открытыми глазами. Как дождь кончился, она убежала из этой пещеры в поисках другой, суше и глубже, такой, чтобы косой дождь не мог достать до неё. После этого случая она стала внимательнее следить за погодой, заранее готовясь к ночлегу.
Она шла уже много дней, так много, что они все перепутались в памяти. Для себя она отмечала каждое утро чёрточкой в блокноте, который она неожиданно нашла в сумке, но считать их она не хотела, потом посчитает, когда дойдёт до дома. Иногда ей казалось, что она идёт по кругу, настолько пейзаж был однообразен, особенно тогда, когда она попадала в лес, росший посреди широкой долины, или карабкалась по склону, сплошь заросшему густыми кустарниками, выше её роста в два-три раза. Такие места приходилось преодолевать по нескольку дней, ночуя под проливным дождём, неизменно начинавшимся ближе к вечеру, а когда силы кончались и приходило отчаянье, она находила дорогу, которая выводила её в новое неизвестное место, приходилось карабкаться вверх по голым скалам, проходить узкие тропы над пропастью, забыв уже про гнетущее чувство потерянности, неизбежности конца, что она никогда не выберется из этой горной гряды, заблудится в лесу или запутается в кустарниках, норовивших схватить её за одежду, кольнуть иголкой в шею, расцарапать лицо. Странно, но она совершенно не боялась высоты, переходы через горы, узкие тропы, отвесные скалы, по которым приходилось карабкаться. Они не пугали Сансиру, она упрямо шла вперёд, не задумываясь о том, верной ли идёт дорогой.
Она набрала воды и вернулась к очагу. Пока вода закипала, Сансира сняла куртку, штаны и обувь, положив всё сушиться рядом с очагом. Вода закипела, как всегда очень быстро, она побросала туда всего, что нащупала в сумке, поварила некоторое время, пока каша не загустеет, сняла котелок и ловким движением повернула огненный камень. Вернув котелок на камни, она удовлетворённо посмотрела в него, каша перестала сильно кипеть, медленно доходя на малом огне. Хотелось её немедленно съесть, но Сансира не позволила это себе., пора было заняться собой.
Она вытащила из сумки кусок мыла и свёрнутую в узелок одежду, грязное бельё, которое она никак не могла постирать, то времени не было, то она слишком уставала. Она разделась до гола, подождала, пока тело привыкнет к прохладе, взяла вещи и вышла из пещеры. Стоя под холодным ливнем, она застирывала бельё, отбивала его на камнях и, тщательно прополоскав под дождём, уносила в пещеру, развешивая на выступающих углах камней, стены походили на панцирь какого-то динозавра, она забыла, какого, но хорошо помнила, как он выглядит.
Закончив с бельём, дрожа от холода, она быстро намылилась сама, так торопилась, что едва не выпустила мыло из рук. Она отнесла его в пещеру и вышла. Струи дождя горячили разогретое тело, ей стало даже нравиться, захотелось прогуляться вдоль узкой тропинки, посмотреть на бушующий внизу поток воды, который вырвался из-под камней, служивших дамбой. Вода внизу бурлила, шипела и неслась с бешенной скоростью в долину, откуда она и пришла совсем недавно, успев скрыться от этой бешеной стихии в тёплой пещере. Это было страшно и завораживающе одновременно, Сансира сидела на корточках и следила за мощным потоком. Вдруг она увидела, что в этом потоке кто-то бьётся, пытается схватиться за камни, остаться, выжить. Маленький зверёк боролся за жизнь, не желая быть расплющенным бешенным потоком о камни внизу. Сансире показалось, что она услышала её крик, она поняла, что это была самка, то скулившая, то лаявшая. Это не была волчица, она уже видела волков по дороге, обходивших человека стороной, но не выпуская из виду.
