина вздрагивала, а по её тонкому нежному телу пробегала судорога. Она тихо постанывала, а из глаз капали слезы, или кровь. Варвара подошла к ней и отерла ладонью её щеки, – из глаз девушки капали слёзы, перемешанные с кровью.
«Не надо, не мучай себя», – также про себя сказала Варвара, не услышав своего голоса. Она закрыла крышку ноутбука, мельком увидев фото на страничке facebook, на котором молодой красивый парень прижимал к себе полненькую блондинку с большим порочным ртом и огромным бюстом.
– Ты разрешишь мне уйти? – спросила её Каролина, не открывая рта, голос её зазвучал внутри Варвары, красивый, очень красивый голос, она вспомнила его, когда Каролина, ещё живая, разносила всем кофе.
«Да, если ты этого хочешь», – ответила Варвара. Она обняла девушку, Каролина заплакала ещё сильнее.
Достав из холодильника большой кусок буженины, она поставила его на стол перед Каролиной. Девушка в одно мгновение проглотила мясо, с жадностью облизнув пальцы. Варвара достала из холодильника котлеты, какой-то старый салат, суп – ¬ всё съела Каролина, но не насытилась, даже живот у нее не стал выпирать, еда пролетала в неё, как в бездонную бочку. В холодильнике оставалось только сырое мясо и рыба. Варвара достала их, положив в эмалированную чашу. Каролина схватила мясо и с яростью зверя вгрызлась в него. Только сейчас Варвара заметила, какие у неё были длинные и острые клыки. Справившись и с мясом и рыбой, Каролина вытерла кровь с лица и облизала пальцы. Кровь накапала на её грудь, живот, рот улыбался, довольный, сытый – она была ужасна, как дикий зверь, и прекрасна, как древняя богиня. Глаза Каролины светились от счастья и благодарности.
«Идем, тебе надо одеться», – сказала Варвара.
Каролина послушно пошла за ней. Она долго умывалась в ванной, смывая остатки трапезы. Войдя в комнату, Каролина открыла шкаф, где не было вещей Варвары, ни чёрного плаща, ни шлема, ни другой странной одежды – это был шкаф Каролины, с красивыми легкими платьями, скромными, но волнующими. Она достала длинный, в самый пол, белый сарафан с мелкими полевыми цветами, подвязала волосы голубой лентой.
– Я красивая? – спросила её Каролина.
«Ты очень красивая, Каролина. Куда ты хочешь пойти?», – спросила Варвара.
– К нему, – твёрдо ответила Каролина.
Она вышла из комнаты и подошла к входной двери. Дверь сама отворилась, открывая выход в мир живых, туда, где стоял глухой забор из бетонных домов, где была слышна жизнь, шум машин, запах города. Варвара подошла к ней и поправила волосы. Потом достала из ниоткуда амулет на черном шнурке, это был чёрный камень, сквозь который проглядывал кроваво-красный змеиный глаз. Она надела его на шею Каролине, девушка пискнула от радости и бросилась обнимать Варвару. Каролина сняла с неё черную маску и расцеловала, шепча добрые слова. Выпорхнув, она растворилась в городе, Варвара только слышала её запах, чистый, нежный и медовый, но с несмываемыми нотками того вязкого тошнотворного вкуса, с которым она пришла.
Варвара проснулась, нет, не столько от боли, сколько от понимания того, что по её лицу что-то течёт. Она потрогала лицо,¬ это была кровь, её кровь. На лице не было повязки, бинты валялись рядом, слева от неё. Было больно, но ей это даже нравилось – лицо дышало, жило. Страшно было до него дотрагиваться, страшно узнать, какой она стала. Она села на кровати, это было легче, чем обычно, и вызвала медсестру. В черном экране напротив вместо телевизионной картинки она увидела нечёткое лицо, её лицо. Она испугалась, что ей станет страшно и зажмурилась, но страха не было. Варвара открыла глаза и стала вглядываться в себя, а перед глазами всё ещё стояла счастливая Каролина, шепчущая ей простые и добрые слова, будто бы вырванные из другой реальности, той, которая давным-давно погибла под натиском урбанизации, под натиском прогресса.
