домом. Я догнал его.
-Папа, хочу поговорить с тобой о Саше. Я понимаю твое желание узнать о ней побольше, но прошу тебя не старайся быстро все разведать или сблизиться с ней. Она слишком восприимчива и сейчас это может очень навредить ей.
-Каким образом? Ведь я хочу для тебя, а значит, и для нее всего только самого лучшего.
-Да, я знаю, но... Это непросто объяснить... Сейчас нельзя нарушать ее душевный покой, она напугана, ей хотя бы с собой справиться.
Отец посмотрел на меня удивленно, однако не стал больше задавать вопросов, а я решил сменить тему:
-Почему не спрашиваешь о маме?
-Я все о ней знаю.
-Следишь за ней?
-Наблюдаю со стороны, не приближаясь. Я ведь в Питере часто бываю.
-Ах, да, у тебя же там основной бизнес. Ты вроде даже квартиру в Питере купил.
-Да, купил. Можешь приходить в гости в мои приезды, если захочешь. Или когда меня нет. Дам тебе запасные ключи.
-Зачем? Ты ведь наверняка не один живешь.
-Ошибаешься.
-Я думал, что ты давно нашел кого-нибудь. Три года ведь уже прошло с вашего развода.
-Последние годы, когда ты закончил колледж и уехал учиться в Москву, мы жили практически порознь, хотя и в одной квартире. Я неделями маму не видел, а домой она приходила, только чтобы взять запас одежды и выспаться. У нас не осталось общих тем для разговоров. Знаешь, как я мечтал вернуть те времена, когда она еще не работала в своем институте. Тогда мы были по-настоящему вместе. А незадолго до развода, когда я купил билеты на премьеру в театр, оттуда мы вообще в разные стороны с ней разъехались.
-Она не раз говорила мне, что по-прежнему любит тебя.
-Знаю. Я тоже ее люблю. И мне никто другой кроме нее никогда не был нужен.
-Почему же ты ушел от нее?!
-Она захотела развода. Я был против. Да и ты во всем осуждал меня. Что я мог сделать?
-Да как же ты можешь?!– воскликнул я.
-Я анонимно спонсирую ее исследования. Смотри, не проболтайся. Что еще я могу ей дать в свои годы? Ты повзрослел и отделился, мой бизнес она презирает, секса у нас не было уже не помню сколько, зачем я ей. Она живет своей наукой. Это мне всегда хотелось семейного уюта, – он отвернулся.
Мама была моложе отца на 8 лет. Меня она родила достаточно рано, почти сразу после защиты диплома. Микробиолог по специальности, она очень страдала от того, что в свое время из-за меня ей пришлось на долгий срок отказаться от любимого дела и просто работать на кафедре. Детский сад, начальная школа, частые больничные – то ветрянка, то прививки, мои секции, бассейн и дополнительные занятия в студии – у нее ни на что другое больше не хватало времени. И только последние годы, когда я уехал, ее приняли в научную лабораторию, и она полностью окунулась в свои исследования.
-Слушай,– сказал я отцу,– у тебя случайно нет ничего для сердца?
-А в чем дело?– удивился он.
-Что-то оно мне последнее время покоя не дает. Мне с Сашей проблем выше крыши, а тут еще вы со своей любовью.
-Есть Доппель Герц. Но могу простой валокордин накапать.
Вечером он сказал, что поможет мне через свои питерские и московские связи, и кроме этого оплатит любые мои расходы, связанные с фирмой и Сашей. А я впервые наглотался валокордина.
***22
Среда3
Утром я проснулся оттого, что Саша ворочается рядом. Обычно она спала очень тихо. Я открыл глаза и внимательно посмотрел на нее. Конечно, она тут же отвела взгляд, но мне все сразу стало понятно.
-Когда ты научишься просто озвучивать свои желания?– засмеялся я, на что она ответила:
-Никогда! Ты сам должен...
