чтобы не провоцировать Элиоса.
— Не значит ли это, что Элиос и нас туда отправит? — с испугом посмотрел на него Эиринн.
— Судя по рассказу Микэля, все не так уж и плохо, но, если ты боишься, я пойму.
Эиринн вцепился в элиотида.
— Нет, я не хочу расставаться с тобой, что бы там ни было!
Дорис довольно улыбнулся и снова склонился, чтобы поцеловать Эиринна, его роскошные белые волосы рассыпались на письменном столе.
Микэль сидел возле моря. Копну его белоснежных волос трепал ветер, от чего неземной красоты образ казался ещё более невероятным, будто он был персонажем, сошедшим с полотен мифической картины, написанной рукой умелого художника. Свежий морской воздух пошёл ему на пользу, элиотид стал чувствовать себя лучше.
— Как ты, любовь моя, у тебя больше не болит голова?
Анрэй осторожно пригладил волосы на голове элиотида и нежно поцеловал за ухом.
— Знаешь, я давно думаю, — сказал Микэль, — а любил бы ты меня так же, если бы моё лицо было изуродовано? Носился бы со мной точно также? Все тянут ко мне свои руки, чтобы заполучить редкой красоты вещь, остался бы ты со мной, получи я увечье, уродство? — элиотид повернулся к нему, голубоватые льдинки его глаз внимательно изучали. Вопрос застал Анрэя врасплох.
— Знаешь, если бы твоё лицо, не преведи боги, было изувечено, не знаю, влюбился ли я бы в тебя тогда, увидев таким, но сейчас могу с уверенностью сказать, что не оставлю, как бы уродливо ты не выглядел.
— Не оставишь из жалости, из чувства долга?
— Не оставил бы из чувства глубокой любви, которая бывает лишь раз в жизни. Что-то есть преходящее, а что-то вечное. Кому-то ты интересен как красивая игрушка для забавы, а для меня — как единственный спутник в моей жизни. Я уже полюбил тебя и каким бы ты не стал сейчас, я уже не смогу вырвать тебя из своего сердца. Никогда.
Взгляд элиотида дрогнул. Он обнял колени руками, склонил на них голову и глубоко задумался, смотря на гребешки морских волн.
Элиос вошёл в лабораторию и не поверил своим глазам: за столом, на котором располагались хрустальные сферы шаров, сидел Зэн. Сидел и усмехался, будто он был здесь хозяином, а Элиос непрошенным гостем.
— Что ещё за шутки?! — не мог прийти в себя титан.
Зэн любовно погладил гладкую сферу шара:
— Разве я похож на шутника?
— Что ты здесь делаешь, как ты сюда вошёл?! — закричал Элиос.
— Тише, тише, голос будешь повышать на своего маленького любовника, на которого ты возложил венец первого элиотида за интимные услуги. "Я забочусь о вас, порок — это зло", — Зэн громко расхохотался и с вызовом, без страха, посмотрел на Элиоса: — Все твои слова и гроша ломаного не стоят, ведь правда? Все твои законы — ложь. Думаешь, никто не знает, чем ты занимаешься с Калео по ночам и почему потом он так долго болеет?
Элиос раскрыл рот, но не смог ничего сказать, он был потрясен. Ему нечего было возразить, ведь все, что сказал элиотид — правда. Особенно поразила наглая, бесстрашная манера Зэна, который разговаривал с ним без малейшего уважения.
— Ну что, Элиос, пришло время что-то менять, — ухмыльнулся Зэн, потянувшись к шарам. — Ты нам уже надоел.
