какой... Стыдно-то как... Вся пунцовая... Всяко бывало, но чтоб оказаться в объятьях у такого юного да ещё своего крестника...
Со мною вот что происходит:
— Стыжусь, смущаюсь и молюсь,
Но отдаюсь, взахлёб ебусь…
Прям на шезлонге и в углу
И отдышаться не могу.
А вот ему, хоть стыдно еть:
Но как меня не захотеть!
(И я утешала себя тем, что не я первая крёстная, которая давала своему юному крестнику.
Ещё Ал. Пушкин в малоизвестной поэме «От всеношной вечор» рассказывает, как отрок Ванюшка (12 лет) зажимал свою крёстную замужнюю Антипьевну (45 лет) в любом укромном уголке, едва оставшись наедине, и «шалил» с ней напропалую.)
— Три года ты мне снилась и вот, наконец, моя… — шептал я Полине слова любви.
— Да-да, я помню ту нашу встречу, я тогда моложе и лучше, кажется, была... Я была уже готова дать тебе, к чему лукавить, а ты ещё не был готов взять, хотя и хотел меня, но я предчувствовала, что в один из моих приездов ЭТО произойдёт, ты преодолеешь предрассудки и робость, и вот ОНО — момент истины...
....
А дальше только помню, как качались фонари...
Как колыхались её неохватные тугие груди, и всё же я ухватил их обеими руками а, её дебелые пышные ляжки скользили по моим плечам и щекам, её шикарная попа пружинила на лыковом шезлонге: помоги, владыко, чтоб выдержало лыко...
...
— Мальчик мой, да ты сломал мне целку.
— Поля, шутишь, как можно, неужели ты до сих пор ещё... А я-то думаю, почему так туго входит, что-то мешает, пришлось поднажать, взломал врата рая и почувствовал себя в раю...
— Да ладно, не парься, ты прям поэт, просто я умею контролировать вход, мужикам это нравиться, вроде как ломают целку и балдеют от восторга.
— Но я-то у тебя первая?!Значит не дашь мне поспать.
Дорвался до теткина тела.
И у меня тут всё впервые: в первый раз дала такому молоденькому кавалеру, прямо в день приезда, да на балконе, в халате на голом теле, на скрипучем шезлонге, при незапертой двери, на закате дня.
Да не бойся ты: сестрица сюда не зайдёт, она сразу всё поняла, когда мы пошли на балкон, мигнула мне, буду ублажать тебя до утра. Передохнул? Давай ещё...
Иль ЭТО только снится мне...
Утром проснулся поздно. Полина уехала, не дождавшись обеда и не попрощавшись.
На закате дня стою на лоджии, грустный, охладелый, в полумраке любуюсь жёлтыми огнями уличных фонарей.
Кто-то вошёл на балкон и расположился на шезлонге. Полина? Ты вернулась?.. Лицо полузакрыто платком, но тот же халат на одной пуговице, те же груди и ляжки,те же нежные мягкие волосики на лобке.
Вроде она, но только моложе...
Во мне всё помутилося и сердце вновь забилося...
— Поля, милашка, как же я люблю тебя...
Сорвана последняя пуговка с халата Полины, халат распахнулся: все на виду, но она или не она?
Обмануть меня не трудно и вот уже прелестные ножки в туфлях взлетели мне на плечи... И опять я взломал врата рая и ещё раз очутился в райских кущах и на полных грудях...
А дальше уж не помню, как качались фонари...
К утру лыко не выдержало двоих, шезлонг развалился...
Днём я спросил:
— Ма, тётя Поля уходила, а потом вернулась что ли?
— Ну да, я сама удивилась, ты чё, говорю, одной ночи не хватило наговориться?
— Ну да, говорит, продолжили про жизнь, немного про любовь...
— Про любовь? Ты чего сдурела, рано ему.
— Надеюсь, ты к ней не приставал? А она к тебе? В девках-то, ох бедовая была, да ныне остепенилась. Хотя всё равно любит надеть такой халат, чтоб и титьки, и ляжки видать... Смотри у меня. Легко поддаться чарам. Помни, кто она, и кто ты. Тянет вас, вижу, друг к другу.
Долго разговариваете, хихикаете. Смех-то смехом, глядь, а ОНА уж кверху мехом... Ой, боюсь, у вас до ЭТОГО САМОГО дойдёт, уж очень сестрица горячая и слаба на передок; не дай бог: огласка, пересуды...
