Глафира признаётся: у нас ЭТО случилось в день прощания, он вырос, мой срок закончился, вечером поезд, обнялись, плотно прижались, но что это? Он целует меня в губы, почувствовал во мне женщину и как я хороша, только в миг прощания, а я почувствовала его конец даже через одежду, оба начали лихорадочно раздеваться... «Прощались» и давали обещания всю ночь до утра... Вот и солнце встало, и я наконец встала, но у него снова встал... Вот так бывает, нянчила его лет пятнадцать, ни разу он не показал интерес к моим женским чарам и меня ни разу не посетила мысль, мол, подрастёт и у нас случится любовь, и я услышу волшебные слова: Глаша, я хочу тебя, дай пое@ать. Именно такие слова, по её словам, услышала моя подружка няня Нина от своего подросшего воспитанника.
— А ты? Неужто дала? И он тебя сразу и прямо ТУДА в шерсть? И ты подержала в руках ЕГО? А что потом?
— А ты как думаешь! — и Нина счастливо засмеялась, а мне немного взгрустнулось.
...Конечно я была у него первая…
***
— А меня мой воспитанник Васенька поёбал меня, спустя несколько лет, как расстались, он уже срочную отслужил, — рассказывала бывшая Васина няня Матрёна.
Зашла его проведать, вспомнить золотые деньки.
Он взял гитару и спел трогательную солдатскую песню, намекая, что это про меня и про него:
Сидели мы и ты читала
Как пулемёт та-та-та.
Не слушал я, меня смущала
Твоя опорная плита.
Держаться сил больше нет мочи,
Мой взгляд упёрся в твой "перёд",
Моё дремавшее "шептало"
На боевой вскочило взвод.
И завалив тебя на спину,
Раздвинул ляжки: ты моя.
И твой канал моим «затвором»
Надёжно плотно запер я.
Отложил гитару и всё у нас случилось, как в песне: я пыталась возразить: не поздно ли, Васенька, запирать мой канал твоим «шептало», ведь я тогда моложе и лучше, кажется, была, но ты ни разу не попросил, а ведь счастье было так близко, как много времени оставались мы одни, один твой намёк и я бы дала и протянула ноги.
— Лучше поздно, чем никогда, тогда глупый был, не понимал, как ЭТО приятно и сладко, и вообще зачем ЭТО нужно мужчинам.
И только сейчас понял, как ты хороша, какой стан, как прекрасно сложена, какая высокая грудь, какие тёплые упругие ляжки, и вообще желанна…
Ой, ну если, по правде, всё было совсем не так: едва мы обнялись при встрече, сразу без слов упали на кровать, и, не раздеваясь, занялись любовью и только утолив первую страсть, разговаривали и пели, разумеется, чередуя это с совокуплением и обнажившись.
Потом еще было у нас на природе, но приходилось таиться, я-то тогда давно уже замужем была, двух дочек замуж выдала, и он был женат на молоденькой, а вот поди ж ты, хотел меня, бывшую немолодую уже няню.
Потом мы вместе изучали
Курс подготовки боевой
И иногда в лесок ходили:
«Канал ствола» прочистить мой!
Увы, я была у него не первая, тем более он не был у меня первый.
***
— А вот мой племянник и воспитанник Дима поёбал меня в первый раз за полгода до окончания моего служения няней, прямо в ванной, ах, это было прекрасно, он весь мокрый в пене и я мокрая в пене, а ему всё нипочем, епёт и епёт, ведь полгода ждал моего: ДА, момента истины и дождался наконец минуты верного свиданья,-делилась воспоминаниями няня-тётя Клава.
Он и раньше просил: няня, дай вдуть, а то помру от несбывшегося желания, говорил, что Коля уже давно няню Катю ебёт, Ваня свою няню Дуню в бане уебал, няня Глаша дала своему подопечному Вове на сеновале, и все довольны и счастливы, а ты всё трусишь… Откладываешь главное дело моей жизни, нет и нет, погоди ещё, говоришь, время не пришло, может потом... Когда потом-то… И на возраст не ссылайся, такую ещё больше хочу...
