друга и мнения по разным вопросам, совершенно не спасло их от отсутствия глубинного взаимопонимания. В конечном счете, это и привело их к разрыву. А Сашу я ощущал практически частью себя. И точно так же, как она полюбила бы во мне даже преступника, в ней я полюбил бы даже притворщицу и лгунью. Но лучше бы она притворялась, лишь бы ее не мучили страхи, лишь бы не сминали ее личность каким-то жестоким прессом.
Я смотрел на нее украдкой, чтобы не растревожить, и хотел лишь одного – чтобы ее маленькая ручка всегда покоилась в моей большой руке.
Домой мы попали только к ночи. Я отпустил Нимбола и сообщил Антохе, что его дастер возле моего дома, и я жду от него свою ауди. А кроме этого сообщил охранной фирме, что мы вернулись. Они подтвердили, что в курсе моего прибытия и держат ситуацию на контроле. В мое отсутствие они установили обзорные камеры перед входом в подъезд и на моей лестничной площадке, вывели оба изображения на монитор, который теперь находился рядом с входной дверью. А кроме этого в квартире появились камеры слежения везде, кроме спальни и санузла, и сразу три скрытых кнопки срочного вызова.
Саша после дороги крайне утомилась, отказалась от ужина, выпила только немного молока и легла. Она словно сникла, чем крайне меня встревожила. Но увидев мою реакцию, улыбнулась:
-Вот ты и дождался моих критических дней. Все хорошо, не волнуйся, обычное дело.
Конечно, это было вполне обычное дело для нее, но не для меня. Про себя я проклинал всю эту женскую физиологию, мало ли проблем у Саши было и без этого. Я видел, как она с трудом встает и, держась за низ живота, еле идет в ванну. Но все мои попытки помочь она отвергала:
-Не мужское это дело. Ты что, каждый час собрался вместе со мной просыпаться? Да и чем ты поможешь? Иногда и так бывает – больно и трудно. Но разве мне привыкать? Это просто женские проблемы. Прошу тебя, не обращай внимания, денек-другой и все придет в норму. Ты ведь и сам это знаешь, так чего волноваться по таким пустякам.
Однако мне казалось, что как-то все не слишком нормально. За жизнь я сталкивался с критическими днями у своих бывших партнерш и просто подруг, но не помнил, чтобы все было так болезненно. Хотя конечно, я не видел ни одну из них в разгар процесса, и все же понимал – не может быть нормальным то, что за три часа она использовала уже две полных упаковки прокладок, каждая из которых, как я прочел, была рассчитана как минимум с вечера до утра.
Поэтому, несмотря на глубокую ночь, я позвонил своей знакомой врачихе, которая, выслушав меня, сказала:
-Срочно вызывай неотложку!
Через час мы уже были в больнице. Слава богу, нашлась платная палата, где и для меня имелось спальное место. Пока врачи занимались Сашей, медсестра на посту успокаивала меня, говоря, что такое может случаться даже от переутомления и от нервов.
-Не волнуйтесь вы так, все будет хорошо. Вашей супруге просто нужно отдохнуть.
Но я видел, что из Сашиной палаты то и дело кто-то из медиков выбегает и возвращается уже с медицинскими коробками, полными различных бутылочек и ампул. Когда мне разрешили войти, Саша лежала под капельницей. Она была очень бледна и с трудом открыла глаза:
-Очень хочется спать, bien-aimé (любимый). Ты тоже устал, ложись рядом.
Я даже не успел ответить ей, как она уснула. Между тем приехал вызванный мной Нимбл и разместился при входе в палату, так что я тоже решил немного поспать. Хотя то и дело просыпался от больничных звуков, а их было достаточно – каждые полчаса приходила медсестра, монитор работал и выдавал показатели, по коридору ходили и даже бегали какие-то люди. Спать без снотворного здесь можно было, только если ты смертельно устал. Когда я закрывал глаза, из-за шагов и голосов в больничном коридоре мне казалось, что я на людной площади.