— Не смей! Ты убьешь и себя и остальных! — успел закричать Элиос, но было уже поздно — Зэн вскрыл все четыре сферы. Лаборатория наполнилась фиолетовыми молниями, летающими по воздуху, словно стрелы. Элиотид с ужасом уставился на дело рук своих, не смея пошевелиться. Его ударило сильнейшим потоком энергий, свободно перемещавшихся по воздуху. Зэн замертво упал на пол. Элиос сам был охвачен ужасом и паникой, поспешно пытаясь собрать разбушевавшиеся энергии, что было не очень-то легко, в любую минуту эти тонкие фиолетовые молнии, случайно попав в него, могли убить. Титан отчаянно боролся с энергиями, сил оставалось все меньше и меньше. Он ваидел, что Зэну пришёл конец. Эти энергии могли теперь убить не только его, они могли убить всех, кто попадался на пути, спалить дворец, разнести всю Элию, вырвавшись на свободу. Элиос был сильным титаном, ему одному удалось выжить после взрыва на планете, но сейчас даже он терял последние силы. Собрав всю волю в кулак, думая не о себе, а о планете и своих творениях, живущих на ней, ему все же удалось укротить энергии, после чего титан с грохотом упал на пол.
— Что это за шум? — спросил Калео. — Такой грохот...
— Скорее, скорее! — закричали слуги. — Там, в лаборатории, Зэн и повелитель Элиос, оба лежат на полу, оба мёртвые!
— Что-что?! — переспросил Калео, побелев, как полотно. Не помня себя, парень помчался в лабораторию, на ходу спотыкаясь о ступеньки. Он больно упал, разбив колено, но, ничего не замечая, побежал дальше, ворвавшись внутрь.
— Элиос!! — закричал он таким голосом, что слуги вздрогнули. Титан лежал на полу, раскинув руки в стороны. Калео бросился к нему, склонившись, чтобы послушать, бьётся ли его сердце. Он едва уловил слабое дыхание Элиоса. Лицо титана застыло как самая изысканная и прекрасная восковая маска, но он дышал.
— Он дышит! — закричал Калео. — Он живой! Докторов! Скорее перенесите его в покои!
Слуги бросились на помощь, но никто не смог поднять титана, поэтому пришлось звать около двадцати самых крепких элийцев, чтобы сдвинуть его с места.
40
Не желая повторять историю с Наосом, Анрэй решил расставить все точки над и. Он вошёл к рабочим, ведя Микэля за руку. Пусть все знают, что его сердце навсегда занято и даже не пытаются смотреть в его сторону.
— Хочу представить вам свою вторую половину, ради которого, собственно, я и начал проектировать этот дом, — торжественно заявил Анрэй. После случая с Наосом, он уволил почти всех и набрал новый персонал. Изумленные взгляды пронзали элиотида со всех сторон. Никто никогда ещё на этой планете не видел столь прекрасного, столь загадочного существа. Микэль с раскошными белоснежными волосами, спускающимися почти до самого пола, с идеальными чертами лица и тела, в бело-золотых одеждах, прекрасный, сияющий, как бог, заставил всех замереть на месте. Элиотид был прекрасен не только внешне, от него будто бы исходила особенная аура, притягивающая всех вокруг и люди тянулись к нему, как мотыльки к неприступному солнцу. Первый этап прошли все, кто видел этого элиотида — изумление, шок. Этап второй — стремление к недосягаемому. Взгляды пронзали Микэля насквозь, жадные глаза раздевали его, воображая всевозможные сцены. Даже те, кто категорически отвергал мужчин, пускали слюну, глядя на элиотида. Микэль вовсе не приукрасил, говоря о том, что его хотят все.
С одной стороны, Анрэю было лестно держать за руку такого красавца, представляя его, как свою вторую половину: все мечтают о Микэле, но элиотид принадлежит только ему. С другой стороны, парень изошелся ревностью, видя, как смотрят на Микэля окружающие. Где гарантия, что избалованный во дворце элиотид останется с ним навсегда, что Анрэй не наскучит ему?
— Пойдём, — сказал парень, мечтая поскорее увести элиотида от этих жадных глаз.
— Давай сходим в город? — предложил Микэль. Анрэй представил, что то же самое ждёт его и в городе.
— Я думал, мы останемся сегодня здесь.
— Я хочу пройтись, — сказал элиотид, — если ты не хочешь, я схожу сам.
— Нет, я пойду с тобой! — не терпящим возражения тоном ответил элиец. Больше этого элиотида отпускать одного он не собирался.
Они гуляли по рынку, рассматривая различные товары. Анрэй присматривал вещи для будущего дома.
— Я хочу позвать лучших мастеров, — сказал Микэль, — пусть распишут стены фресками.
— Я бы и сам мог.