Главной приманкой с самой первой нашей встречи для нее были мои поцелуи. Но сейчас, когда доходило до секса, слава богу, сопротивляться она перестала. Хотя то и дело все-таки пыталась ограничивать движения моих рук, но я уже слишком хорошо знал, что последует за этим. Так и случилось – тело ее отвечало мне лучше любых слов. И как только в ней уживалась какая-то просто архаичная стыдливость с такой чрезвычайной чувственностью? Но, задавая себе данный вопрос, я отлично знал ответ – они были всего лишь двумя сторонами одной медали, как инь и ян, как ночь и день. Каждый раз узнавая о ее прошлой жизни что-то новое, какие-то детали и события, о ней самой я знал и понимал все с первой нашей встречи и даже раньше – с того самого первого взгляда десятилетней давности. Сейчас я благодарил свое подсознание за самый верный и прицельно точный выбор. Благодарил за то, что по-настоящему счастлив, и даже за то, что ощущаю счастье одновременно с не проходящей болью в груди, с постоянным страхом потерять это счастье и эту не проходящую боль.
Когда мы отдыхали, я сказал:
-Сегодня можно посмотреть город, у нас всего три дня. Дела с отцом я почти решил. Ты хорошо спала?
Она приподнялась и склонилась надо мной:
-Конечно. Только вот поцелуев было маловато, мне не хватило.
Я чмокнул ее в нос и засмеялся:
-Ишь, какая сластёна, хочешь раскрутить меня на повтор? Не выйдет. Пора завтракать.
Но она очень нежно поцеловала меня в губы и проворковала:
-Я так люблю на тебя смотреть. Ты безумно красивый, мой любимый самурай.
-Опять ты за свое? Но целоваться я тебя все же научил,– рассмеялся я. Пришлось зажать ее и продолжить, я не мог сопротивляться ее желаниям.
Естественно, на завтрак мы припозднились. Отец сел с нами.
-Ешьте, а я на вас погляжу и чаю еще выпью. Игорь ушел на пробежку, такой спортивный малый.
Однако отец заметил смущение Саши и, взяв свою налитую чашку, сказал:
-Совсем забыл, позвонить нужно. Пойду к себе в кабинет.
Хотя я прекрасно видел, что он посматривает в приоткрытую дверь, как мы, смеясь, дурачимся, и как Саша кормит меня со своей вилки. Казалось, она ничего не замечала, потому что постоянно искала контакт с моими глазами, ходила за мной хвостиком, держась за край моей одежды в страхе хоть на минуту отсоединиться от меня. А отец почти неотрывно смотрел только на нее. Я ничего не мог с этим поделать. Хорошо, что со мною рядом ее ничто не напрягало. Ей было просто необходимо ощущать меня телесно, и для этого она по возможности старалась находиться почти вплотную рядом со мной. Это на ферме у Мастера она могла увлеченно целый день заниматься лошадьми, кормить кур или играть с Гермесом. Здесь же не имелось никакой живности, с которой она чувствовала органическую связь.
Когда мы позавтракали, и Саша ушла переодеваться для поездки по городу, отец спросил меня:
-Как мама восприняла твою женитьбу?
-Она пока ничего не знает.
Он помолчал, потом сказал:
-Выходит, я первый. Рад этому.
Вечером, вернувшись после поездки и поужинав, мы собрались к утреннему выезду. Я хотел обсудить с отцом последние детали, но Саша пришла в кабинет и села рядом, уютно прижавшись ко мне сбоку.
-Понравился ли вам Стокгольм?– спросил отец.
Мы поговорили о наших экскурсиях, но как только отец забыл мои предупреждения и стал расспрашивать Сашу о наших дальнейших планах, я вывел ее за руку в гостиную, где Нимбл смотрел какой-то фильм. Дело в том, что отец пожелал Саше быть храброй. После этих слов я отчетливо почувствовал, как моей руке передалась едва ощутимая дрожь, прошедшая по ее телу.
-Я ведь просил тебя не пугать ее!– в сердцах сказал я ему в кабинете.
-Разве я пугал?– изумился он.
-Ты пожелал ей быть храброй, намекая этим, что ей самой придется себя защищать. Но ты забыл, что теперь это исключительно моя забота!