Но я всё раздумывала, полгода терзалась сомнениями: ДАТЬ или НЕ ДАТЬ влюблённому юноше и хочется, и колется и служебный роман не одобряется и разница в возрасте велика и дело рисковое и отговаривала его от ЭТОГО: да враки это всё, говорю. подростки всё выдумывают, чтоб похвастаться, не было ещё у них ничего и не будет, и не слышала я, чтоб няня, даже молодая, давала воспитаннику, а мне-то вон сколько лет, и не шантажируй, не помрёшь, никто ещё от желания не помер, и почему-то одновременно раззадоривала его матерными словами (некоторых моих любовников сильно возбуждает, когда призываю их: ну же, давай, поепи, епи меня, наконец, хватит ласковых уговоров),а я, если решу, ДАМ тебе поебать меня взаправду, и побывает твой юный грубый охочий фуй у меня в нежной, мягкой горячей хвизде, ведь ты сильно хочешь именно ЭТОГО, не красней, не стыдись, не стесняйся этих слов, это всё правильные слова, без них ЭТОГО не бывает, а если тебе мой мёд понравится, придётся по вкусу, будешь ебать меня целых полгода... Некоторые мужчины уверяли меня, что и живут-то только ради хвизды... Один день не получил доступа к пизде и белый свет не мил и всё из рук валится, видишь как всё серьёзно, так что не торопи события… Подумай ещё, укрепись в желании, успеем ещё… И если до ЭТОГО дойдёт, скрывать будем очень строго, я ведь не только няня, но и тётка твоя...
Как я и замышляла, полгода у нас была подготовка, платоническая любовь с разговорами, невинными поцелуями, понемногу давала волю его рукам, потискать титьки, залезть под юбку, и там пошуровать, всё он делал нежно и аккуратно, и наконец я решила: прочь сомнения: ДАМ и на полгода случилась у нас плотская любовь.
У меня любимая поза-стоя, прислонюсь к стенке или даже к дереву, чуть подол приподниму, ляжки почти не раздвигаю, партнёр-любовник сунет мне свой стояк в «треугольничек», под лобок, и его член тут как тут, получает вход без поиска, к его некоторому удивлению, легко входит в мой канал до упора и заскользил-зачастил, он ё@ёт, а я ликую, только попа об стенку пружинит. Это особенно важно для неопытного новичка.
Обычно я Диме в ванной спину тёрла, а тут почувствовала: пора пришла ДАТЬ ему, теперь или никогда, впереди у нас всего полгода, зашла в ванну, прислонилась к стенке, зажмурилась распахнула халатик, всё на виду и груди и ляжки, что всегда завораживает мужчин, только у ленивого не встанет, он всё понял, мигом вылез из ванны весь мокрый, в пене, прижался ко мне, обхватил талию, я обхватила его полами халата и… Конечно, я была у него первая… И он конечно не первый...
Ну потом тайком по субботам мы занимались любовью, закрывшись в ванной целых полгода, даже если в квартире были не одни… Вот все домочадцы заняты важными делами, а мы е@ёмся в ванной, стоя, в упоении, забыв обо всём, невзирая на риск: застукают. Ну конечно первый медовый месяц мы любились не только по субботам и не только в ванной, а по возможности — каждый день, иногда всю ночь, иногда весь день. Как вспомню, истома по всему телу.
Н-да, хорошее было времечко, но быстро закончилось и больше никогда я не встречалась с ним, помнит ли он свою первую?
Да и кому же первой быть как не няне.
***
Няня Глафира как-то разоткровенничалась:
— Случалось даже, что я в один и тот же день давала и отцу и сыну и... мужу. Тут главное, чтоб каждый думал, что он у меня единственный: все трое довольны и мне весело...
Отец его меня вначале не замечал: жена красавица, не мне чета.
Но вот остались вдвоём, он положил руку мне на титьку, ни секунды не колебалась, переложила-на ляжку и начала расстёгивать ему ширинку.
И вот мы опустились прямо на пол на половичок и начали услаждать друг друга. Он ебёт аккуратно, с чувством с толком с расстановкой и вдруг говорит:
— Можно я в тебя кончу?
Батюшки-светы, а куда же ещё! Я, конечно, знала, что иногда кончают не ТУДА, но это не для меня, по-мне, уж лучше не начинать.
Оказалось, что жена перестала позволять ему кончать в тело и он обратился за помощью ко мне.