— Это займёт слишком много времени и я начну по тебе скучать.
Такие слова грели душу и Анрэй был готов на что угодно. Стоило ему отвернуться, как Микэля уже облепила толпа девушек, накинувшихся на элиотида, словно мухи на мёд. Они с восхищением разглядывали его, пытаясь прикоснуться. В свою очередь, Микэль разглядывал их, пытаясь рассмотреть, что за странные выпуклости у них в области груди, в Элии он такого не видел. Заметив это, Анрэй раздраженно взял его за руку.
— Этот парень уже занят.
— Да, правда? Кем же, тобой?
— Да ты тоже тот ещё красавчик! Не желаете вдвоем поразвлечься?
— Нет, не желаем, — Анрэй утащил элиотида подальше от наглых красавиц.
— Прекрати ревновать меня к каждому столбу! — сказал Микэль. — Я ничего такого не делал, просто смотрел.
"Как мучительно трудно иметь отношения с таким невозможно прекрасным существом", — подумал Анрэй.
Три дня Калео сидел возле титана на коленях, сидел возле его постели, вглядываясь в дорогие черты: быть может, что-то изменится? Он ничего не ел и совсем ослаб.
— Поешь, Калео, ты изведешь себя, — сказал Кэй, с жалостью смотря на изможденного парня. — От того, что сляжешь ещё и ты, Элиосу легче не станет.
Кэй принёс еду прямо в покои титана и заставил Калео съесть. Юный элиотид спал отрывками, как в кошмарах, будто проваливался в бездну. Он взял большую руку титана в свою маленькую ладонь, пытаясь отогреть её своим дыханием. Не приходя в сознание, Элиос бредил.
— Люблю тебя... — прошептал он.
— Что?! — встрепенулся Калео.
— Люблю тебя, мой Микэль...
Лицо элиотида исказила боль: "Микэль! Элиос до сих пор не забыл о нем..."
Титан метался на подушках и кого-то звал.
— Аргос! Аргос!
"Кто этот Аргос?" — подумал Калео. — "Он зовёт всех, кроме меня".
Аргос был титаном и возлюбленным Элиоса до взрыва. Сейчас перед Элиосом проносилась вся его жизнь. Его родная Элия до страшной трагедии. Обширные луга с нежной зеленью и цветами в окружении гор, его возлюбленный Аргос — прекрасный титан с длинными волнистыми волосами цвета меди.
— Иди ко мне, Элиос, я так давно жду тебя, — раскрыл объятия Аргос.
— Как ты, Аргос? Я так страдал, когда потерял тебя... — прошептал Элиос. — Мне не хотелось жить.
— Я знаю, — ответил титан, прости, что причинил тебе столько боли своей внезапной смертью. Помнишь, как мы счастливы были раньше?
— О да...
Элиос перенесся в то время, задолго до трагедии, когда они были вместе, валялись на сочных зелёных лугах с ароматными травами, бегали наперегонки, мерились силой. Потом, уставший Аргос лежал на коленях своего возлюбленного Элиоса. Элиос перебирал густую шевелюру его медных волос, смотрел в ясные, влюблённые только в него, глаза и, время от времени, склонялся к Аргосу, чтобы поцеловать. Сладкое, безвозвратно ушедшее время, где они были так счастливы, пока не случился взрыв.
Когда Элиос пришёл в себя после трагедии и осознал, что остался в живых только один на всей планете, что погиб даже его любимый Аргос, его охватила такая раздирающая на куски боль, что он оглашал пустую, изувеченную планету своими громогласными рыданиями каждую ночь. Смертная тоска охватила Элиоса из-за погибшей Элии, титанов, потери возлюбленного Аргоса. Только тогда он почувствовал, как невыносимо больно любить. Когда Элиос, с глубокой болью в душе, создавал свои новые творения, он думал, что никто и никогда больше не должен пережить такую чудовищную боль, какую пережил он сам. И для этого просто нужно запретить любить, чтобы избежать таких ужасных страданий в будущем. Очень долго Элиос лечил свои душевные раны, переступая через боль, шаг за шагом, возрождая родную планету, населяя её новыми жителями, пока не создал Микэля, влюбившись в