6. Фотографии
– Вы что-нибудь чувствуете? – спросил Варвару невролог, прощупывая левую ногу колодкой с иглами.
Варвара задумалась, ей хотелось понять, что она чувствует, но ответа от ноги не было. Она специально не смотрела за его действиями, уставившись в потолок, чтобы мозг не обманулся, приняв зрительный образ за ответный нервный импульс. Рядом стоял лечащий врач, он внимательно следил за Варварой, и кривыми графиками на мониторе.
– Нет, я ничего не чувствую, – ответила Варвара.
– И даже сейчас? – невролог с силой вдавил колодку с иглами в ногу. Варвара отрицательно повертела головой. Тогда он взял со столика длинную острую иглу и глубоко воткнул её в костлявую голень, практически уперев острие в кость.
– А сейчас?
– Ничего, – повторила Варвара. Из-под иголки засочилась кровь, сердечный ритм чуть скакнул, но она была спокойна.
Невролог вынул иглу, обработал место удара антисептиком и, ничего не говоря, воткнул иглу в бедро.
– Я же тебе говорил, – сказал неврологу лечащий врач.
– Да, Я помню. Хорошо то, что вы, Варвара Андреевна, не утратили возможности управлять вашей ногой. Вы можете пошевелить пальцами? – попросил невролог, Варвара пошевелила. – А теперь на правой ноге?
Варвара пошевелила, это далось ей гораздо легче, чем на левой. Левая нога будто бы спала, не сразу воспринимая команду, приходилось её мысленно проговаривать.
– Прекрасно, а теперь поднимите ногу, сначала одну, а потом другую, – попросил невролог. Варвара подняла сначала правую, легко, непринужденно, плавно опустив на койку, а потом приподняла левую. Мышцы забились диким спазмом, она поняла это потому, что не смогла выше поднять ногу, с трудом удерживая на весу. Сердце бешено заколотилось, стало не хватать воздуха, она уронила ногу на койку.
– Подышите, успокойте дыхание. Не торопитесь, Варвара Андреевна, – сказал лечащий врач. – Я думаю, что на сегодня всё. Завтра продолжим.
– Хорошо, – кивнул невролог, внимательно следя за глазами Варвары, на лицо была наложена свежая повязка, а на уже неплохо зажившей шее только гель, ей всё больше предоставляли свободы от бесконечных повязок, чтобы кожа начала сама выкарабкиваться, дышать и крепнуть.
Она не заметила, как ушли врачи. Варвара осталась одна, проваливаясь в короткие сновидения с картинами прошлой жизни. Здесь были все: и бывший муж, и Дима, Лиза, Марина и весёлый внук Павлик, с укором смотревший на неё, спрашивая: «Когда же ты придёшь, баба?». Он ещё плохо говорил, не выговаривая много звуков, родители часто его не понимали, а она понимала с полуслова, поправляя его речь, подталкивая пробовать выговорить каждый слог, каждую букву правильно. И мальчик старался, быстро уставал, убегал играть, затягивая и её в свой неведомый взрослым мир, чтобы через полчаса, через час вновь повторить то, чему учила его баба. Баба, поначалу Варваре это очень не нравилось, какая же она баба? Да и бабушка тоже звучало не очень, она чувствовала себя ещё молодой, Павлик родился, когда ей было сорок пять с небольшим. Она старалась общаться с Мариной как старшая подруга, не желая превращаться в типичную свекровь. Марина легко пошла на контакт, но продолжала называть её на «вы», часто, особенно в присутствии других, называя её ещё и по отчеству. Варвара злилась, внутренне ругаясь на Марину, и вспоминала себя, как трудно ей было общаться с родителями бывшего мужа, и как здорово, что она с ними больше не должна общаться. Её родители давно умерли, а его были живы и, судя по всему, решили пережить всех.
