брошенные неподалёку еловые лапы вспыхнули зелёным пламенем и запахли острой тёплой смолой. Игорь улыбнулся, следя за реакцией Сансиры.
¬– Я тоже немного колдун, но мои способности не сравнимы ни с Алёнкой, ни с Ксюшей. Даже Каролина и Лена перестали с ними соперничать.
«А Лена ваша жена?» – осторожно спросила Сансира, вспомнив горячую встречу двух женщин на берегу озера, и покраснела, спрятав глаза и быстрее мешая готовую кашу.
¬– Да, Лена моя жена. И Каролина моя жена, –¬ пояснил он. ¬– Лена и Каролина любят друг друга, сначала я этого не понимал, даже ревновал, а сейчас понял, как это сразу поняла наша дочь. Я всегда знал, что не могу дать Лене всего, что она хочет. Она нашла это в Каролине, а я нашёл то, что не смогла дать мне жена – в итоге все довольны, особенно Алёнка, увидев нас, наконец, счастливыми. Я долго боролся с собой, это трудно, выжимать из себя остатки прошлой жизни, прошлые запреты, и понял, что никогда бы не смог дать Лене той любви и нежности, что она искала. Плохо, наверное, что я не понимал этого тогда, когда мы все были живы, а ведь она мне намекала, звала, если так можно выразиться. А я… а что я? Вёл себя как обидчивый дурак, вот они и уехали одни с дочкой в Сочи на неделю, мы решили развестись, но Лена предложила подумать, она лучше меня, я не думаю, сначала делаю, а потом долго виню себя. А это не наш мир, точнее не твой мир, он наш, он совсем другой, и законы в нём устанавливаем мы, а не за нас.
«Вы имеете ввиду Варвару?» – ¬ спросила Сансира, снимая тяжёлый котелок с очага. Волк заволновался, заерзал на месте, и она наложила ему большую миску, которую она первой вытащила из сумки. Сансира удивлённо посмотрела на свои руки, каждый раз она вытаскивала из сумки именно то, что нужно было сейчас, не задумываясь.
¬– Варвара живая, она из твоего мира, и, –¬ Игорь задумался, как бы объяснить, но лишь пожал плечами, до сих пор сам не находя для себя логического объяснения, даже здесь ему хотелось ещё всё подчинить законам логики, и что-то получалось, пускай Лена и Каролина смеялись над ним, подшучивали, называя занудой и профессором. – Она из нашего мира тоже, как Баба-Яга, знаешь такие сказки?
«Да, знаю. Мне мама читала. А бабушка читала старые узбекские сказки, у неё была большая книжка, там рассказывали про Алмауз-Кампыр», – ответила Сансира.
– Во-во, похоже. Только во всех сказках Баба-Яга злая и уродливая, а Варвара добрая и прекрасная женщина. Когда она приходит к нам, то мы видим, какая она на самом деле красивая, но её давно здесь не было, может, так и лучше. Каролина говорила, что в вашем мире слишком много проблем, а здесь мы и сами справимся. Всё, что ты видишь, создала она, а вдохнула жизнь наша дочь Алёнка, без неё, её любви к маме, ко мне, ничего бы не выжило. Когда она пропала, её утащили вурдалаки к себе, наш мир замёрз, заснул, перестал жить.
Игорь вздохнул и уставился в очаг на пылающий камень. Сансира наложила ему кашу и протянула миску. Он с благодарностью принял еду, взял деревянную ложку и попробовал, прищурился и показал большой палец. Волк тоже довольно зарычал, медленно доедая свою порцию. Сансира улыбнулась, положила себе и стала есть. Каша действительно удалась, наваристая, с мясом, такая вкусная, что хотелось есть ещё и ещё. Котелок не пустел до тех пор, пока все не наелись, осталась половина на утро. Волк съел три порции, а Сансира с Игорем по две.