-Вот они, ягодки после цветиков! Что я тебе говорил!– заорал в трубку Антон, которому я позвонил утром и рассказал о том, почему мы в больнице. Главное, чего я хотел от него, это чтобы он привез мне какую-нибудь еду, потому что я страшно проголодался.
-Угомонись, Антоха, ягодки мне так же дороги, как и цветики. Так что не драматизируй, просто позаботься о моем питании, иначе тебе не жить.
А Саша, как я ни уговаривал ее, съела всего три ложки больничной каши и выпила полстакана чая. Пока ей меняли капельницу, Нимбл тихо сказал мне на ухо:
-В холле рядом с нами два подозрительных типа. У них в ушах одинаковые переговорники, причем, супер дорогие. Видите? Те двое, что разговаривают с каким-то мужчиной.
Но я не успел их рассмотреть, мне сообщили из охранной фирмы:
-Два наших сотрудника с ночи сопровождают вас. Они выявили человека из Оптимы, который пытался выяснять у медперсонала информацию о вашей жене. Они сейчас его выведут.
Я передал это Нимболу, на что он сказал:
-Отлично. Но не думал я, что люди из Оптимы полезут даже в больницу. Хотя, что мог сделать один человек. Наверно, Вейсман прислал его просто узнать о состоянии Саши.
***24
Пятница3
В пятницу мы вернулись домой, и я наконец-то отпустил Нимбола отдохнуть. Саша на удивление быстро пришла в норму и уже сидела за ноутом над эскизами внутреннего дизайна одного из проектов. Меня просто поразило, как у нее за считанные часы посвежело лицо и о болезненной бледности остались лишь воспоминания.
-А чему ты удивляешься,– смеялась она,– для женщин это обычные ежемесячные изменения. Просто в этот раз все усугубилось утомлением. Только и всего.
-Только и всего?! Раньше тебе тоже в такие дни требовалось скорую вызывать?
-Бывало пару раз. Думаешь, я одна такая? Да сплошь и рядом подобное случается. Слишком уж рафинированный образ жизни мы стали вести. Женщины некоторых африканских племен даже роды не воспринимают как особое событие и через час уже работают как тягловые лошади. Какие уж тут охи, да ахи в критические дни.
-Ты могла умереть от потери крови! А если бы меня не было рядом, что тогда?!
-Но ты же был рядом,– последовал ее ответ.
И все-таки я решил найти специалиста, потому что ее лечащий врач сказал, что случившееся лишь последствия хронического стресса, так как иных отклонений здоровья у Саши он не обнаружил. Именно поэтому, взвесив все за и против, я позвонил маме. Она как обычно была занята, поэтому сама связалась со мной только через полчаса. Когда я сказал ей, что хочу познакомить ее со своей женой, мама, помолчав несколько секунд, спросила:
-Это ты теперь так шутишь?
-Нет, не шучу. У меня есть, что тебе рассказать. Приезжай вечером.
После этого я провел планерку по скайпу и сел за работу. Хакер доложил, что защита моей фирмы от хейтерских атак Оптимы идет успешно, поэтому Женьку я решил не напрягать, поскольку слишком опасался подставить ее под удар. Ведь она безрассудно ринулась бы в бой со своими статьями. Меня она убеждала, что я напрасно боюсь, что она работает под псевдонимом и что ей и не такое доводилось публиковать о всяких нечистоплотных дельцах, но я стоял на своем:
-Одно дело махинации в бизнесе, и совсем другое – личные дела.
-Личные? Твои? Ничего себе! Ну ладно, тогда буду ждать от тебя отмашки. Может, просветишь, в чем проблема?
-Обязательно, но только при встрече.
-Хорошо, братишка. Хотя бы снова поприжимаюсь к тебе, красавчик,– ухмыльнулась она в ответ.
Главное, с помощью денег, полученных от отца, я погасил все текущие долги, основными из которых были аренда помещения под офис и зарплата сотрудников. Моя команда, несколько приунывшая из-за непонятных ограничений в приеме заказов, теперь воспрянула духом.