И потекли года и больше никогда я не встречал такие прекрасные волшебные перси-округлости как у тёти Поли.
— Когда и где в какой чужбине,
Несчастный, ты забудешь нас?
— Ах, перси-холмы, где вы ныне?
И кто теперь сжимает вас?
А уж передок её выше всяких похвал, выше прелестей рая: ах, долго я забыть не мог его прелесть, едва ль в округе целой найдёте вы ещё такой:
Когда и где в какой равнине
Забудешь ты её перёд.
Ах передок твой, где ты ныне,
И кто теперь в тебя суёт?
...
А потом вернулся из поездки отчим и на закате дня у них в спальне заскрипела кровать…потом ещё раз на рассвете... И потекли привычные скучные будни, как говорится:
Люди женятся, ебутся,
А мне не во что обуться…
Не судите, да не судимы будете.
Всё ЭТО потому пишу, что сам давно уж не грешу…
Няня и Коля
— Вот ты, писатель, собираешь байки о курьёзных интимных случаях, о запретной любови, в нашем селе, бывают ли у няни шашни с воспитанником, — начала рассказ няня Екатерина.
Так и быть, захотелось выговориться, но на условиях тайны, имена изменишь и даже наше село Личадеево назови селение NN. Да было ЭТО у меня с воспитанником Колей.
Я и сейчас-то баба третьей молодости и вполне могу обольстить даже молодого, а тогда ядрёная, жаркая, грудастая, жопастая, давно не ёбаная, а тут юный отрок рядом, подрос и вдруг вижу пиписка у него уже вполне.
У меня что-то ёкнуло, бес вселился в промежность: как бы этот писун да в мой канал, в мою коробочку, заполучить.
Начинаю осторожную подготовку, обучаю целоваться по-взрослому, читаю ему «Детство Тёмы» и от себя добавляю в красках, как у Тёмы с няней была взрослая любовь, что он с ней женихался, целовал её по-взрослому и она позволяла ему ласкать лобок и промежность ладошкой, а потом позволяла всё-всё, как это всё, скоро узнаешь.
— Хочешь со мной, как Тёма с няней...
— Ещё как хочу, но боюсь у меня не получится, догадываюсь, что значит всё...
— А ты не бойся, слушайся меня и всё у тебя получится.
И выбрав момент, целую его взасос, как и ожидала, у него встал.
Он краснеет, бледнеет, волнуется, задрожал, а я расстёгиваю пуговки халата, показываю свои шикарные тугие ляжки и груди, зажмуряюсь и призывно дышу: я, мол, полусонная, доступная, бери меня всю, как женщину, я больше не няня, а баба и он поплыл, захотел, воспылал.
Когда-то давно мне тринадцатилетней сломал целку сорокалетний дядя, как там в песне:
Я у Кати на кровати
Три копейки потерял
И за эти три копейки
Кате целочку сломал!
Теперь в возрасте всё наоборот: он молод, я постарше и предвкушаю: сейчас сломаю ему целку.
Начинаем шутливую борьбу, он робко несмело тискает мои титьки, тычет членом в ляжки, я играюсь: то да, то нет, то может быть, то подожди, то не сейчас, закрой дверь: бормочу: мимо-мимо, милый, не ТУДА и добавляю шёпотом: куда суёшь, ведь жопа там, он тотчас вынимает и снова ищет вход.
Но наконец я раздвинула ляжки, загнула салазки и сама вставила член ТУДА, где море огня, где для него рай, где мёд и нектар-амброзия и едва всунув ТУДА свой инструмент, мужики теряют голову и заверяют меня: ради ЭТОГО и живём.
Подробности хочешь, ну обычное дело, когда у мальчонки первая женщина.
Первый раз, как это бывает, он от волнения кончил быстро, потом уже без сумбура и суматохи, преодолев стыд, стеснение и дрожь, кончаем одновременно, а позже, прежде чем он кончит, долго меня дрючит, руками жмёт титьки, а членом строгает мой канал азартно, упоительно, как и положено новичку, я кончаю трижды и подмахиваю и постанываю, а он шепчет слова любви: моя прекрасная няня, ты самая желанная, кончить в тебя и ничего больше в жизни не хочу, лишь бы любить тебя ещё и ещё, впрочем в этот момент все партнёры так мне говорят...