После ужина Игорь расстелил высохший лапник, соорудив две вполне удобные лежанки рядом с очагом, между ними сразу же лёг волк, фиксируя границу. Сансира обрадовалась, ей не очень хотелось спать рядом с мужчиной, пускай она и привыкла спать в набитой людьми комнате, но чтобы вот так, одна и рядом с мужчиной, без мамы, отца, брата... Она надела нижнюю рубашку и легла на мягкую, пахнущую смолой и мёдом постель. Игорь подозвал её, показал, как надо поворачивать огненный камень, чтобы не угореть во время сна, жар стал другой, но такой же манящий, приглашавший заснуть очень глубоко, так, чтобы никто не смог разбудить. Она закрыла глаза, нащупала рукой жёсткую шерсть волка, и уснула, провалившись в глубокое ничто.
Сон был тяжёлый и сильно напугал её. Она хотела проснуться, но не могла. Что-то влекло её к себе, затягивало, желая поглотить, размолоть, она думала, что это так. Прорываясь сквозь незримое ничто, она несколько раз просыпалась среди ночи, видела, что рядом спит волк, дальше Игорь, повернувшись к ней спиной. Они спали странно, как будто мёртвые, не шевелясь и не дыша. Пробуждаясь на эти короткие минуты, она явственно осознавала, насколько этот мир мёртв, что всё здесь неживое, но не искусственное, нет, неживое, она не знала, как это точнее выразить словами, слепить ощущения в ясную мысль, и засыпала, некоторое время держа перед глазами картину мёртвого сна, застывший свет от пламени очага, скрытого внутри волшебного камня – он тоже спал, как и всё вокруг, даже дождь не капал, а висел неподвижно, застыв как в стоп-кадре.
Когда она проснулась окончательно, волка и Игоря уже не было. На очаге грелась каша, оставшаяся с ужина, дождь бешено бил за стеной, громыхал гневный гром, которого не было слышно ночью. Сансира поднялась, сняла высохшую одежду, уложила бельё в сумку, надела кожаные штаны и куртку, обувь надевать пока не хотелось, так приятно было вытянуть голые ступни к горячему очагу, который больше не манил к себе. Она услышала внутренний голос, и тут же огненная стрела повторила догадку: нельзя сильно уставать, надо беречь силы, иначе… Сансира не хотела об этом думать. Сосредоточившись на том, что внутренний голос и эта огненная стрела были одной сущностью, которую вложила в неё прекрасная пэри. Что это было, и кто жил в ней, девушка не могла понять, решив хорошенько всё обдумать, когда вернётся домой.
Пришёл Игорь и волк, мокрые, но не злые, вполне довольные. Они сели к очагу, Сансира разложила всем кашу, аппетит с утра был не такой, как вечером, даже волк удовлетворился одной чашей. За всё время с самого утра ни она, ни Игорь не сказали ни единого слова, обмениваясь взглядами. Всё было и так понятно, надо торопиться, время, если оно здесь и было, утекало в пропасть, Сансире казалось, что она слышит этот частый стук капель о стенку бездонного колодца.
Она вымыла котелок, начисто вытерла его и убрала в сумку, где он тут же исчез. Сумка весила немало, но не оттягивала плечо, удобно прижимаясь к телу. Сансира плотно обмотала ноги полосой из мягкой ткани, что-то вроде портянок, натянула сухие сапоги, проверила куртку, не открыты ли карманы. Сумка вдруг стала больше, она открыла её и увидела добротную кожаную шляпу с широкими полями, как раз такую, чтобы дождь лил в сторону. Она надела её, туго завязав веревку вокруг подбородка и засмеялась, представив себя в виде средневекового крестьянина из Юго-восточной Азии, всю жизнь проводившего на рисовых полях, с той лишь разницей, что на ней был охотничий костюм, на поясе висел кинжал, и шляпа была не соломенная, а кожаная, с проволочным каркасом, чтобы её можно было свернуть и убрать в сумку. Сансира осторожно дотронулась до огненного камня, он сразу же затих, потускнел. Пальцы жгло, но не очень сильно, она быстрее убрала его в сумку, где он и пропал.