***
А тут и сынок Коля подрос. Как-то проснулся, умылся, я ему:
— Садись за стол, покормлю.
А он:
— Сначала хочу попробовать твой «мёд».
— Батюшки-светы, да кто ж тебя таким словам научил?
— Отцу давала, и я хочу тебе вдуть, — и цап меня за титьку.
Э, думаю, чему быть, того не миновать... Дам разок, он и успокоится.
Я руку его переложила себе на ляжку, достала из ширинки его «орудие», боже, когда оно успело так вырасти...
Опустились на пол на половичок и начали ублажать друг друга. Он ебёт аккуратно, весь в отца, но кончил без спроса... И попросил добавки: завтрак и обед пропустили, поужинать всё же захотели...
Мой Коленька оказался молодой да ранний, чего только не придумывал потом в следующих встречах: то давай попробуем стоя под душем, то сидя в воде в ванной, то сделай ему «мостик», то — отклячь попу.
Но быстро убедился, что лучше, чем уложить меня поперёк кровати, не бывает: глубоко, туго и пик блаженства.
Ну и конечно совал мне везде: и в рот, и между титек, и в попу, и под мышку, и в ляжки.
Везде хорошо, но ТУДА лучше и всегда кончал только ТУДА.
На картине: Прекрасная Няня NN выходит из реки NN, на берегу её c нетерпением ждёт юный воспитанник NN и романтический интим на природе...какая прелесть снять с мокрой бабы,которая только что вышла из воды,трусики и лифчик,раздвинуть её тугие ляжки и .... Дела давно минувших дней: когда-то и я так же ждал свою такую же няню на берегу реки Тёша…
Сказание о попе и работнике его Балде
Нанял поп Балду, на все руки мастера.
— Как зовут тебя, раб божий?
— Ебитак, — отвечает.
— Ну и имячко. Из малороссов что ли?
И попадья поинтересовалась, как звать тебя, добрый молодец?
— Балда я, по-прозванью Ебитошка — и смерил её оценивающим взглядом: какая высокая грудь, какая пышная попа, эх хорошо бы за такую подержаться, да не про меня это богатство.
— Экий ты смешной какой: да не смотри так неосторожно, могу подумать что-нибудь не то... Чего уж там, уже подумала, но выбрось, парень, ЭТО из головы, это невозможно…
И про себя: во всяком случае, вот так сразу, на первом свидании, в первую же ночь, нет-нет, не дам, сначала подразню, помучаю...
Раздевать меня глазами
Очень даже можно,
А захочешь поебать,
Это невозможно!
И дочка Маша, на выданье, спросила про имя.
— Жарко меня зови, — и пристально посмотрел ей в глаза, она и зарделась: как он смотрит на мои ножки и грудь, неужели... С ним... Мне суждено стать женщиной...
Изба-пятистенка, между комнатами двери нет, только полог. Балде постелили на ночь в девичьей, на кушетке у окна.
Попадья засомневалась:
— Как бы они ночью-то не сладили, молодые, кровь горит.
— Не говори глупостей, молод он ещё и глуп для этого, да и так наработался за день: и захочет, да не сможет.
— Ну не знаю, даже на меня посмотрел, как мартовский кот.
— Не выдумывай, спят они уже, давай займёмся любовью.
Молодым всё слышно: Маша заворочалась на кровати, у Балды встал.
Он шмыг к Маше под одеяло:
— Давай и мы с тобой, как они.
— Не могу я, без папенькиного благословения.
— Маманя, тут мне Жарко...
— Ебитошка, открой окошко.
— Не надо, Ебитак, — не согласился папаня.
— Слышала? Папаня разрешил.
— Слышала. Ну раз так, давай, да потише ты, не части, кровать скрипит, поглубже можешь... Кончил. Доволен, марш на свою кушетку, может утром ещё дам... Не последняя у нас ночь, милый мой Жарко, мне ещё перед женихом надо будет оправдаться, ты-то у меня первый, а не он, а я у тебя первая?..
Тут поп заснул, а попадья шмыг к Балде на кушетку под бочок.
— Ты чего?
— А ты не понимаешь? Холодно там, а у тебя жарко, погрей меня.
— Да ты сама жаром пышешь, ну тогда раздвигай ляжки, загибай «салазки»...
У Балды