Иногда он просит ЕЩЁ, но не вовремя, я: нет-нет, не можно, дома мы не одни, держи всё в тайне, иначе меня прогонят со двора, считай, что ничего не было и давай больше не будем, согласен?
Попробовал, теперь успокойся, договаривайся теперь с девицами юными стройными, на селе немало тех, кто уже утратил невинность и могут ответить на любовь.
Так нет же хочет только меня.
Но куда там, едва остаёмся вдвоём, заваливает меня поперёк кровати, мои ноги взлетают ему на плечи (трусы я уже не одевала) и...
Вот мой Коля отслужил срочную и будто не было трёх лет разлуки, едва вошёл, не поздоровался, сразу швыряет меня поперёк кровати и...
Я видела из окна, что он идёт ко мне, и сняла трусы.
Спрашиваешь, когда закончился Колин роман со мной? Ну как сказать.
Женился он на стройной первой красавице на селе, завёл любовницу-модель.
Я уже нянчу его дитё, но каждую пятницу, лишь солнце закатится, навещает меня, невзрачную пышку, без талии, швыряет поперёк кровати, сначала сунет в попу, вынет и ТУДА... Объяснить, почему его желание не проходит, а я не перестаю быть желанной — не могу: воля неба, чтоб было так.
Иной раз: утром — с женой, в обед — с любовницей, вечером — со мной: такой ненасытен в блуде... Были ли у нас на селе другие случаи, чтоб отрок с няней?
Может и были, да кто ж сознается. Никто свечку не держал.
***
Вон няня Дуня перестала мыться в бане с воспитанником Ваней: он хвастается, что сумел ей вдуть три раза, раз в бане, мокрая была, распаренная, отбивалась, но он якобы долго её уламывал: раздвинь ляжки, покажи промежность, открой вход, видишь как мой писун хочет тебя, бушует от нетерпения, хватит меня мучить, тебе со мной будет хорошо, она: нет и нет, не стыдно тебе, я же твоя няня, а ты вон что удумал, ну если только... Хотя бы дай обсохнуть...она не успела договорить, а он уже, повалил её мокрую в корыто, сам раздвинул ляжки, загнул салазки и засадил до упора и застучали яйца по жопе и овладел её сокровищем и попробовал её мёд, ох и сладкое это дело.
Потом два раза — в предбаннике, пока полотенцем её обтирал, отбивалась, но вяло, сама ухватилась за член и сама вставила. Потом оделись, пора домой, а она:
— Ещё будешь?
— А то, — у него тут же встал, задрал ей подол, поимел её стоя, она даже заорала, а он ноль внимания, ебёт и ебёт..
Она смеётся, выдумывает он всё, подростковые фантазии:
— Да он домогался, с детства его мою в бане, ничего не предвещало, всегда был скромный мальчик, и вдруг у него на меня встал, меня, видите ли, захотел «почувствовать», но я не дала, и не дам, я няня или давалка, да и не даю я малолеткам, во всяком случае не было такого, чтоб такому юному дала, не верю я рассказам, что с отроками иногда лучше, чем со взрослыми.
И про себя: может что и было у меня с Ванюшей в бане, да не признаюсь я, буду отрицать, раз он проговорился, паразит, и нашу тайну выдал.
Поломалась я, конечно, для виду, да куда ж в бане деваться, никто ещё не избежал неизбежного, если время пришло и оба хотят: оба распаренные, разгоряченные, он впервые в упор смотрит на мой «треугольничек», потеребил волосики на лобке, я потрогала его причинное место, у него встал: ого, каков, я так и села в корыто... Конечно, я была у него первая...
***
Няня Нюра рассказывала: да причем тут курьёзы, ничего необычного, дело житейское, я его ласкала, лелеяла, целовала много лет, он подрос, как тут не воспользоваться, если, конечно, няня не дряхлая старушка и он не рохля. Тогда няня легко может добиться желаемого, обычно в помощь приходит печка, баня, ванная, даже сеновал, там живее интимные желания, если, конечно, взаимные.
Ну мы вместе как- то выпили, где же кружка? И вдруг не я его, а он начал меня ласкать, целовать, тискать, наши сердца забились в унисон, оба дрожим, наши руки засуетились, он расстегнул мне кофточку, тискает груди, я расстегнула его ширинку, трогаю его инструмент... Конечно, я была у него первая...
***
Няня