Мы совместно с Сашей готовили ужин, когда приехала мама. Я специально не предупреждал Сашу, чтобы она не волновалась, хотя и переживал, как на нее подействует внезапный визит. Но внешне все прошло вполне благопристойно. Саша выглядела достаточно спокойно, когда я представлял ее маме, и та вела себя очень сдержанно. В общем, обе моих женщины оказались искусными дипломатками. После приветствий мама задала Саше пару формальных вопросов о самочувствии и настроении и получила на них приличный формальный ответ – спасибо, всё хорошо. После этого Саша продолжила готовку на кухне, а я увел маму в кабинет и коротко рассказал ей нашу историю и все о наших проблемах. Конечно, я не вдавался в подробности, особенно умолчал про нашу с Сашей первую встречу в моем офисе. А про прошлое сказал, что мы были знакомы с ней еще с колледжа, и когда недавно встретились, наши чувства вспыхнули вновь. Маме такое объяснение показалось вполне приемлемым, она по невнимательности даже не прикинула, что Саше тогда было только 15 лет, и приняла все как должное. Рассказал я и о поездке к отцу, а также о том, что уже получил от него помощь и закрыл долги. Она ничего о нем не спросила, поэтому я подробно описал ей, что тревожило меня в состоянии Саши.
-Мама, пожалуйста, помоги найти хорошего специалиста, который хотя бы проконсультировал ее,– сказал я, и мама обещала, ведь у нее было много знакомых из этой сферы. Более всего поразил ее рассказ о родителях Саши, а еще – принятые мной меры защиты.
-Леон, неужели все так серьезно? Как родной отец может быть настолько безжалостным к родной дочери? Разреши мне немного поговорить с ней.
Готовку ужина пришлось завершать мне. Мама долго беседовала с Сашей. Но через полчаса я не выдержал и вошел к ним. Саша сидела рядом с мамой и та обнимала ее за плечи. Я услышал последнюю фразу мамы:
-Ты молодец, девочка.
Мама отказалась от ужина, напоследок обняла сначала меня, потом Сашу и, улыбаясь, сказала ей:
-Сашенька, всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. Ты очень умная девочка, так что держи моего шалопая в ежовых рукавицах, не позволяй ему распоясываться. А то иногда он ведет себя как подросток. Хотя мужчины всегда в какой-то мере остаются детьми. Позвоню вам, ребятки, постараюсь выполнить просьбу Лёки.
В отличие от отца, она сразу прониклась к Саше полным доверием, чему я был несказанно рад.
-У тебя такая душевная мама. Странно, но ты совсем не похож ни на кого из своих родителей,– сказала Саша.
-Мне всегда говорили, что я точная копия деда по материнской линии. Правда, он погиб в результате несчастного случая, когда мне было 5 лет, я совсем не помню его. Потом покажу тебе его фотографии.
-А почему Лёка?– спросила она.
-Детское прозвище. Антоха меня до сих пор так зовет.
Саша после ухода мамы была весь вечер молчалива и задумчива. А любая ее грусть тревожила меня. Ведь я знал, какой веселой она умеет быть, и потому желал, чтобы она позволяла себе такое почаще. Все заботы я хотел оставить лишь себе. Но она мыслила достаточно зрело, чтобы хорошо оценивать обстановку, которая на сегодня по ее мнению не способствовала беспечности. Саша только выглядела моложе своих лет, на деле же, в отличие от многих знакомых мне девушек ее возраста, была очень стойкой ко всякого рода бытовым и иным трудностям. Я не знал, возможна ли для нее хоть какая-то психологическая помощь, ведь она как вполне сформированная и взрослая личность была способна блокировать внешнее воздействие на себя. Однако мне мучительно хотелось, чтобы специалист помог ей снять болезненные проявления перенапряжения нервной системы, являющиеся, как я прекрасно понимал, следствием ее привычки во всем сдерживать себя на людях, а также ее слишком