Она проснулась, увидела Олю, наводившую порядок в её палате, и улыбнулась.
– Оленька, – хрипящим, не своим голосом, позвала её Варвара. Она стала свыкаться с этим хрипом, вместо её голоса, гортань сильно пострадала, и никто не мог дать никакого обнадеживающего прогноза, что будет дальше. Лечащий врач, Пётр Михайлович, объяснил ей, что она должна радоваться, что у неё в принципе остался голос. Гортань восстанавливалась, неповоротливая, каждое слово отдавалось десятками острых иголок в горле, и всё же было несказанно приятно слышать свой голос, говорить.
– Да, Варвара! Вы уже проснулись? Это не я вас разбудила? – Оля подошла к ней, с улыбкой смотря на Варвару. В больших голубых глазах светилась искренняя радость и усталость, Варвара хорошо это видела в ней, как эта молодая цветущая девушка погибает на работе, вместо того, чтобы гулять, влюбляться, жить.
– Нет, я сама проснулась. Я и так очень много сплю.
– О, нет, вам надо больше спать, тогда вы быстрее поправитесь, – ответила Оля, расправляя простыню на кровати. – Может, поедим? Вы ещё не проголодались?
– Да, спасибо, – ответила Варвара. Оля хотела убежать за подносом с едой, но Варвара успела схватить её за руку. – Постой.
– Да, – улыбнулась Оля.
– Оленька, – с трудом выговорила Варвара и закашлялась. – Оля, ты когда отдыхать будешь? Ты каждый день здесь.
– Не знаю, – честно ответила Оля. – Знаете, сколько здесь больных? Я не могу просто так уйти, а у нас штат оптимизируют. Девчонки увольняются, я тоже думаю об этом, но пока не могу.
– Если есть лучше, – Варвара задержала дыхание, чтобы боль стихла. – Ты не должна здесь помирать.
– Я знаю, я уже всё решила. Мне Пётр Михайлович посоветовал, получается так, что я буду здесь отрабатывать одну смену, а в другой клинике, в коммерческой, она здесь рядом, дорабатывать. Там вообще просто, надо анализы отбирать, обещали обучить до лаборанта.
– Хорошо, а зачем тебе здесь работать? Я знаю, что здесь не платят.
– Я не брошу Петра Михайловича, и вас не брошу, и других! – твёрдо сказала Оля. – Это мой долг, и не думайте, что это так, просто сказала. Я так и думаю, так чувствую! Я с детства хотела работать в больнице, у меня мама отработала всю жизнь медсестрой, потом заразилась гепатитом и умерла, а папа нас бросил ещё в школе. У меня ещё два брата, они остались там, в Коврове. Я пойду за обедом, а то вас ждет ваш сын, он уже больше часа сидит. Может, вы с ним поговорите? Он сильно переживает.
Варвара вздрогнула, Дима здесь, совсем рядом. Она закрыла глаза, борясь с собой, и кивнула в знак согласия. Оля погладила её по рукам и убежала.
После обеда к ней пустили Диму. Сын за почти год ещё больше исхудал, небольшого роста, с коротко стриженными черными волосами и тревожным взглядом умных чёрных глаз. Варвара боялась, что он ужаснётся от её вида, но сын не отреагировал, он радостно улыбался, с любовью смотря на мать, а внутри него всё переворачивалось.
– Здравствуй, мама, – он сел рядом на стул, боясь дотронуться до неё.
– Дима, – прошептала она и протянула к нему руку, он хотел дотронуться до неё, но Варвара быстро одернула руку назад, пряча под простынёй.
– Мне твой врач всё рассказал. У тебя отличная динамика, может весной выпишут тебя домой.
– Весной, – повторила Варвар. – Как долго.
¬– Долго, –¬ согласился Дима. – Хочешь, я тебе покажу Машеньку?
– Покажи, я так и не смогла, – Варвара покосилась на тумбочку, где лежал