Игорь кивнул, что она готова, и все вышли. Волк побежал вперёд, показывая дорогу. Игорь выстрогал для Сансиры длинный посох из молодого дерева, увесистый, заострённый, как копьё. Им было удобно упираться в землю, она повертела его в руках, вспоминая, как брат учил драться на палках, руки легко вспомнили прошлые уроки, их шуточные бои с братом. Посох легко разрезал воздух, поражая невидимого воображаемого противника, обрушивая на его голову тяжёлые удары, протыкая, разя, защищая. Игорь с интересом смотрел за её упражнениями, переглядываясь с волком, который нетерпеливо звал их за собой дальше в лес.
Сансира наигралась, в руках разогрелась кровь, и она смело пошла за ними сквозь лес. По пути она думала, как Игорь смог его выстрогать, срубить дерево, она заметила небольшой пень недалеко от пещеры, если у него не было с собой инструментов. Так в раздумьях и созерцании открывавшегося перед ней мокрого леса, она не заметила, как они дошли до начал горной гряды. Здесь волк остановился, а Игорь, посмотрев на начавшее проясняться небо, сказал, – Это наша граница. Мы можем идти дальше, но в этом нет смысла. Путь твой прост и сложен, короток и длинен. Когда ты дойдёшь до конца, если дойдёшь, то поймёшь, что была дорога значительно короче. Я не могу тебе её подсказать, никто, кроме тебя, не сможет её найти. Но, запомни, никогда не думай вернуться по ней сюда, забудь всё, забудь нас, этот лес, это озеро, ¬этот мир. Так ты сможешь нормально жить, без проблем, как простой человек. Мне бы очень хотелось вернуться туда вместе со своей семьёй, поверь, тоска по прошлой жизни не проходит, никогда. Она вспыхивает внезапно, и тогда хочется что-то сделать, что-то нехорошее, но, пока мы будем осознавать это, мы не станем возвращаться в мир живых, там и без нас упырей хватает.
Сансира кивнула, что всё поняла. Игорь протянул ей руку, она пожала её, но потом, улыбнувшись, дождь перестал лить, обняла Игоря, как доброго друга, весело глядя ему в глаза. Следующим был волк, серьёзный, с умными добрыми глазами. Зверь охотно принял её ласку, лизнул в щёку и, как показалось Сансире, уронил две слезинки из левого глаза.
¬– Иди, солнце укажет тебе дорогу. Иди вслед за ним, а если ветер будет подсказывать другую дорогу, послушайся его, он не соврёт. Не верь скалам, они коварны и бессердечны. Внутри них ничего нет, каждая из них может привести тебя к чёрной реке. Больше ничего посоветовать не могу, я не знаю, что там находится.
«Я всё поняла, спасибо. Я дойду, обязательно дойду», – сказала Сансира, весело кивнула им, и пошла по узкой тропинке, уходящей вверх к пологому склону, усеянному огромными серыми и чёрными валунами, на которых рос тёмно-зелёный мох. Впереди виднелся сосновый лес, висевший на невысоком склоне первой горы, но до него было не меньше дня пути, как бы он не старался обмануть зрение путника. Сансира оглянулась назад, позади остались лес и две небольшие фигуры мужчины и волка, смотревшие ей вслед, а потом всё пропало, будто бы никогда и не было ни леса, ни Игоря, ни волка, только эта тропинка, огромные валуны и мох, пахнущий сыростью и плесенью.
Этой ночью Варвара почти не спала, тщетно пытаясь расслабиться и заснуть. Как только она закрывала глаза, то погружалась в картины прошедшего дня, причудливо перемешанные с событиями ночи. Иногда ей снился дремучий лес, весь залитый сплошным дождём, ливень бил в глаза, мешал дышать, и она тут же просыпалась. Побродив по квартире, бесцельно прибираясь на кухне, она старалась отгонять от себя тревожные мысли об Алексее и Викторе. Почему-то о девушке она не беспокоилась, тёплая уверенность разлилась в сердце, нет, она не верила в свои фантазии, но и не пыталась найти логического обьяснения происшедшему. В комнате до сих пор пахло мёдом и полевыми цветами, Варвара ложилась на подушку и вспоминала Каролину, видя в темноте её улыбающееся лицо. Выпитый алкоголь не хотел до конца выходить из неё, Варвара постояла под ледяным душем, постояла перед окном в спальне, слушая начало нового дня,