-Как я уже понял из бесед с ней, Саша очень умная девочка. Ты напрасно волнуешься, она не настолько беспомощна, чтобы так опекать ее,– вновь начал отец, но я прервал его:
-Ты ведь ничего о ней не знаешь! Прошу, не делай то, о чем я тебе говорил. Я понимаю твой повышенный интерес, но пойми, сейчас по отношению к Саше он совершенно неуместен. Ходил ли ты когда-нибудь по тонкому льду на озере, готовому в любой момент треснуть под тобой? Так вот она все время по такому льду ходит.
Он попытался смягчить мой гнев:
-Мне понравилось, как она заботится о тебе...
-Хватит! Ничего больше не говори. Просто помоги мне защитить ее.
-Я лишь хотел убедиться в том, что она искренна с тобой и действительно любит тебя. Юные девушки часто фанатеют по красивым мальчикам с экрана. У них в головах слишком романтические бредни по этому поводу. Мало ли было обожательниц твоей внешней привлекательности. Но брак вполне способен разрушить такие фантазии очень быстро. Тем более что ты со своим бескомпромиссным характером сам будешь способствовать этому. Вы женаты всего неделю и общаетесь слишком короткий период, чтобы узнать друг друга. Ты же сказал, что после учебы она совсем недавно вернулась в Россию, тогда как ты можешь быть уверен в серьезности ее чувств, в том, что с ее стороны это не ветреная влюбленность в красивые глаза своего кумира?
-Главное, насколько сильны и серьезны мои чувства к ней.
-И насколько?
-Пойми, это не сиюминутный порыв и не временное ослепление. Мы слишком долго шли навстречу друг другу. И я готов для нее на все, мне никто больше не нужен.
-Ты вроде никогда не был похож на однолюба. Помнится, до недавнего времени рядом с тобой всегда крутились привлекательные особы, и ты совсем их не чурался.
-Насчет однолюба – кто бы говорил. А привлекательные особы... я же не святой и не монах отшельник, однако ни одна из них никогда не интересовала меня более чем на одну ночь. Но сейчас все изменилось, у меня есть только Саша.
-Хорошо, если так. Однако ты сказал, что она единственная дочь состоятельных родителей, которые наверняка все ей позволяли. Не передумает ли эта избалованная девочка уже через месяц-другой играть роль примерной жены? И, кстати, что ты имел в виду, сказав, что вы слишком долго шли навстречу друг другу? Вы были знакомы раньше?
-Да, были. Но на этом всё! Мне нужно выспаться перед дальней дорогой, а долгие разговоры утомляют. К тому же, избалованная девочка без меня не ляжет, будет ждать.
Я не зря спешил. Саша уже отчетливо дрожала, и Нимбл поэтому пытался ее как-то отвлечь, принес чай, включил какой-то видеоклип, укрыл пледом. Когда я вышел из кабинета, он вздохнул с облегчением.
***23
Четверг3
С утра за руль сел Нимбл. Прокручивая в памяти слишком внимательные взгляды отца на Сашу, я понимал, что он боится поверить в ее искренность, поскольку не раз сталкивался с притворством и ложью. В первую очередь его смущала внешность Саши – то, что она выглядела значительно моложе своих лет. Ведь я и сам поначалу ошибся в этом.
Но главное, он давно перестал доверять людям, а женщинам в особенности. Однако я не считал нужным доказывать ему хоть что-то. Для меня, даже если бы Саша изначально решила притворяться, не играло большой роли. Я прекрасно понимал, что все равно никуда не отпустил бы ее от себя, она была мне необходима сама по себе. Ее мысли, суждения, привычки я узнавал только сейчас, постепенно. Многое в ней до сих пор было скрыто от меня или еще только формировалось. Но ведь и она находилась в том же положении в отношении меня. Мы каждый день, соприкасаясь, как бы прорастали друг в друга невидимыми нитями, которые меняли нас и связывали все сильнее.
Вряд ли отец был способен понять меня. Их отношения с матерью основывались совсем на других принципах. Для него было бы немыслимым переспать с женщиной в первый день знакомства, с мамой они встречались больше года, прежде чем пожениться. Но то, что за этот год они узнали привычки друг