Сансира бросилась в пещеру, стала копаться в сумке, пока не достала моток верёвки. Пошарив в полутьме на полу пещеры, она нашла засохшую ветвь сосны, ободрала сухие иголки и крепко привязала верёвку с одного конца, второй конец она предусмотрительно привязала к себе, чтобы ненароком не упустить верёвку в потоке. Выйдя из пещеры, она увидела, что зверёк, пытавшийся взобраться на ближайший камень, уже в другом месте, с трудом выкарабкивался на камень, испуганно озираясь, ища спасения, но перед ним была отвесная скала, а узкая тропинка, по которой в пещеру пробиралась Сансира ещё днём, была совсем в другой стороне, до которой не допрыгнуть и не долезть. Поток зашумел, желая забрать с собой свою жертву. С гор покатила новая волна, выше предыдущей, ещё немного, ещё пару метров, и она сможет дойти и до того места, где стояла Сансира, до пещеры было слишком высоко, девушка спустилась ниже, чтобы удобнее было бросать верёвку, забыв про холод и опасность поскользнуться и упасть вниз, а падать было не меньше пятнадцати метров.
Сверкнула яркая молния, осветив всю долину. Сансира увидела, что этот зверёк внизу маленькая лисичка, молодая, отчаянно хотевшая жить. Зверёк тоже разглядел человека наверху и приготовился к прыжку. Волна с шумом подкатывала к ней, время словно застыло, Сансира видела, как движется грязная вода, свет от молнии всё ещё освещал долину, а рука сама, без её команды, бросала палку лисе. Точно, палка ударила зверьку прямо в морду, лиса успела схватить её зубами, и грязный поток унёс её с собой. Сансира упала на мокрую каменную тропинку, холод камня обжёг тело, сильный рывок дёрнул её вперёд, к обрыву. Сансира упёрлась ногами, сильнее прижалась к камням. Она стала вытягивать верёвку, стараясь делать всё как можно быстрее и аккуратнее, без рывков. Наконец показалась головка зверя, крепко вцепившегося в палку. Лиса фыркала, чихала, но не выпускала палки, помогая себе лапами плыть против течения, но это было тщетно, поток рвал её за собой.
Сансира вытянула лису из воды, перехватилась и села, уперевшись ногами в большой камень, непонятно как державшийся на этой узкой тропе. Камень даже не пошевелился, она подумала, что это, скорее всего, цельный кусок породы, идущий прямо из скалы, и успокоилась, опора была надёжная. Пока она вытягивала лису, Сансира поняла, что надо мыться заново. Спина, живот, ноги, руки – всё было испачкано липкой грязью, пахнущей железом и затхлостью стоячего водоёма. Вытащив лису, Сансира не стала думать, а просто встала и, схватив зверя за шиворот, отнесла уставшего мокрого зверька в пещеру, поближе к огню.
Лиса выпустила палку из пасти только тогда, когда Сансира поставила её рядом с тёплыми камнями. Лиса устало упала на пол, закрыв глаза. Сансира сняла котелок, стараясь не набросать в него грязи с себя, навалила полную миску каши, в ту самую миску, из которой ел волк, не зря она её не выбросила, всё могло пригодиться в дороге. Оставив зверя с миской, она взяла мыло, подумала и перевернула камень в очаге, стало жарко, так не хотелось идти обратно в этот дождь. Она сделала над собой усилие и вышла. Мыться пришлось долго, грязь оказалась очень липкой, мыло почти не брало её, приходилось ногтями сдирать с себя эту дрянь. Сансира стояла на плоском камне, с которого в один прыжок можно было допрыгнуть до пещеры, не касаясь грязной тропы. Грязь пеной поднималась от селевого потока, теперь Сансира видела, что вслед за водой пошла и земля, камни, сломанные деревья. Как же здорово, что всё это внизу, далеко внизу, а к ним доходит лишь эта грязная пена, оседавшая липкими кляксами на камнях.
Отмывшись, она прыгнула в пещеру, поскользнулась, но удачно вползла внутрь, не запачкав даже пальцев ног. Лиса сидела у миски, но ничего не ела. Она оживилась, согрелась и смотрела на Сансиру умными чёрными глазами. Мех был мокрый, в грязи, но было видно, что зверёк был здоровый, совсем молоденькая лисичка.
