сейчас на что угодно — стать рабом этого элиотида, валяться у него в ногах, подвергнуться любому унижению, осмеянию, только бы этот момент никогда не заканчивался. По его телу пробежали сладкие конвульсии.
— Эиринн! — услышал он голос Дориса. — Эиринн, с тобой все в порядке, ты живой? В каких мирах ты витаешь?
Парень широко распахнул глаза, Дорис смотрел на него. Он был серьёзен.
— Знаешь, меня выследил один элиотид, тот самый, который подписал приговор Микэлю. Он знает, что я встречаюсь с тобой и угрожает рассказать Элиосу. Не смотря на это, я пришел к тебе. Может это чего-то да стоит? Или ты до сих пор думаешь, что ничего не значишь для меня?
Эиринн вздрогнул, вспомнив, какая страшная участь ожидала Микэля и Анрэя — скатиться прямиком в ад.
— Ты хочешь, чтобы нас постигла та же ужасная участь?! — в страхе произнес парень. Дорис посмотрел на него, в его взгляде что-то дрогнуло.
— Если ты боишься, то я больше не приду, чтобы не компрометировать тебя, — сказал Дорис. Эиринн снова вздрогнул. Он понял, что потерять этого элиотида боится больше, чем проклятия Элиоса.
— Я готов за тобой хоть в ад, — проговорил Эиринн, но тут же прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего, выставив напоказ свои истинные чувства. Дорис посмотрел на него и улыбнулся. Но как-то мягко и совсем тепло, без издёвки, без присущего всем элиотидам высокомерия.
29
Дорис увидел в саду Калео. Это было странно, потому что Калео обычно всегда крутился возле Элиоса, но, с другой стороны, встретить его здесь своего рода было удачей. Юный элиотид нежился в лучах солнца, подставляя им свое нежное по-детски лицо. Пряди длинных белых волос падали на белоснежную тунику из тонкой ткани, скрывающую линии хрупкого тела. Налюбовавшись лотосами в пруду, Калео принимал солнечные ванны, прищурив глаза. За его спиной цвели роскошные магнолии.
— Здравствуй, Калео! — подошёл к нему Дорис. Парень вздрогнул от неожиданности. Обычно никто из элиотидов не общался с ним из-за того, что он выполнял унизительные обязанности слуги, не достойные его ранга. А теперь, когда, к тому же, титан пожаловал ему титул первого из первых, элиотиды и вовсе ополчились против него.
— Странно видеть тебя здесь, в саду, в разгар твоего рабочего дня.
— Я болею, — ответил парень, посмотрев на Дориса бледно-голубыми глазами, — Элиос сказал, что я должен принимать солнечные ванны.
— Да, слышал о трагедии с хрустальными шарами, — сказал элиотид. — Говорят, ты чуть не умер. Как же тебе удалось проникнуть в лабораторию Элиоса? — как бы невзначай спросил Дорис.
— Так как я приближенный Элиоса, у меня был ключ, но после трагедии с шарами, этот ключ он у меня отобрал, — сказал парень, повернувшись идеальным точечным профилем. Он убрал упавший на лицо длинный локон за ухо тонкой рукой, на которой зазвенел золотой браслет с бриллиантами.
— Надеюсь, ключ теперь в надёжных руках, трагедия не должна повториться, — сказал Дорис, сделав озабоченный вид.
— Да, Элиос отдал ключ Кэю, который помогает ему в лаборатории, — сказал парень, подставляя солнечным лучам другую нежную и гладкую щёчку.
— Вот и славно, что ключ в надёжных руках, — сказал Дорис, улыбнувшись. Теперь он знал, где искать ключ от лаборатории.
— Сильнее, — сказал Элиос. Зэн втирал в спину титана растительные крема, но у него это получалось довольно плохо, что раздражало Элиоса. Он скучал по нежным, ловким, заботливым прикосновениям Калео. Кто лучше позаботится о тебе, как не тот, кто тебя любит?