¬– Ты чего не ешь? – спросила её Сансира, лиса выразительно посмотрела ей в глаза. ¬– Меня ждёшь?
На мгновение Сансире показалось, что лиса кивнула. Девушка села у огня, протянув к очагу ноги и руки. Огненный камень ласкал её тело, слегка обжигал, но это было приятно. Сансира встала, подошла ещё ближе к очагу, вертясь перед ним, чтобы быстрее согреться, обсохнуть, потом оделась в чистое бельё, надела футболку, штаны и носки, и села по-турецки возле очага. Повернув камень, чтобы не так жарило, она наложила себе полную миску каши и взяла в руки ложку.
– Ну, давай. Или ты боишься, сначала мне попробовать? – спросила Сансира лису, усмехнувшись краем губ.
Лиса отчётливо поклонилась, отдавая честь хозяину жилища, и стала есть. Сансира набросилась на кашу, но лиса съела быстрее. Она положила зверьку ещё, и себе с горкой. Наевшись до отвала, Сансира сонным взглядом посмотрела на лису.
– Давай спать на утро ещё осталось. Если хочешь, дам ещё, – лиса отрицательно покачала головой, Сансира не удивилась, что зверь её понимает. Стоило ли удивляться в этом мире чему-либо? Она положила высохшую куртку на пол, под голову положила сумку, и легла. Внутренняя подкладка куртки была мягкая и толстая, куртка в целом заменяла ей подстилку, не всегда можно было нарубить еловых ветвей или собрать сухой листвы. Лиса легла рядом, но не возле очага, тревожно косясь на него.
¬– Правильно боишься, он очень коварный, может усыпить тебя и тогда не проснёшься, – сказала Сансира и внимательно посмотрела на лису. –¬ А почему ты боишься? Ты разве не из этого мира?
Лиса недоумённо посмотрела на Сансиру, в дёргающемся свете огненного камня казалось, что лиса усмехается.
Низкий глухой звук отвлёк Алексея от копания в щитовой. Он прислушался, звук повторился, внося редкое разнообразие в тишину обеденного времени, когда переставала работать техника на соседних участках, пылить дорога от десятков камазов, только яркое ещё жаркое солнце, редкие порывы тёплого ветра, карканье ворон и никакой мошки над ухом, как это было бы всего месяц назад. Он хорошо помнил, как мошка может заживо сожрать человека, ощутив это на себе в тот момент, когда отсечной вентилятор с диаметром больше полутора метров сломался, впустив в монтажную зону это чёрное голодное облако. Алексей зачесался так, будто его разом укусила сотня гадких мошек, у которых кроме крыльев и тщедушного тельца были одни челюсти, по размеру больше, чем всё остальное. Мошки не было. Он с трудом переборол эту фантомную чесотку, закрыл дверцы герметичных шкафов в щитовой, проверил ящики, закрыл всё, что только можно на замки, ключи всегда оставались в замочных скважинах, но привычка запирать всё перед уходом не раз спасала от ненужных проблем, особенно в очень глухих местах, где главную опасность представлял больше не сам человек, жадный до наживы, хотя красть здесь было нечего, некуда было бы сбыть награбленное, быстро опознают вора, а дикие звери, норовившие залезть в контейнеры, операторские, построенные в один этаж с толстыми стенами, чтобы не промерзало оборудование и люди внутри. Звери врывались в щитовые, бросались на тёплые шкафы, пытаясь разгрызть кабели, и умирали от электрического тока, долго и мучительно, своей смертью создавая большие проблемы и долгие месяцы ремонта.
Он вышел из утеплённого контейнера, стоявшего на стальных опорах на бетонном фундаменте более чем в трёх метрах над землёй, и закрыл входную дверь, замок щёлкнул, дверь плотно закупорила контейнер. Он посмотрел вокруг, перед ним открывалась свободная монтажная площадка с бетонными островками фундаментов, на