Зэна раздражало, что он, один из высших элиотидов, занимается такими унизительными обязанностями. Кроме того, у него ничего не выходило. Все падало из рук. Он начинал расчёсывать волосы титана и обязательно вырывал несколько, масло часто проливалось на пол, а сандалии он в который раз надевал Элиосу не на ту ногу. Раздраженный титан хотел прогнать его, но не мог отказаться от искушения отомстить за Микэля, подвергнув Зэна самой унизительной работе. В покои резво забежал Калео.
— Ты можешь идти, — сказал он Зэну, — я сам справлюсь.
Сев перед Элиосом, он аккуратно надел ему на ноги золотые сандалии, ловко их застегнув. Парень поднял голову на титана, посмотрев снизу вверх и радостно ему улыбнулся.
— Я здоров, Элиос, и могу приступать к своим обязанностям!
Видя, что Калео посвежел и светится радостью, титан тоже ему улыбнулся.
— А теперь, Элиос, я жду, когда ты выполнишь условие нашего договора, — продолжал смотреть на него и улыбаться элиотид. Титан тяжко вздохнул, подперев голову рукой. Ему больше не хотелось трогать этого ребенка, который теряет сознание в постели.
— Ты обещал мне, — начал злиться Калео. — Твое слово ничего не стоит, повелитель?
Элиос снова тяжело вздохнул.
— Ладно, но только один раз, — сказал титан, — сегодня ночью, зайдешь ко мне в спальню.
Калео настолько обрадовался, что, казалось, даже светился изнутри.
— Я сейчас не нужен? Можно, я пойду в свои покои? — взволнованно спросил юный элиотид.
— Иди, — кивнул титан. Он задумался. В конце концов, он сам это заварил и теперь приходится расхлёбывать.
Дорис длительное время вертелся возле покоев для слуг Элиоса и удача, наконец ему улыбнулась, он застал Кэя одного. Включив все свое театральное мастерство ( а оно было одним из талантов этого элиотида ), Дорис забежал к Кэю:
— Помоги, помоги, в моих покоях начался пожар!!
Парень выбежал из комнаты, в суматохе оставив на подоконнике связку ключей. Дорису повезло — на каждом ключе была гравировка какой ключ для какой двери предназначен. Быстро, как только мог, он сделал слепок с ключа от лаборатории. Сам ключ брать было опасно — пропажу сегодня же обнаружат и тогда Кэй припомнит, кто заходил к нему сегодня. Сделав слепок, Дорис побежал следом за парнем. Ему и правда пришлось поджечь кое-какие вещи в своих покоях, чтобы сымитировать пожар. Искусство требует жертв.
— Ах, спасибо, спасибо, ты смог все потушить! — рассыпался в благодарностях элиотид.
— Ты поосторожнее, — ответил Кэй, — а то ещё дворец сгорит.
— Да, да, конечно, спасибо.
Дорис отыскал Зэна, сделав ему знак, чтобы вышел вслед за ним в уединённое место.
— Это слепок ключа от лаборатории, — шепнул элиотид, вложив слепок в ладонь Зэна. — А теперь — ты забудешь обо мне, а я о тебе. Если ты донесешь на меня Элиосу, я также расскажу, что ты собирался проникнуть тайно в его лабораторию. Помирать, так с музыкой, утащу на дно с собой и тебя.
Не дав ему ответить, Дорис повернулся и пошел прочь. На лице Зэна заиграла улыбка, он сжал слепок в руке. Полпути уже пройдено. Он всегда добивается того, чего хочет.
В это утро Микэль проснулся раньше обычного. Анрэй ещё спал, уставший, хотя парень вставал раньше элиотида. Сегодня у Микэля выдалась возможность полюбоваться спящим возлюбленным. Элиотид подвинулся ближе, вглядываясь в прекрасные черты парня. Слегка провел пальцем по изящной брови Анрэя, будто рисовал его портрет. Глаза, с длинными ресницами, были прикрыты. Они всегда кажутся такими зелёными, когда он внезапно распахивает их. Микэль провел пальцами по его гладкому, красивому лбу, спустился по ровной, аккуратной переносице, к идеально очерченному рту. Эти соблазнительные губы бывали такими страстными и такими нежными, сотни раз целовали его, заставляя мурашки ползти по коже, а кровь закипать в жилах, они знали, как доставить умопомрачительное удовольствие, касаясь самых запретных мест. Микэль провел пальцами по красивым скулам, щекам с шелковистой кожей, потрогал маленькие мочки ушей, погладил по густым каштановым волосам, коснулся шеи. Анрэй распахнул свои огромные глаза и посмотрел на него.
— С добрым утром, — сказал Микэль, мягко улыбнувшись ему, охваченный ощущением всепоглощающей нежности. Анрэй молча привлек элиотида к себе и крепко обнял. Красота Микэля дурманила, опьяняла. Больше всего на свете Анрэй боялся потерять его. Парень всегда раздражался и был в ярости, когда люди пожирали его Микэля глазами, мысленно раздевали его.
Каждый элиец знал множество инопланетных языков, поэтому общаться здесь им никакого труда не составляло. По сравнению с людьми, элийцы казались слишком уж одаренными и совершенными. Анрэй слышал от кого-то из людей, что на этой планете есть народности, которые, скрывая своих жен от чужих глаз, надевают им на голову длинный платок до пят и видны только лишь глаза. Парень подумал, что в самую пору надеть такой на Микэля, когда они снова пойдут в город. Нет, они не достойны видеть даже его глаза — прекрасные, нежно-голубые глаза. Но, зная Микэля, элиотид скорее сам замотает его в этот платок, чем позволит издеваться над собой.
30
Элиос весь вечер наблюдал за Микэлем сквозь хрустальный шар. Было невыносимо больно видеть его рядом с Анрэем, в ненасытных объятиях парня. Но, не смотря на это, титан не мог оторвать взгляда от прекрасного элиотида, поражаясь самому себе, как он мог создать такую совершенную красоту, способную забрать в свои сети душу любого, кто соприкоснется с ней. Элиос решил, что Микэль должен разочароваться в Анрэе и сам бросить его. Титан пошел в спальню, погруженный в свои мысли, он совсем забыл, что его давно ждёт Калео. Юный элиотид вертелся на ложе, думая, какую позу ему лучше принять, чтобы соблазнить повелителя. На Калео была короткая шелковая туника и золотые сандалии с длинной шнуровкой, обхватывающей лодыжки. Волосы он собрал на затылке, заколов их длинной шпилькой, усеянной мелкими драгоценными камнями. Два длинных белых локона свободно ниспадали на узкие плечи. Калео слегка нарумянил щеки, губы намазал бесцветным блеском, чтобы они блестели, а ресницы подкрасил растительной краской. Он надушился разными ароматами и благоухал на всю спальню. Шокированный титан остановился в дверях. Этот мальчишка ему, как снег на голову! "Намазался, прямо как шлюха из борделя", — промелькнула мысль в голове повелителя. Калео соблазнительно ему улыбнулся, в глазах полыхало пламя.
— Я весь вечер жду тебя, Элиос, чтобы ты сделал то, что обещал.
Титан тяжко вздохнул. Он не хотел Калео, но выбора у него не было. Не доходя до ложа, титан полностью разделся и оставил одежду прямо на полу. Увидев громадную фигуру совершенно обнаженного титана, Калео покраснел, но из-за румян этого не было заметно. Перешагнув через свою одежду, Элиос подошёл к ложу и присел.
— Быть может, ты передумаешь? — посмотрел на него Элиос.
— Нет! — вскричал парень.
— Зачем тебе это надо?
— Потому что я люблю тебя и конечно же хочу соединиться со своим любимым, что же тут непонятного.
— Тебе нравится, когда я касаюсь тебя? — спросил титан.
— Конечно же. Очень.
— Ладно, — сказал Элиос, поняв, что обречён, — если ты мазохист, то я в этом не виноват, я тебя таким не создавал. Давай, раздевайся уже и покончим с этим, — сказал титан, поняв, что если сейчас не сделает этого, элиотид не оставит его в покое.
Краснея, Калео стянул с себя лёгкую тунику, под которой ничего не было. Он выжидающе поглядывал на Элиоса, но титан не торопился брать инициативу в свои руки. Какое-то время они молча лежали.
— Я тебе совсем не нравлюсь, да? — спросил, наконец, парень. — Я получился некрасивым? Всегда
